Елена Веснина - Превратности судьбы Страница 11

— Ешь их сама, я же сказала, что не хочу.

— Что с тобой, Катя? Ты не заболела? — заволновалась Таисия.

— Я совершенно здорова! Оставь меня, пожалуйста, в покое, — Катя сбросила мамину руку со лба.

— Катя, в чем дело? Почему ты так разговариваешь с матерью? — возмутилась Таисия.

— Потому что ты, мамочка, это заслужила! — отрезала дочь.

— Катя, я не понимаю…

— Ах, не понимаешь… А что вот это такое? — и Катя бросила перед матерью связку ключей.

— Ключи какие-то… — растерянно сказала Таисия.

— Не притворяйся, что тебе они незнакомы. Это от квартиры, которую нам с Алешей пака подарил!

— Ну и что? Подумаешь — ключи от квартиры. В чем проблема-то?

— В том, что они оказались у Кости! Он затащил меня туда, а потом туда приперся его отец! Ему, видите ли, родственников захотелось туда поселить. Представляешь, как я выглядела?

— Боже мой… — все поняла Таисия.

— Только не делай невинного лица, меня не обманешь. Я же знаю, что это ты дала Косте ключи!

— Я? Дочка, да ты что? Зачем мне…

— Вот это я и хочу выяснить! — перебила ее Катя.

— Катя, ну что за прокурорский тон, откуда эти обвинительные интонации? Ты не имеешь права вести себя со мной таким образом.

— А ты имеешь право сговариваться с Костей против меня? — зло спросила дочь.

— Катя, ты говоришь так, как будто у нас с тобой война.

— Считай, что она уже началась! — объявила Катя. — Я знаю, что ты интригуешь у меня за спиной. И не смей этого отрицать! Рассказывай, что ты на этот раз придумала!

— Катя, тебе вечно чудятся заговоры. Ну зачем мне отдавать ключи Косте? — спросила Таисия.

— Мама, не притворяйся простушкой! Тебе это не идет! — жестко отрезала дочь.

— Ну хорошо, — согласилась Таисия. — Да, это я дала ему ключи. И сделала это потому, что хотела, чтобы он отвлек тебя от Леши!

— Мама, ну почему ты так ненавидишь Алешу? Что он тебе такого сделал?

— Пока ничего. Но сделает, если ты все-таки свяжешь с ним свою судьбу.

— А тебе не кажется, что это подло? — спросила дочь.

— Подло? Нет, я — мать, и хочу тебе счастья. Подлость —это когда для себя стараются.

— Мама, но я ведь тоже хочу быть счастливой. Почему ты не хочешь понять меня?

— Потому, Катя, что если бы ты хотела связать свою жизнь с Алешей, ты вышла бы за него вместо того, чтобы симулировать обморок, — тихо сказала она.

— Мама, я не притворялась!!! — закричала Катя. — Это был настоящий обморок!

— А это ничего не меняет. Наоборот, еще больше доказывает то, что и твой разум, и душа, и подсознание — все против этого брака!

Катя начинала понимать, что мать права.

— Но ведь я люблю его…

— Нет, доченька! Просто тебе заморочили голову красивыми словами!

— Может быть, ты и права, — задумчиво сказала Катя.

— Ну, вот «видишь, ты становишься разумней, дорогая, — обрадовалась Таисия. — Тебе нужно немедленно порвать с ним, пока не стало еще больней и хуже. И тебе, и ему. Ты согласна со мной?

— Да, мама…

— Молодец, доченька! — Таисия не стала откладывать дело в долгий ящик. — Вот телефон. Позвони Алеше, скажи, что хочешь расстаться с ним.

— Не могу, язык не поворачивается.

— Катя, возьми себя в руки. Это необходимо сделать, — настаивала мать.

— Как же я буду смотреть им всем в глаза после этого? — спросила Катя.

— Да кто они тебе такие, эти Самойловы? — возмутилась Таисия. — Думай о себе!

— Не могу, мама. У меня нет пока для этого сил, — Катя даже зажмурилась.

— Ну хорошо, — Таисия перестала давить на дочь, — отдохни немного и позвони. Поверь, так будет лучше и для тебя, и для Алеши.

Самойлов дождался Буравина.

— Здравствуй, Витя. У меня к тебе очень важное дело. — Самойлов был явно зол.

— Да? Что-то случилось в порту?

— Нет, в бизнесе у нас все в порядке. То, о чем я хочу поговорить, касается наших семей. А точнее, одной особы, которую мы оба хорошо знаем.

Буравин уже решил, что муж обо всем знает и сам выдал себя.

— Ты говоришь о Полине?

— А почему ты решил, что я буду говорить о Полине? — усмехнулся Самойлов.

— Ну, я не знаю….

— Нет, Витя. Речь идет о твоей дочери. Самойлов положил на стол Катин телефон.

— Вот, это — телефон Кати. И в нем есть несколько фотографий. Тебе необходимо их увидеть.

— А откуда у тебя ее телефон? И что это за фотографии? — спросил Буравин.

— Телефон я нашел в квартире, которую ты подарил Кате и Алеше на свадьбу, — объяснил Самойлов.

— Ну и что тут такого? Катя туда иногда заходит, ведь это и ее квартира тоже.

— Да, заходит. И не одна, — заметил Самойлов.

— Я не понимаю твоих намеков, Боря. Говори яснее!

— Я застал их там с Костей. Одних в пустой квартире.

Эта новость поразила Буравина.

— То есть, ты хочешь сказать… Да нет, быть такого не может. Мало ли зачем они могли там оказаться.

— Например?

— Не знаю. И почему ты предполагаешь сразу самое худшее? У тебя есть для этого основания?

— К сожалению, да. Посмотри, какие фотографии сделаны встроенной фотокамерой.

Буравин нажал на кнопки телефона.

— Да… Это — веские доказательства. Как же она… могла?

— Вот именно! Виктор, как же Катя решилась на такое?! Ведь это же — предательство. Женщина, поступившая так… — Самойлов выступал уже в роли судьи.

— Борис, не забывайся! Ты говоришь о моей дочери! — остановил его Буравин.

— Но ты же сам понимаешь, что она ведет себя просто бесчестно по отношению к нашей семье.

— К вашей семье? — завелся Буравин. — Борис, я еще не жалуюсь на зрение! Рядом с Катей я увидел твоего старшего сына! Почему же ты обвиняешь только мою дочь?!

— С ним у меня будет особый разговор, можешь не сомневаться, Костя будет строго наказан. А кроме того, он и близко к Кате теперь не подойдет, — пообещал Самойлов.

— Да, Косте не мешало бы сделать внушение! — согласился Буравин.

— Но я хотел бы, чтобы и Катя поняла, насколько мерзко все то, что случилось, — потребовал Самойлов.

— Не волнуйся, я с ней поговорю.

— Одного разговора недостаточно. И Константина, и Катю надо проучить так, чтобы они на всю оставшуюся жизнь запомнили этот урок. Ты можешь мне это гарантировать?

— Нет! Боря, если тебе этого так хочется, ты можешь вздернуть Костю на нок-рее. Это — ваши проблемы. Но я никогда не стану принуждать Катю к чему-либо силой.

— Даже в такой ситуации?! Подумай, Витя! Может, сейчас именно тот случай, когда можно и даже нужно эту силу показать?

— Нет, я считаю, что отцы вообще не имеют права вмешиваться в сердечные дела своих детей. Я могу лишь показать свое недовольство и дать совет, — высказал свою позицию Буравин.