Невинность в расплату (СИ) - Шарм Кира Страница 12

Пиздец.

Рука работает сама.

Резко. Одним движением.

Впереди мысли действует.

Секунда, — и нет у меня поставщика.

Только дырка во лбу и растекающийся по столу шикарный виски.

13 Глава 13

— Бадрид!

Окидываю недобрым взглядом тут же появившегося за звук выстрела Рувима.

— Поставки пришли. Все укомплектовано. А ты… Его..

— Убери здесь, — откидываюсь на спинку кресла, доливая себе до верха новую порцию виски.

Блядь.

Погорячился.

Однозначно.

Но рука дернулась сама.

Поставщик, партнер и кто угодно не только дело должен уметь делать. И делать его в сроки. Хорошо, грамотно и качественно.

Нужно понимать еще, о чем ты говоришь!

Мария.

Сжимаю зубы так, что начинают крошиться.

Блядь.

Как видение.

В пелене будто появилась передо мной, когда увидел.

Никогда не морочился со всей хренотенью.

Чувств нет. Их не существует. И сердце, если и дергается, то это уже проблема. Тут к врачу обращаться надо.

А женщина? Что, в сущности, такое женщина?

Достойная семья. Спутница, умеющая промолчать и знающая, что когда сказать. Мать, которая выносит детей.

И секс.

Не обязательно с женой, естественно.

Жгучих страстных любовниц можно держать у себя гаремом.

Правда, и их распустил. Каждая из них получила довольно щедрые отступные, съехав из моих домов. Ровно перед тем, как я отправился на знакомство с невестой.

Не дело. Не дело бросать пятно на семью. Особенно перед свадьбой. Даже при том, что семья Булатовых низшего уровня. Но это моя будущая семья. И я в ответе за то, чтобы ни пятнышка, ни единой сплетни не проскользнуло.

Сжимаю стакан так, что он разлетается в руке. Отшвыриваю, наливая новый. Жадно глотаю, чувствуя, как жар разливается по горлу.

Но не расслабляет.

Блядь.

Все внутри бугрится, как налитое железом. До ломки.

Увидел же ее, и реально, сердце таки дернулось.

Резко. Как оборвали. Даже потемнело в глазах.

А после. После вспышка. Как луч солнца, что заставляет ослепнуть вмиг.

И вот такая она…

Мария…

Вдруг встала передо мной с этим сиянием.

Я такой не видел. Миллионы женщин перепробовал, но такой не встречал.

Глаз оторвать не мог. Весь вечер только она перед глазами.

Невеста, Александра оказалась просто обыкновенной. Пустышкой с пустыми ужимками.

Как все.

Красивая. Вежливая. Ухоженная. Умеющая себя подать и вести вежливый разговор. И… Никакая.

Впрочем, я особо даже и не присматривался. Так, наблюдал краем глаза.

Но Мари…

Черт. Реально. Просто посмотрела. Одна тихая улыбка. Незаметная. Как мираж или иллюзия. То ли и была, а то ли нет.

И глаза ее. Огромные. Как алмазы.

Робко подняла и тут же опустила.

И сжалось.

Сжалось и ударило. Прямо в самое сердце.

Так, что, блядь, дух сперло.

Никогда.

Никогда я, Бадрид Багиров, не терял ледяного спокойствия.

А теперь.

Так и остался бы стоять. Зачарованный.

Чуть не рванулся забрать ее.

Тупо забрать и послать все к чертям.

Всю свадьбу, все договоренности предков.

Долг. Традиции. Честь, в конце концов.

Чуть не рванулся.

Впервые в жизни.

Но ясная голова превыше всего.

Это был миг. Иллюзия. Помутнение.

Я никогда не забываю, кто я. И уж тем более, не забуду о том, что слово дано. Пусть даже и не мной лично. Предком. Дедом. Семьей.

Это кровь. Это честь. И слово обратно не забирают.

Никогда.

Позор хуже смерти. А слово нарушить — разве не самый страшный позор?

Хотя…

Поступок моей невесты показал мне все грани бесчестия. И того, каким бывает позор на самом деле. Ниже которого просто некуда падать.

Все тело передергивает с отвращением.

Опрокидываю новый стакан виски. Залпом.

Мерзость.

Чуть было не связался со шлюховским отродьем.

Не бывает одной-единственой паршивой овцы в семье. Семья это кровь. А, значит, у Булатовых вся кровь гнилая. И этой гнилью мог бы пропитаться мой наследник.

