Жизнь на кончиках пальцев - 3 (СИ) - Новка Маруся Страница 12

«Вот ведь сучки неблагодарные!» — думала, не снимая с лица дежурную улыбочку: «Да если бы не я, сгнили бы в интернате! Вот и делай после этого людям добро!»

Сергей покинул такси за два квартала от дома родителей. Вынул из багажника сумку с вещами и зашагал по тротуару к дому.

Он как-то не задумывался о том, что не только не виделся с родителями больше двух месяцев, но даже не удосужился поговорить с ними по телефону.

Вначале он так сильно злился на мать и отца, что не хотел их не только видеть, но даже слышать голоса. Сбрасывал вызов, едва успев убедиться, что он от кого-то из родителей. А потом — закрутила-захватила гастрольная жизнь на колёсах. Да и звонки из Южной Пальмиры прекратились.

Сергей закусил губу, разобидевшись на родителей еще больше. Решил, что коль скоро ни у отца, ни у матери нет времени или желания, чтобы поговорить с ним, то и он без их внимания прекрасно обойдется.

Истомин попытался взглянуть на сложившуюся ситуацию другими глазами после одного из разговоров с Наталкой, жительницей города Льва, ставшей его подругой и наперсницей. Согласившись с доводами Наталки, поехать к родителям прямо с вокзала он не смог, да и, если честно, не хотел.

Сергей успел соскучиться по Мстиславе. Да так, что решил вначале повидаться с любовницей.

А родители… ну что — родители? Не интересовались тем, как живет драгоценное дитятко два месяца — потерпят без новостей еще пару дней!

Сергей свернул на дорожку, ведущую к подъезду дома. Увидел скамью слева. Вспомнил, как совсем недавно, в начале лета, сидел на этой скамеечке после неудачного разговора с Дианой. Как именно здесь нашел его отец. Как они сидели плечо к плечу ранним июньским утром и разговаривали о том, что случилось накануне.

Сергей подумал, что было бы здорово, случись все сегодня так, как в прошлый раз! Сел на скамейку. Задрал голову, рассматривая окна родительской квартиры на третьем этаже. Пожал плечами, увидев плотно задвинутые шторы. Подумал: «Неужели еще спят?»

Решил посидеть еще немного и дождаться пока выйдет отец, чтобы отправиться на работу. Ему нужно для начала поговорить с папой. Хотя бы для того, чтобы понять, как вести себя с матерью.

Он заметил, как на дорожку к подъезду свернул какой-то мужчина, держащий в руке пухлый саквояж.

Сергей не был знаком со всеми, кто жил в подъезде, но удивился тому, что кто-то спешит в дом ранним утром, явно в неподходящее для визитов время.

Мужчина поравнялся со скамейкой. Замедлил шаг, а потом и вовсе остановился:

— Вы сын Сергея Васильевича? — спросил, внимательно вглядываясь в лицо юноши.

— Да, — кивнул Сергей. — Откуда вы знаете?

— Похож, — пробормотал мужчина. — Очень похож, — помолчал пару секунд. Спросил: — Почему вы сидите здесь?

— Отца жду! — Сергей уже начинал злиться на любопытство, проявленное незнакомцем. — Вам-то какое дело?!

— Боюсь, что Сергей Васильевич еще не готов выйти на прогулку, — покачал головой мужчина. — Я его лечащий врач. И вам лучше подняться в квартиру.

Больше вопросов Сергей задавать не стал. Он подхватился со скамьи, схватил стоявшую на ней же сумку и опрометью бросился в подъезд, слыша, как за ним следует незнакомец.

Ключ от квартиры, как назло, все не отыскивался. Сергей перевернул сумку и вытряхнул её содержимое прямо на кафельный пол лестничной клетки. Ключ весело звякнул, упав чуть в стороне от вещей, которые Сергей так же быстро запихнул обратно.

Схватил ключ. Вставил в отверстие дверного замка. Провернул дважды. Распахнул дверь родительской квартиры. Вошел, не оглядываясь на незнакомца, который следовал за ним.

Сергею никогда не приходилось бывать в больницах.

Он не знал о том, что давным-давно его отец перенес операцию на сердце.

Истомин-старший вел здоровый образ жизни. Не пил и не курил. Умеренно занимался спортом. Сын относил подобный стиль исключительно к добровольному выбору отца, и уж никак не к ограничениям, накладываемым возможным проблемам с сердцем.

