Плохие девочки будут наказаны 3 - Джулия Ромуш Страница 12

18

Его руки сильнее сжимают моё тело, я чувствую биение его сердца. Его дыхание учащается, ноздри громко вдыхают мой запах… Этот мужчина мной околдован. Считайте меня сумасшедшей, намаханной, полностью поехавшей, но сейчас в этой комнате двое одержимых людей. Одержимы друг другом и если я готова это признать, то вот Тигран все еще сопротивляется.

Мы заигрались, зашли слишком далеко. Такие игры ломают судьбы, рушат жизни. Я уже разрушила свою, позволила этому мужчине полностью собой овладеть. Он может мной руководить, приказывать, владеть. Ему можно все. У него есть доступ на все уровни. Я сама дала ему ключ доступа, рассказала все тайны, дала к себе доступ.

— Ты заигралась, видишь то, чего нет! — Он трется щетиной о мою щеку, заставляет прикрыть глаза и выдать глухой стон. Извращенные ласки на грани боли, страх простреливает моё сознание. Ядовитые стрелы попадают прямо в цель. Его близость, прикосновения, голос меня полностью парализуют, лишают здравого смысла.

Моё тело отказывается сопротивляться. Его пальцы скользят по моей коже пуская ток по венам. Я не желаю от него отстраняться. Не желаю его отталкивать. Жажду чувствовать этого мужчину, привлекать его внимание, владеть им.

— Ты полностью решил мои проблемы. Ввязался туда, куда не стоило. Помог, не прося ничего взамен. Разве равнодушный человек так поступает? — Иду с козырей. Пока что с маленьких. У меня есть и другие за рукавом. Но пока проверяю свою теорию в практике. Ну согласитесь, на черта ему было нужно вникать в мои проблемы, если бы ему бы полностью плевать на меня?

— Просто решил помочь. Никто не отменяет того, что иногда можно оставаться человеком, — он не хочет признавать, ему отчего-то сложно это сделать. И меня начинает это напрягать. Неужели так сложно сказать о своих чувствах? Самому взглянуть правде в лицо?

— Ты врешь еще хуже меня, — цепляюсь пальчиками за его рубашку, расстегиваю первую пуговицу, следом за ней вторую. Открываю себе доступ к его груди. Прикасаюсь к горячей коже пальчиками, вывожу только мне известные символы на его коже. Вывожу китайский иероглиф, слово любовь. Кажется, если я сейчас нарисую это чернилами, то Тигран загорится. Настолько он не хочет принимать это чувство. Настолько отталкивает его от себя.

Или я сама придумала себе это все? Приняла его интерес, симпатию за заботу и любовь? Сама себя накрутила? Что же этот мужчина чувствует ко мне и чувствует ли вообще?

— Ты хочешь видеть то, чего нет. Но я не собираюсь тешить тебя иллюзиями, — жесткий, холодный голос. Этот человек умеет владеть своими эмоциями лучше всех кого я знала. Его пальцы сильнее сжимаются на моей талии, пытаются меня оттолкнуть, но я не собиралась так быстро уступать. В этой игре я еще не готова проиграть.

Прикасаюсь губами к его шее, обжигаю его кожу своим поцелуем. Провожу языком по шее, поднимаюсь выше, к его уху и тихонько шепчу:

— Тогда просто утешь меня. Я тебя хочу! — Прикусываю ухо и моя рука опускается вниз, добирается до ремня его брюк, пальчики скользят ниже… Я ощущаю его желание, возбужденная плоть дергается под моими горячими руками…

— Ты ведь тоже хочешь! Этого ты не станешь отрицать?

19. Тигран

Ведьма, ведьмочка… Моя ненаглядная! Из кожи вон лезет, готова головой стены пробивать, но своего хочет добиться. Хочет услышать, хочет узнать, требует, жаждет моих признаний.

Как она это делает? Как будто в разум проникает, очаровывает, мозги в момент перестают соображать. Только запах ее вдыхаю и дурею в секунду. Стояк такой, что можно дрова рубить… Девчонка превращает меня в больного, одержимого.

Она как будто слабые места нащупывает, понимает, что может управлять и ищет те самые веревки за которые нужны тянут. Она пока учится, пытается научиться. И пока она еще не осознает степени своей власти все хорошо. Но очень скоро она мои кишки на свои кулачки намотает, будет мною как куклой вертеть, на колени ставить и только желания свои озвучивать. Эта женщина моё наказание и моё спасение. Ради нее готов убить, жизнь свою отдать и ради нее же жить хочу, чтобы ее радовать, защищать, любить.

Трется об меня, как кошка меня обхаживает и на член проситься. Сама готова запрыгнуть. Глажу кожу на ее шее, слышу биение ее сердца, чувствую, как нервничает, боится меня и все равно на кол проситься.

— Сучка, похотливая стерва, — провожу пальцами ниже, касаюсь груди, обвожу соски, а она трусится, губу закусывает и издает приглушенный стон. Моя девочка, маленькая, нежная… Нет, не девочка… Моя женщина: хитрая, наглая, дерзкая, смелая!

Как она мне показывала кто на коне, как выводила на эмоции… Какая там Амира? Я был готов послать все к чертям, схватить ее в охапку и мчать как можно дальше только с ней, только бы она была рядом. Но нельзя… Нас убьют, прикончат в секунду.

Нужно играть свою роль, идти до конца и нужно чтобы она отыграла свою роль как никогда, чтобы ей можно было Оскар в конце вручить!

— Так накажи меня за это.

Сама нарывается, эта женщина для меня была создана, чтобы я в конец с ума сошел, с катушек слетел. Теряю контроль, впиваюсь в ее губы, закусываю нижнюю губу и кусаю до крови, зализываю ранку и снова затягиваю в поцелуй…

— Ты хочешь, — стерва жаждет разговора, хочет услышать подтверждение своим догадкам. Нет, детка, это так не работает!

— Хочу! Трахнуть тебя! Это ты хотела услышать?

Вижу ее разочарованную мордашку. Нет, не на это она надеялась, а жаль, придется довольствоваться малым.

— Я…

Не даю ей продолжить и так слишком много трещала, голова уже раскалывается от ее разговоров. Заговаривать зубы она мастер, может быть переговорщиком или адвокатом.

— Приступишь к делу!

Пора ее заткнуть, самое время, а то она еще много чего нагородит.

— Но…

Снимаю брюки, откидываю их подальше, ставлю ее на колени и внимательно наблюдаю за ее офигевшим взглядом.