Рейчел Пайн - Вверх по лестнице в Голливуд Страница 11

Неужели Джеральдина думала, что моя песенка уже спета?

— Нет, это замечательно. Я рада возможности поучиться у таких одаренных людей. — Мой ответ был ясен и четок, и мне наконец удалось прибегнуть к тому особенному тону, в котором я упражнялась перед собеседованием.

— Тогда это все. Я с вами свяжусь. — Она поднялась, чтобы меня проводить. Я пристально следила за Харви, когда брала портфель и пальто. Хотелось оказаться подальше от этих острых сверкающих зубов.

На протяжении двух следующих недель от «Глориос» не было никаких известий. Я уже приготовилась проститься с надеждой. Были объявлены номинанты Академии, и картина «Пилот-иностранец» производства «Глориос» была номинирована в дюжине категорий, включая «Лучший фильм», «Лучшая режиссура», «Лучшее то», «Лучшее сё», а я в это время притворялась человеком, у которого все в порядке. Телефонный звонок раздался через три дня после оглашения номинантов. Я сидела за своим столом и прилежно пыталась обнаружить связь между людьми, смотрящими новости по кабельному телевидению, и людьми, которые пользуются воском для натирки полов.

— Карен? Джеральдина. Вы получили место.

— Это здорово! Огромное вам спасибо! — Мне захотелось тут же закончить разговор и перезвонить Абби, чтобы сообщить, что она наконец-то может расправить пальцы несчастному Ллойду, если они все еще скрещены. Потрясающе! Мне больше не придется иметь дела ни с «Джелло», ни с изжогой, ни со скучным гардеробным кодексом. Я устремляюсь к большему и лучшему… Я…

Всецело захваченная эйфорией, я чуть не пропустила слова, которые повторяла Джеральдина:

— Я говорю: мы хотим, чтобы вы приступили к работе с понедельника.

Было четыре часа пополудни, пятница. Я не могла просто так уйти и не вернуться. Это было бы абсолютно непрофессионально. Я глубоко вздохнула:

— Мне бы хотелось закончить дела и подать уведомление за две недели, но я определенно согласна занять это место в вашей компании.

— Карен, работа начинается в понедельник. Мы увидим вас в понедельник, в девять ноль-ноль?

Такой шанс выпадает раз в жизни. Могла ли я позволить себе потерять две недели из-за какого-то уведомления? В конце концов, это была «Глориос пикчерс», а они всегда получали что хотели. В настоящий момент они хотели, чтобы в понедельник, в девять ноль-ноль я была на своем новом рабочем месте.

— Я буду.

Тем вечером я, задыхаясь, ввалилась в квартиру, которую делила со своей двоюродной сестрой. Эллен была старше меня на четыре года и пару лет назад развелась с мужем. С тех пор мы жили вдвоем. Казалось, мы почти перенеслись обратно в Провиденс, Род-Айленд, где выросли в одном квартале. По пятницам Эллен обычно готовила обед, остатки которого, до исчезновения Гейба и Абби, я доедала в субботу на ленч. Хотя я боялась, что мы так и состаримся в этой обители — две незамужние сестры с волосами, подкрашенными голубой краской, — однако теперь мне было приятно, что на выходных рядом со мной живая душа. Я зашла на кухню. Элен мыла салат-латук, а из духовки аппетитно пахло лазаньей. На столе стояла откупоренная бутылка «Пино нуар».

— Эллен, ты не поверишь! — изрекла я, не снимая пальто. Она обернулась:

— Ты получила работу в «Глориос»?

— Выхожу в понедельник. Я буду вторым ассистентом директора по связям с общественностью! — Я сбросила пальто, наполнила стаканы вином и протянула один Эллен.

— В понедельник? И когда ты узнала? Разве тебе не нужно подавать уведомление об уходе?

Моя сестра, подобно самонаводящемуся снаряду, всегда попадала в самую точку.

— На это нет времени. Они позвонили сегодня и сказали, что я должна выйти в понедельник, а иначе меня не возьмут.

Эллен покачала головой и вздохнула, не говоря ни слова. Она была налоговым инспектором, делала все строго по правилам и не доверяла тем, кто поступал иначе.

— Эллен, ты не понимаешь. Мне до смерти хочется там работать. Другой такой возможности может не быть.

— Хорошо, но если ничего не выйдет, то мосты будут сожжены.

Уход без уведомления пугал. Но потом я подумала о Филе и Тони Уоксманах, которые, когда чего-то хотели, плевали на трудности и шли напролом. Внезапно я ощутила себя другим человеком. Человеком «Глориос». Кем-то, кто мыслил широко, попирал правила, изменял заведенный порядок. Эллен этого никогда не понять. Однажды в детстве она прошагала целую милю, чтобы вернуть монетку кассирше из магазина — та случайно дала ей лишнюю сдачу. «Дело не в пяти центах», — сказала Эллен, уже в одиннадцать лет следовавшая строгим принципам.

— Я должна попробовать, иначе никогда себе этого не прощу.

— Только пообещай мне быть осторожной. Все знают, что работа в «Глориос пикчерс» не сахар.

Меня удивила такая осведомленность. Слухи обычно обходили Эллен стороной, и большую часть жизни она жила, зарывшись в гроссбухи и отчеты. Впрочем, я была благодарна ей за заботу. Ребенком я имела обыкновение бросаться очертя голову куда угодно, в том числе — на улицу с оживленным движением, и твердая рука Эллен не раз меня спасала. Хотя я и не всегда понимала ее — она предпочитала надежное и испытанное вместо нового и лучшего, — я любила Эллен всем сердцем и понимала, что она просто беспокоится обо мне.

— Вот что я решила, — сказала я, намереваясь предложить нечто, что успокоит Эллен и в то же время гарантирует, что я не увязну снова. — Я даю «Глориос» один год. Все эти триста шестьдесят пять дней мы будем обсуждать, как идут дела. Если мне будет плохо, я уйду.

Эллен перечеркнула понедельник в кухонном календаре большим красным крестом.

— Договорились.

Мы чокнулись, скрепляя сделку.

В воскресенье днем по странному совпадению — или велению судьбы — по телевизору шла передача «Портрет крупным планом». Выпуск назывался «Матери великих». Часть его была посвящена не кому-нибудь, а неутомимой Глории Уоксман. Ядром сюжета была история о том, как она в одиночку растила сыновей в однокомнатной квартире в Бронксе. Отец бросил семью вскоре после того, как близнецам исполнилось два года, и если Глории его недоставало, она никогда этого не показывала. Взамен она сосредоточила свою кипучую энергию на мальчиках. Глория решила, что Фил и Тони ни в чем не будут знать отказа — даже если ей придется спать на ходу.

Все это я уже слышала раньше из рассказов Абби. Она утверждала, что в семействе Уоксманов взяли за правило никогда не произносить отцовского имени. Это было видно по глянцу, который Глория наводила на соответствующую часть их биографии, как будто отец был мелким эпизодом в общем круговороте событий.