Патриция Пелликейн - Опасная стихия Страница 11

Вопросов Генри не задавал. Ему было все ясно. А для Мэгги оставалось загадкой его поведение. На всякий случай она утвердительно кивнула — чтобы хоть как-то отреагировать на его слова. А отреагировать было просто необходимо, уж в этом-то Мэгги не сомневалась. Голос Генри звучал нежно, настроен он был дружелюбно, и Мэгги решила приложить все усилия, чтобы он пребывал в таком состоянии как можно дольше.

Он взял ее руку и приложил к своей груди, где билось его черное сердце. С большим трудом ей удалось подавить острую вспышку отвращения и желание вцепиться ему в лицо ногтями. Она знала, что это бесполезно и ей с Генри не совладать. Мэгги перевела дух и решила попробовать одолеть маньяка если не силой, то умом и хитростью.

— Пора нам отсюда выбираться, Генри. Ты ведь возьмешь меня с собой, правда? — Мэгги знала, что у нее нет ни малейшего шанса избавиться от него, пока они находятся в холодной машине посреди белого безмолвия. Прежде всего необходимо вернуться туда, где есть люди. Оказавшись в каком-нибудь городишке, можно строить планы побега.

— Конечно, дорогуша. Я увезу тебя отсюда. Но сначала сними с себя одежду. Я давно хотел увидеть тебя обнаженной.

Она была готова к тому, что рано или поздно что-то подобное случится, но теперь, когда он потребовал раздеться, «ледяные пальцы страха» сжали сердце, а под ложечкой появилась «холодная сосущая пустота». Помнится, эти слова она прочитала в каком-то романе. Тогда ей показалось, что автор несколько сгустил краски, но теперь она поняла, что он ничуть не преувеличивал. Холодные щупальца страха и впрямь легли ей на сердце, и всю ее сковал леденящий ужас. Хотя она и понимала тщетность попыток, но решила все-таки попробовать отговорить Генри от его намерения.

— Здесь так холодно, Генри, — жалобно произнесла она.

Он рассмеялся:

— Не беспокойся. Я тебя согрею.

Чтобы прекратить этот бесполезный разговор, он приступил прямо к делу: сорвал с нее пальто и отбросил в сторону. Потом протянул руки к ее свитеру.

— Подожди, — попросила она, но Генри не стал ее слушать. Подхватив за нижний край оба свитера, которые на ней были, Генри потянул их вверх, пытаясь снять разом. Действуя таким образом, он едва ее не придушил. Наконец он понял, что от предметов женского облачения лучше избавляться поэтапно. Когда Мэгги осталась в одном бюстгальтере, Генри сделал передышку.

Вот и настал момент, который изменит всю ее жизнь, подумала Мэгги. Никогда еще она не чувствовала себя такой беспомощной. Она знала, что теперь не помогут ни мольбы, ни уговоры, ни жалобы и изнасилования ей не избежать.

Она забывала о холоде, который покусывал ее обнаженное тело, о боли в горле, о синяках и царапинах, которые руки Генри оставили у нее на боках и спине. Все ее помыслы были теперь сосредоточены на одном — на пистолете… Если бы ей только удалось до него дотянуться! Если бы ей представилась такая возможность…

Кружева бюстгальтера не устояли перед сильными пальцами Генри. Разрывая тонкую материю, он испытывал неподдельное удовольствие. Увидев Мэгги обнаженной по пояс, он улыбнулся и, глубоко вздохнув, снова взял у судьбы тайм-аут, то есть сделал еще один небольшой перерыв.

От ужаса и отвращения Мэгги содрогнулась, но Генри — хвала Творцу! — по-своему истолковал причину этой дрожи.

— Сейчас я согрею тебя, дорогуша. Обещаю!

В следующее мгновение он дал волю рукам и начал тискать и гладить ее грудь. При этом он не переставая бормотал:

— Не волнуйся, сейчас я тебя согрею. Не пройдет и минуты, как тебе будет жарко. — Потом, подняв голову и посмотрев на нее, добавил: — Включи свет. Я хочу тебя видеть. Всю.

— Генри, я…

Неожиданно он с такой силой ущипнул ее за соски, что Мэгги оставалось только удивляться, как ей удалось сдержать крик негодования и боли. Для нее оставалось загадкой и то, как после этого ей снова удалось заговорить более-менее спокойно.

— Погоди, Генри, я сейчас.

Она отвернулась будто бы для того, чтобы включить свет, и нагнулась к рулевому колесу.

Одной рукой держась за руль, она лихорадочно шарила под сиденьем в надежде нащупать пистолет. Она уже коснулась пальцем его ствола, когда Генри с силой притянул ее к себе и недовольно сказал:

— Что ты там копаешься? Я сам включу.

Мэгги оставалось сдержать себя, чтобы не расплакаться от злости и отчаяния.

В салоне вспыхнул свет, и Мэгги получила возможность впервые рассмотреть своего преследователя.

Прежде всего она обратила внимание на глаза Генри, которые при виде ее блистательной наготы расширились и потемнели.

— Ты красотка, каких мало, — пробормотал он, поворачивая ее к себе, чтобы как следует рассмотреть. — Но чему я, собственно, удивляюсь? Я ведь знал, что ты красавица.

Мэгги боялась даже дышать. Страх парализовал ее, а сердце колотилось с такой силой, что казалось, будто у нее в голове работает небольшая кузница. При всем том она старалась думать, как действовать при сложившихся обстоятельствах. Может быть, ей следует демонстрировать стыдливость? Нет, если она попросит его погасить свет, он впадет в ярость. Ведь недаром он так грубо толкнул ее, когда она замешкалась. В таком случае он, быть может, предпочитает откровенность и смелость? Возможно, ей даже удастся добиться того, чтобы он чуточку расслабился — если она сделает вид, что ей нравятся его ухаживания.

— Я рада, что ты включил свет, Генри.

Серые глаза Генри сощурились, и он посмотрел на нее в упор.

— Это почему же?

— Я хочу, чтобы ты меня видел.

Генри криво ухмыльнулся, что свидетельствовало: эти слова ему не понравились. Очень не понравились.

— Не смей говорить как шлюха, Мэгги, — сказал он и ударил ее кулаком в глаз, отчего ее голова запрокинулась. От боли и неожиданности она застонала. Генри не обратил на ее стоны ни малейшего внимания. — Но ты ведь не шлюха, верно?

— Нет, — простонала женщина, но затем перед глазами у Мэгги вспыхнули яркие разноцветные искры, а ее нижнюю губу пронзила острая боль: Генри снова ее ударил. Он наносил ей удары снова и снова, а она, стараясь по возможности защитить лицо, думала о том, что совершила очень серьезную ошибку, Конечно, можно было попробовать другой подход, но прежде всего нужно, чтобы он утихомирился.

Господи, заставь его остановиться, прошу тебя! Дай мне еще одну возможность с ним поладить!

Можно было подумать, что Творец услышал ее мольбу, поскольку в следующее мгновение избиение прекратилось. Мэгги решила, что поблагодарит Господа за такое послабление потом. Времени думать о своих синяках и кровоподтеках у нее тоже не было. Сейчас, сию минуту, ей нужно было придумать нечто по-настоящему важное: причину, которая заставила бы Генри прекратить ее избивать.