Дмитрий Барчук - Майдан для двоих. Семейная сага Страница 11

— Замечательный, красивейший город! Только в нём очень много обозлённых людей.

Театр, где застрелили премьер-министра империи, реформатора Столыпина, вызвал у меня настоящий восторг. Прежде я никогда не бывал в Опере. А тут — золотая лепнина, массивные бронзовые люстры, занавес из тяжелого красного бархата и скрипучие кресла, обтянутые под стать занавесу. Арии певцов на итальянском языке. Настоящая эпоха Возрождения!

Я не ведал за своим отцом музыкального пристрастия и был приятно удивлён его эрудиции в оперном искусстве.

Прошёл дождь, тротуары блестели лужами в электрическом освещении, холодало, пар шёл изо рта. Мой отец говорил очень громко, почти кричал, как пьяный:

— Друзья мои, лучшие в мире оперные театры вовсе не в Милане, Вене, Нью-Йорке, Москве, Санкт-Петербурге или Сиднее! Поверьте мне, я там был. Такой душевности, камерности, гармоничного сочетания пения и архитектуры нет нигде, только на Украине. В Киеве, во Львове и Одессе!

Одесса встретила меня жарой и дурманящим запахом весеннего цветения. На Фонтане, где жила семья моей матери, цвели яблони, груши, вишни, сирень, черёмуха, жасмин и многие другие деревья и кустарники, как они называются, я даже не знаю. В начале мая этот район походит на один большой цветущий сад. Белым-бело от цветов, даже жилые дома едва угадываются за этим благоухающим буйством природы.

Маркшейдера мы похоронили, как героя. С оружейным залпом. Вместо белого подвенечного платья его невеста, так и не ставшая женой, надела траурное, чёрное. И она ещё долго рыдала на могильном холмике в окружении венков и цветов.

Глава 5

Олимпийская сказка, прощай!

Всякую революцию задумывают романтики, осуществляют фанатики, а пользуются её плодами отпетые негодяи.

Поди, москаль тогда красть перестанет, когда чёрт молиться Богу станет.

— Спасибо за цветы, сын, — сказала мать, выпустив меня из молчаливых объятий.

Она долго искала подходящую вазу, чтобы поставить красные розы. В итоге выхватила из серванта первую попавшуюся под руку и побежала в кухню за водой.

— Как же ты вырос, Данечка! — сквозь шум струи донёсся до меня её взволнованный голос. — Я помню тебя маленьким и пухленьким, а ты такой рослый, стройный, красивый мужчина. Девки, наверное, с ума сходят?

Она вернулась в обставленную со вкусом, но без излишеств гостиную и поставила на стол вазу с цветами.

Наконец-таки, мне удалось её рассмотреть. Невысокая, худенькая, похожая на цыганку, чёрные волосы с сединой, правильный греческий нос. Господи! Ямочки на щеках и карие глаза с поволокой, затуманенные, полуприкрытые, бархатные, ласкающие, прямо как у меня, а ещё длинные и пушистые ресницы.

— Я думала, что никогда тебя больше не увижу. Этот грёбаный Майдан, фашисты, русофобия! По телевизору даже объявили, что мужчинам‑россиянам с 16 до 60 лет въезд на Украину запрещён. И вдруг, звонишь ты…

Она снова обняла меня, из её красивых глаз потекли слёзы.

— Спасибо за приглашение, мама. Без него меня бы к вам в страну не пустили.

— Нашёл, за что благодарить. Да я готова оформлять эти дурацкие бумажки каждый день, лишь бы видеть тебя! Жалко, что дядя Саша в рейсе, он так хотел с тобой повидаться. Зато Гаврика увидишь! Он скоро придёт из школы. Вот радости-то будет! Наконец-то со старшим братом познакомится! У него же скоро последний звонок, выпускные экзамены. Знаешь, куда он решил потом поступать? В МГУ. На факультет журналистики!

— О Боже! Только не это! — не сдержал я эмоций.

Мать напряглась:

— Ты не бойся. Он мальчик самостоятельный, не будет тебя напрягать. Главное, чтобы Россия не отказала во въезде гражданам Украины.

— Да я вовсе не про то. Помогу ему в Москве, чем смогу. Но, мне кажется, что в нашем окружении достаточно одного писателя.

— Кстати, как там отец? — не сразу спросила мама.

— Пишет свой очередной литературный шедевр. После поездки в Киев у него приступ творчества. Правда, сейчас прервался на огородные работы. Грядки копает. Собираются с дедом сажать картошку.

— Картошка? — мать ностальгически улыбнулась. — В Казахстане мы тоже сажали всегда картофель. Неужели у вас до сих пор так принято? Надеюсь, что не от крайней нужды?

Я успокоил её, что это дань великой национальной традиции, вдобавок физический труд на свежем воздухе полезен для здоровья. Она ещё спросила, какие у нас были дела в Киеве? И за чаем с пирогами я поведал матери историю своей любви.

Новый год мы встречали в Киеве. Получив свою первую начальническую зарплату, я решил побаловать невесту и её родню. Кате купил новый планшетник, маме — смартфон, бабушке — пуховую шаль, а деду — сувенирные шахматы. Мы решили на каникулах никуда не ехать. Катя очень хотела побывать на Олимпиаде в Сочи. Там траты предстояли немалые. А весной мы планировали сыграть свадьбу. О ценнике этого мероприятия я далее и думать не хотел.

Подаркам киевлянки обрадовались. Пока я отсыпался после перелёта первым утренним рейсом, женщины колдовали на кухне, откуда скоро стали распространяться по всей квартире такие ароматы, что сон быстро сменился голодом.

Я открыл глаза, за окном уже смеркалось. Короткий декабрьский день закончился, будто не начинался вовсе. Я оделся и вышел из Катиной комнаты. Моя невеста дожаривала у плиты котлеты. На подоконнике стояли не вошедшие в холодильник вазы с салатами. В душе шумела вода.

Не отрываясь от дела, Катя чмокнула меня в щёку.

— Хочешь перекусить? Бери салат, какой нравится. Пока ты спал, мы с мамой обговорили программу новогоднего вечера и ночи. Вначале посидим за праздничным столом посемейному втроём. Потом мама уйдёт в гости, и мы останемся одни. Ну а после, если у тебя, конечно, будут ещё силы, мы можем погулять по ночному Киеву.

Я только открыл рот, чтобы сказать, это ещё посмотрим, кто из нас обессилит первым, но меня опередила Оксана Марковна.

— Только в центр, пожалуйста, не суйтесь! А то там настоящая революция. Недетские беспорядки. Хотя «Евромайдан» и «Антимайдан» объявили перемирие на Новый год и Рождество, но я почему-то ни тем ни другим не верю.

Катина мама стояла в дверном проёме в длинном махровом халате, с полотенцем на голове.

— С лёгким паром! — сказал я.

— Спасибо, — ответила будущая тёща и добавила. — Ты, Данила, — мужчина, следи, пожалуйста, за этой революционеркой. А то её, точно, на баррикады понесёт.

Материны предостережения оказались напрасными, после полуночи моя экзальтированная невеста потащила меня на Майдан Незалежности.