Что ж. При таком раскладе хорошо, что истинная сущность невесты и ее семьи раскрылась.

Но такой плевок в лицо…

Сжимаю кулаки.

Их надо было уничтожить. Выжечь дотла прямо внутри их дома.

Надо было.

Позор может быть смыт только кровью.

А я никогда. Ничего. Не прощал. Никому и никогда.

Потому что прощать это слабость. А слабостей мужчина, тем более, из рода Багировых, допускать не способен!

14 Глава 14

— Бадрид.

Окидываю взглядом Армана, что пытается усесться в кресло напротив.

— Подожди, — взмахиваю рукой. — В другое присядешь. Сейчас Рувим принесет.

Ингвара уже вынесли. Но надо приучить помощника, что мебель тоже стоит менять после такого.

— Ты пьешь? В кабинете?

А вот и второй брат. Давид.

Собрались, надо же. Как на свадьбу.

— Да. Я пью, — пожимаю плечами.

— Поверить не могу, что ты их отпустил!

Арман хватает со стола бутылку и вливает прямо в горло.

— Я бы на твоем месте тоже бы нажрался в хлам, — закидывает ноги на стол, опускаясь в новое принесенное кресло. — Но брат… Я бы нажрался в хлам и расхерачил все, что попадется под руку! Их дома! Их вещи! Их бизнес и людей. Раздавил бы. Размазал. Со всей на хрен яростью! Ты мог бы дать ей прорваться, а не пытаться сдерживаться! Тут не тот случай! Вот совсем.

— Я бы стрелял, — кивает Давид. — Молча. В упор. Сначала ту, которая называлась невестой. Потом всех остальных из рода. На глазах у тех родителей, что вырастили такое гнилье.

— Так как же так вышло? Что ты. Ты отпустил эту семью, брат? Такого не только не было в нашем роду, такого никто бы и представить себе не мог! Мы карали за меньшее! До самой дальней родни! Чтоб и памяти о таких людях не осталось! Ни памяти, ни могил, ни тех, кто бы мог на те могилы прийти!

— Я не узнаю тебя Бадрид, — Арман качает головой и снова тянется за виски. — Ты мне сломал руку. Безжалостно. Молча. И без эмоций. Когда в двенадцать лет я просто взял то, что принадлежало тебе. Поиграть.

— Украл, — напоминаю, прикрывая веки. — Каждый должен помнить о том, что на чужое посягать нельзя. Этот урок дался тебе на всю жизнь, Арман.

— А сейчас? Сейчас разве на твое не посягнули? Бадрид! Объясни нам! Как? Как и почему ты их отпустил?

— Ты не прав, брат, — Давид ухмыляется, глядя на сжимающего кулаки и челюсти Армана.

— Бадрид из нас всех самый выдержанный. Самый мудрый. Это мы с тобой полетели бы палить и крушить все без разбора. Да. Но наш старший брат не такой. Я уверен. Ты же наверняка все продумал, да, Бадрид? Сделал вид, что отпустил. Дал надежду. Возможность этим подонкам вдохнуть воздуха. Поверить, что эта мерзость им обошлась! Нет! Только поверить! Что. Можно. Плюнуть. Багировым. В лица. А после совершенно спокойно уйти! Это надо быть совсем отчаянным идиотом. С отбитыми напрочь мозгами. Конечно, ты так просто их не отпустишь. Наверняка ты задумал страшную. Лютую месть. И тем она будет для них страшнее, что Булатовы уверены, что ты сохранил им их поганые мерзкие жизни!

— Да, брат, — кивает и Арман, делая глубокий долгий глоток.

— Ну, вот в такое я еще могу поверить, потому что… Потому что реально, все в шоке. Все. Я за нас с Давидом молчу. Мы знаем, почему так вышло и в полном ахуе. Но остальные. Да все семьи сейчас выжидают. Ждут, как ты поступишь дальше. Все. Хоть и не знают причин, но всем понятно. Чтобы ты отказался от этой свадьбы, должно было быть страшное преступление с их стороны! Так что выжидаются все. Твоего ответного, настоящего удара. И мы, Бадрид, выжидаем его больше всех.

— Но скажи, — теперь уже и Давид тянется к бутылке.

— Понимаю. Ты наверняка придумал очень жесткую месть. Но! На хрена! Ты. В свой дом! В собственный, мать твою! Взял эту девчонку? Дочь поганого отродья не должна собой марать даже воздух, которым мы дышим!