Простые сложности - Алина Аркади Страница 12

‒ Это для моего мужа, ‒ передо мной ложится на стол толстая папка. ‒ Хотела попросить, чтобы вы передали её лично в руки, потому что там документы, не предназначенные для посторонних глаз.

‒ Да, конечно, ‒ часто киваю. ‒ Будет сделано.

‒ Светлана Владимировна предположила, что вы можете задержаться в Москве на неделю, так что исходим из этого срока.

Неделя? Сначала два дня, затем пять, а сейчас неделя? Срок моей командировки увеличивается в геометрической прогрессии слишком быстро в рамках одного дня. Остановитесь, или я сойду с ума…

‒ Что-то не так? ‒ голос Полины звенит, предупреждая об опасности. ‒ Вам не с кем оставить ребёнка?

‒ Всё хорошо. Есть.

‒ Вот и отлично, ‒ фыркает, ‒ не хотелось бы, чтобы дети становились причиной проблем в моей компании.

Едва сдерживаюсь, чтобы не возразить, а устрашающий взгляд Уваровой и вовсе говорит мне: «Не смей открывать рот».

‒ Ещё указания будут? ‒ уточняю, чтобы не попасть впросак, оказавшись в столице, когда выяснится, что Алилова о чём-то забыла.

‒ Нет, ‒ круто развернувшись, она следует к двери, но останавливается, обращаясь ко мне: ‒ И помните, всё, что вы видите и слышите, остаётся в этом офисе.

Неприкрытый намёк Полины на моё молчание. Мне придётся общаться с её мужем, который не должен знать, чем занимается его жена помимо работы или же вместо неё.

‒ Вот видишь, ‒ шепчет начальница, ‒ даже Полина Степановна понимает важность сохранности информации. Она, конечно, супруга генерального и является частью общего бизнеса, но всё же не желает выворачивать всю подноготную.

‒ Да, конечно, вы правы, ‒ соглашаюсь с Уваровой, прекрасно понимая, о чём на самом деле говорила Полина.

Еду домой с заветной папкой в сумке и острым желанием отбрыкаться от этой поездки, представляющейся мне огромной, неожиданно навалившейся проблемой. Перебираю варианты разговора с сестрой и аргументы, которыми смогу апеллировать. Выхожу на своей остановке и не спеша плетусь к дому, издалека замечая ярко-голубую ауди Орехова.

Чёрт, только разборок мне сейчас не хватало! Готова взвыть, и, развернувшись, бежать куда угодно, только подальше от бывшего мужа.

‒ А ты домой не торопишься, да? ‒ начинает с вопроса наше общение. В принципе, как всегда: приветствие ‒ это не про него.

‒ Егора и Мишу из сада забрала Яна. Они уже дома, ‒ указываю на припаркованный автомобиль сестры. ‒ Сегодня последний рабочий день недели, завтра – выходные. Не вижу поводов торопиться.

‒ Нина, забери иск на раздел имущества. Я выполню твои условия.

‒ Пять миллионов и мою машину?

‒ Два и машина.

‒ Нет, ‒ заявляю уверенно. Я уже давно поняла, что Орехов не желает пилить фирму, но храбрится, не хочет показывать свои слабые места. ‒ Или удовлетворение моих первоначальных условий, или мы идём в суд. Всё просто. Но обещания на словах мне неинтересны ‒ только через нотариуса и юридический документ. Никак иначе.

‒ Ты в создании фирмы не участвовала. Ничего там не делала! ‒ срывается на крик, и его лицо становится багровым от злости.

‒ Так же, как и дом не строила, в котором мы жили. Тебя послушать, так я последние три года только собой занималась, по магазинам бегала и равнодушно смотрела в ваши с сыном голодные глаза.

‒ И что, хочешь сказать плохо жила?

‒ Хорошо жила, Юра, сытно. Только несчастливо, как оказалось. Жить я только сейчас начинаю.

‒ Да ты вообще меня никогда не любила, поэтому я и нашёл Иру, которая поняла, приняла, прониклась мной, ‒ нервничает, прохаживаясь вдоль машины. Только сейчас осознаю, что последние пару месяцев Орехов не смотрит мне в глаза, уводит взгляд в сторону.

‒ А ты проникал в неё по несколько раз в неделю, когда дома не ночевал, ‒ прыскаю, удивляясь собственному высказыванию. Становлюсь язвой благодаря урокам Янки. ‒ А потом приходил домой, ложился рядом и засыпал. Совесть не скреблась? Хотя, какая там совесть. Она умерла при твоём рождении, ‒ равнодушный взмах ладонью выводит Орехова из себя.

‒ А теперь слушай сюда, ‒ наступает, прижимая меня к машине. ‒ Я прописался в Москве и запросил перевод дел в столицу. Там у тебя не будет ни единого шанса оттяпать у меня половину. Там ты никто и звать тебя никак.

Сжимаюсь в комок, принимая каждое слово. Перевёл в Москву? Так можно? Я рассчитывала, что судебный процесс пройдёт здесь, как и два предыдущих. Вероятно, паника на моём лице настолько явная, что Орехов расплывается в улыбке, подобно довольному жирному коту. Отталкиваю его, вырываясь из капкана.

‒ Да, пожалуйста. В Москве, так в Москве, ‒ бросаю безразлично, чтобы через несколько минут скрыться за дверями подъезда.

И только, когда тяжёлая железная дверь закрывается, позволяю себе выдохнуть. Каждый разговор с Юрой заканчивается одинаково ‒ ничем. Бессмысленные претензии, упрёки и выяснение отношений ни к чему не приводят, и даже наличие новой женщины в его жизни, не может сдержать его от выпадов в мою сторону. Я бы предпочла вообще не общаться с бывшим мужем, но наличие общего ребёнка связало нас навсегда, и, увы, просто исчезнуть не получится. Наступит момент, когда Егорка потянется к отцу, желая именно мужского внимания и отказать сыну я не смогу, понимая, что запрещать видеться с отцом, как минимум глупо.

‒ Что случилось? ‒ Янка встречает вопросом. ‒ У тебя такое лицо, будто тебе кто-то в душу нагадил.

‒ Догадайся кто.

‒ Орехов? Поджидал у дома?

‒ Да. Оповестил, что дело о разделе имущества будет перенесено в Москву. Интересно, так можно?

‒ Можно. Если он там прописан, ‒ подтверждает сестра слова Юры.

‒ Выписался из дома матери и прописался в столице. Вероятно, у него там всё схвачено. Видела его адвоката на суде, сразу видно – не из наших, предполагаю, московский. Он-то и надоумил Юрочку на такой шаг.

‒ На что бы не надоумил ‒ имущество делится пополам. Против закона не попрёшь. Не понимаю, на что Орехов надеется, ‒ Янка усаживается рядом со мной. Не слишком удачное место для беседы в коридоре, но двигаться совершенно не хочется.

‒ Я так устала, Ян, ‒ кладу голову на плечо сестры, прикрыв глаза, ‒ может, ну его, этот суд? Согласиться на два миллиона и машину?

‒ Не смей, ‒ грозит пальцем, ‒ слышишь меня? Орехов этого и добивается: зажимает, капает на мозги, убеждает, запугивает, чтобы ты сдалась. За два миллиона ты квартиру не купишь. Ну, продашь машину, добавишь и снова останешься без транспорта. Нет