Но запах валокордина, которым, казалось, пропиталась вся квартира, Сергей опознал сразу. Потому что у Эльзы давно сложилась привычка после размолвки с мужем или просто в результате дурного расположения духа, накапать себе валокординчику и заглотнуть, делая вид, что сейчас ей станет плохо от всеобщего недопонимания и обиды на весь мир.

— Что с мамой? — прошептал Истомин-младший, обернувшись к мужчине, стоявшему за его спиной.

— С вашей мамой все в порядке, — поморщился незнакомец. — А вот ваш отец, Сергей Васильевич, немного приболел, — указал рукой на дверь спальни Истомина-старшего: — Идемте, — обогнул стоявшего с растерянным видом Сергея и первым вошел в комнату:

— Доброе утро, Сергей Васильевич! — голос незнакомца, который, как уже понял Истомин-младший, был лечащим врачом отца, звучал бодро и весело: — Как мы себя чувствуем?

Истомин-старший полусидел в кровати, опираясь спиной на подушки, и что-то высматривал на экране ноутбука.

— Доброе-доброе, — поздоровался, не отрываясь от текста. — Нормально мы себя чувствуем. На работу хотим, — бормотал, прокручивая колёсико мышки.

— Папа, привет, — Сергей подошел к постели отца.

— Сережа! — ноутбук отлетел в сторону и едва не упал на пол. — Ты приехал!

— Да уж приехал, судя по всему, — пробормотал врач, подхватывая ноутбук. — А вот дорогой техникой не нужно разбрасываться. Бить её не нужно. Она еще пригодится, — закрыл крышку лэп-топа, и положил его на стоявший рядом столик.

— Что с тобой, папа? — Сергей стоял рядом с кроватью отца и не знал, что говорить, как себя вести, что делать. Добавил: — А мама где?

— Да вот, сердце немного прихватило, — улыбнулся в ответ отец. — Ничего страшного. Я уже почти на ногах! — перевел взгляд на врача: — Верно, док?

— Верно-то верно, — бубнил врач, — но поберечь вам, уважаемый, себя придётся. Негоже с вашим диагнозом так нервничать. Ни к чему хорошему это не приведет.

— С каким диагнозом? — совершенно растерялся Истомин-младший. — Папа никогда ни на что не жаловался.

— Что не жаловался — это хорошо, — врач открыл саквояж, — но после операции на сердце, пусть даже удачной и давнишней, лишние эмоции, особенно негативные, даром не нужны, — достал тонометр и стетоскоп. — Давайте-ка, давление измерим да сердечко прослушаем. А потом просмотрю кардиограмму и ответы анализов. Как раз сегодня, по дороге к вам, забрал.

Сергей молчал. Признаться в том, что он не имел понятия об истинном состоянии здоровья отца — он не мог. Пасть так низко в глазах постороннего человека, пусть даже врача, это было сверх его сил и самолюбия. Истомин-младший плотно сжал губы. Повторил вопрос, цедя каждое слово:

— Мама где?!

Дверь в спальню Сергея Васильевича распахнулась. Влетела заспанная растрепанная Эльза, на ходу запахивающая пеньюар. Бросилась на шею сыну:

— Сереженька! Сыночек! Наконец-то! Думала, что уже не дождусь тебя! — кликушила, выдавливая слезу, которая все никак не желала наворачиваться на припухшие глаза.

Сергей расцепил руки Эльзы. Отстранился:

— Почему ты не сообщила, что отец болен?

— Но ведь ты не брал трубку, — лепетала Эльза. — И не звонил сам.

— Насколько мне помнится, СМС сообщения никто не отменял! — Сергей не желал признавать свою вину. — Уж СМСку я прочел бы обязательно.

— Сергей, не кричи на мать, — попытался угомонить сына Истомин-старший. — Я не велел сообщать тебе. Да и, как видишь, все оказалось не так-то уж и страшно, — посмотрел на врача: — Ну, что там, док? Мне нужно давно приступать к работе, а не валяться в кроватке.

— В принципе, вы почти поправились. Приступ купирован. Давление в норме. Ну а с шумами в сердце вы, я думаю, уже смирились и научились жить с этой напастью, — врач складывал тонометр и стетоскоп обратно в саквояж. Достал длинную ленту кардиограммы и начал изучать её: — Пожалуй, побудете дома еще пару дней и можете считать себя относительно здоровым. Не забывайте! — поднял вверх указательный палец. — Относительно! А потому — никаких нервотрепок! Никаких отрицательных эмоций! — врач начал прощаться, собираясь уходить.