Джина Гербер - История первой любви Страница 11

Оглядываясь теперь назад с высоты прожитых лет, Стеф готова была признать, что им тогда руководили не только прагматические соображения, но и личный интерес. Иначе зачем ему, старшекласснику, обращаться к ученице второй ступени за консультацией? Быть может, если бы поняла это еще тогда, она никуда не уехала бы и ее сердце не было бы разбито. И эта вторая неудача в ее жизни не ранила бы так больно.

Пытаясь уйти от воспоминаний, Стеф вытянула ноги на кровати и, закрыв глаза, откинулась на подушки. Она действительно устала, измученная сегодня жарой, и единственное, чего бы ей хотелось, так это забыться сном. Но воспоминания не отпускали, всплывая из тьмы минувшего бесконечной чередой. Невольно Стеф мысленно опять вернулась к тому дню, вспомнив, как они с Биллом договаривались о плате за уроки.

Он горячо настаивал на почасовой оплате в разумных пределах, которые определял так: «Немного больше жалованья приглашенной няньки, немного меньше платы профессиональному репетитору». Однако Стеф с не меньшей настойчивостью отказывалась брать деньги.

— В таком случае можешь забыть о моей просьбе, — прорычал Билл. — Я не позволю тебе работать даром. Я не нуждаюсь в благотворительности и не хочу, чтобы со мной так обращались.

— Послушай, — сказала Стеф, стараясь не подавать виду, что его ярость произвела на нее впечатление. — Мне же не приходится вкалывать на двух работах и экономить на всем. А если ты слишком горд, чтобы позволить оказать тебе дружескую услугу, то я не думаю, что в таком случае вообще смогу иметь с тобой дело.

Понемногу Билл остыл и, глубоко вздохнув, согласился на ее условия, пробурчав, что когда-нибудь и он окажет ей услугу.

И занятия начались. С середины февраля до начала мая Билл трижды в неделю приходил по вечерам к ней домой, и они, поднявшись в комнатушку над гаражом, вместе вслух по очереди читали роман «Унесенные ветром».

Иногда читали молча и, лишь закончив главу, ее анализировали, комментируя абзацы, содержавшие описание исторических событий и фона, на котором те разворачивались. А иногда разговаривали совсем о других вещах.

— Что ты собираешься делать после школы, Билл? — однажды спросила Стеф после того, как, усердно отзанимавшись в течение трех часов, они позволили себе немного отдохнуть, сидя на полу, вытянув ноги: он — прислонившись спиной к старому журнальному столику, заваленному книгами и тетрадями с записями, она — напротив, облокотившись на кресло.

— Я хочу быть строителем, — оживился он, и глаза его заблестели. — Если бы у меня были деньги, я закончил бы колледж и стал архитектором. Но мне это не по карману, да и набранных в школе баллов, честно говоря, не хватает, чтобы продолжить образование. — Билл вздохнул. Впрочем, он совсем не выглядел удрученным. — Думаю, придется ограничиться курсами в Центре профессионального обучения и получить сертификат строителя… — На его губах заиграла улыбка, и в тот момент у него был вид человека, способного преодолеть любые преграды, возведенные судьбой на его пути. — И уж тогда-то я покажу этим мальчикам из колледжа, как надо строить дома!

Стеф задумчиво улыбнулась, представив, какие чудеса архитектуры создал бы он, если бы получил для этого возможность. Но она знала, что Билл не станет ждать, когда судьба ему улыбнется. Он добьется всего сам. И ей это нравилось.

Билл резко подался вперед и уселся, по турецки скрестив ноги.

— А ты? Чем ты будешь заниматься после школы? — спросил он низким голосом, с трудом скрывая волнение.

Стеф пожала плечами. Она еще серьезно не задумывалась о будущем.

— Не знаю. Наверное, поступлю в колледж. Я, честно говоря, еще не решила. Быть может, стану учительницей.

— У тебя это хорошо получится, — засмеялся он и, легонько прикоснувшись кончиками пальцев к локону, ниспадавшему на ее лицо, убрал его. — Из тебя классная училка выйдет.

Не выдержав его взгляда в упор, она, на мгновение смутившись, отвела глаза.

— Признаюсь, я не хочу загадывать, что будет со мной после школы. До сих пор мою жизнь определяли и определяют другие. Мне совсем не часто самой приходилось принимать решения.

— И за тебя все решают другие? — мягко спросил он.

Доверчиво глядя ему в глаза, она честно призналась:

— Я не люблю рисковать.

Он понимающе улыбнулся.

— А ты не думаешь, что вся жизнь — сплошной риск и что тот, кто боится рисковать, боится жизни?

— Ты решил, что я трусиха? Считаешь, я боюсь жизни?

— Не важно, что считаю я, важно то, что ты сама об этом думаешь. Но тебе скажу, поскольку сам уже это понял: лишь тот, кто рискует, свободен. Тот, кто этого не делает, находится в рабстве всю свою жизнь, прячась в себе, вместо того чтобы быть частью мира.

Его слова били прямо в цель, и даже теперь Стеф помнила, какое волнение охватило ее тогда от его напора.

Вскочив и отвернувшись от него, она попыталась обороняться:

— Я твердо знаю одно, чего мне хочется в этой жизни. И я не испугаюсь воспользоваться своим шансом, чтобы этого добиться.

— Чего же именно?

Стеф услышала в его голосе неподдельный интерес. Билл тоже поднялся и встал у нее за спиной. Повернувшись к нему, она вздрогнула, не ожидая, что он окажется так близко. Его широко открытые синие глаза смотрели прямо на нее.

Она сглотнула, прежде чем начать говорить.

— Я хочу иметь семью. Мужа и детей. Думаю, это — все, что мне по-настоящему нужно. Хочу быть счастлива с любимым человеком и сделать его таким же счастливым.

— И это — все, что ты хочешь? Ты уверена? — произнес он с удивлением.

Стеф не знала, что ответить, если, конечно, Билл вообще ждал ответа. Он смотрел на нее так… Стеф облизнула губы и попыталась улыбнуться.

— Выходи иногда из своей раковины, маленькая Стеф, — тоже улыбаясь, посоветовал он. — И быть может, ты удивишься миру, в котором живешь.

Став старше и оглядываясь назад, Стеф подумала, что теперь она не сдалась бы так легко Биллу Уиндхему. Но в то время она была всего лишь доверчивой, страшно наивной девочкой.

В ту весну своей первой любви, накануне шестнадцатилетия, Стеф каждую ночь грезила о Билле. Она часами не могла уснуть и, лежа на кровати, мысленно повторяла каждое брошенное им слово, каждый сделанный им жест, как бы малозначительны они ни были. А иногда она даже имела смелость так переиначивать и так истолковывать слова и жесты Билла, что ей самой казалось, что он любит ее так же безоглядно и страстно, как она его.

Но время шло. Их работа была уже почти закончена. И однажды ночью, уже в середине мая, Стеф решила, что должна что-то предпринять. Она не могла позволить, чтобы Билл так просто взял и ушел из ее жизни, и решилась признаться ему в любви. Но вдруг он посмеется над ней и расскажет всем о ее признании? Ведь ей еще только пятнадцать лет, и она совсем не похожа на тех искушенных в любовных делах старшеклассниц, с которыми, она знала, встречался Билл, холодея, думала Стеф.