Мой сводный идеал (СИ) - Попова Елена Страница 12

Глава 13

Тимур

«Какая шустрая. Только приехала в Москву, а уже нашла себе чувака, ― удивлялся я, идя к стоянке.

Этого парня я точно видел где-то кроме универа. Только где?

Виски выбриты, брови тоже, на голове пучок луковкой.

Тоже мне, Чиполлино!

Ни с того ни с сего меня резко стало все раздражать. Аж закипел изнутри.

Запрыгнув в тачку, вспомнил, как чертовски-привлекательно Тася выглядела утром. Сонная, укутанная в одеяло. А потом она накрасилась, как кинозвезда и надела свои обтягивающие джинсы.

Блин, да она охренительная!

Такую сложно не заметить. Так что нечего удивляться, что ее сразу прибрали к рукам.

А потом вдруг меня осенило:

«А этот ее ухажер случайно не тот парень, про которого недавно Левша рассказывал?» ― задумался я. ― Блин, точно же ― он!»

И как этот гондон еще живым по универу ходит после того, что сделал?

Тогда папочка генерал отмазал его так красиво, что было не придраться.

Только узкий круг людей знал всю правду. И я в него входил.

«Она собралась встречаться с этим утырком? Вот дерьмо!»

 Я включил музон, и только собрался выехать с парковки, как вдруг из дверей универа выскочила Тася и решительно пошагала в мою сторону.

― О-о, смотрю, кто-то одумался?

Я убавил музыку и с довольной улыбкой откинулся на спинку кресла, ожидая, когда она откроет дверь и сядет ко мне в тачку.

Но Тася прошагала мимо.

Вид у нее был не айс: губы сморщены, куртка нараспашку, в глазах пылал пожарище, а еще, вроде, и волосы были мокрыми.

«А что это на ее голове?» ― нахмурился я, глядя на предмет, очень схожий с какашкой.

Дернул за ручку, чтобы выйти из машины и узнать у нее, в чем дело? Но тут на горизонте нарисовался ее Чиполлино.

Бежал за ней так быстро, что луковица на голове тряслась.

Я наблюдал в зеркало, как он догнал Тасю, обнял, убрал с головы эту «какашку» и, взяв за руку, повел к серебристой иномарке.

«Ниче такая тачка, ― заметил я. ― Батя купил?»

Только они выехали со стоянки, как из универа вышли Одинцова и ее подруга Ирка.

Я заглушил мотор и выскочил из машины.

«Вот сейчас ты и отдашь мне ключи!»

Одинцова от меня шифровалась весь день, никак не мог ее выловить, чтобы забрать ключи от квартиры.

 Неудивительно. Ей  не хотелось выезжать из хаты и снова перебираться к предкам в Домодедово. Ведь, как она сама не раз говорила, в центре Москвы жить куда круче.

Стоя на крыльце, Ира обнимала Алину и гладила ее по спине.

«И что же на этот раз стряслось у Одинцовой? Ноготок сломала?» ― мысленно посмеялся я.

А когда взобрался по ступенькам и подошел к ним, заметил, что Алинка плачет навзрыд.

Я не первый год знал ее, давно привык к капризам из-за всякой ерунды, и перестал обращать на них внимания.

― Алин, ключи дай! ― грубо попросил я.

Она обернулась и громко всхлипнула.

Я, нахмурившись, смотрел на ее лицо: на щеке царапина, из губы сочилась кровь, волосы торчали так, словно их хорошенько потрепали.

Ира, глядя на меня, вздохнула и помотала головой.

― Н-да… Хорошая парочка, ничего не скажешь. Один с фишкой под глазом, вторая ― с расцарапанным лицом.

Алина сморщила губы и ТАК посмотрела на меня, как будто это я ее разукрасил.

― Передай той курице, Князев, что я от нее и места живого не оставлю! Урою, дрянь, урою! Она у меня по универу тенью будет ходить! ― прокричала она на всю округу.

Я ничего не понимал.

― Ир, может, ты хотя бы объяснишь, в чем дело?

Ира только открыла рот, но Алина снова заверещала.

― Она мне все лицо расцарапала, видишь? И клок волос вытащила, гадина! ― пропищала она и разрыдалась. ― Убью, уничтожу, заразу, уничтожу!

«Это что получается, она про Тасю что ли? Да ну, не может быть».

 Память на пару секунд вернула меня в школьные годы.

Честно, я не смог представить, как эта девчонка смогла дать отпор? Да еще и третьекурснице.

― Это тебя Тася так? ― неуверенно спросил я.

― Думаешь, я знаю имя этой стервы? ― взвизгнула Алина.

― Та, с которой ты в столовке терся, ― чавкая жвачкой, фыркнула Ира.

― Ничего не понимаю… Она подошла к тебе и разбила губу, так?

― Да! ― нервно крикнула Алина.

― Не-е, не так было, ты че? ― выпучила глаза Ира.

И, несмотря на сердитое лицо Алины, выдвинула свою версию.

 ― Короче, сначала Алинка вылила этой девке на голову компот, а та соскочила со стула, схватила ее за волосы и к-а-а-к давай бить по лицу!

― Охренеть! ― вырвалось у меня.

 Я был очень шокирован поведением Таси.

― Пытаешься отомстить мне за Аверина? ― прищурилась Алина и повернулась ко мне расцарапанной щекой. ― Считай, отомстил!

― Не надо было лезть к ней, ― отрезал я. ― Сама нарвалась.

― Пф, нормально! ― закатила глаза Алина. ― Нормально, Князев! Мы с тобой полтора года встречаемся, а ты заступаешься за какую-то малолетку?!

― ВстречаЛИСЬ, ― напомнил я. ― Кстати, ключи мне отдай. Или сама повезешь их хозяину.

― У нас еще за полмесяца вперед оплачено. Ты как хочешь, а я до середины февраля буду жить там.

«Говорит так, словно сама заплатила».

― Ну, окей, ― усмехнулся я и, сказав Ире «пока», отправился к машине.

― Пошел он! А на меня плевать, да? Может, хотя бы до больницы подбросишь?

― Аверина попроси! ― не оборачиваясь, бросил я, и сел за руль.

По дороге домой я то и дело улыбался.

«Неужели Тася научилась давать сдачи?»

― Молодец, правильно… ― вздохнул я, медленно двигаясь в потоке машин. ― Лучше дать отпор, и не бояться схлопотать ответку, чем…

Я с ужасом воспроизвел в памяти события двухлетней давности.

 Тогда мы только переехали в столицу, я перевелся из вологодского универа в московский, быстро там обосновался и нашел друзей. Себе подобных.

Тех, кто тоже любил постебаться.

 Мы нашли несколько жертв, чтобы не скучать на переменах. Среди них была девчонка по имени Юля. Она, как и я училась на первом курсе, но в другой группе. Толстая, рыжая, плохо одевалась. Ни с кем не общалась, всегда ходила одна, что было нам на руку.

И вот в День Святого Валентина она подошла к старосте нашей группы и передала ей розовую открытку в виде сердечка.

 Я, конечно же, не удержался. Отжал открытку у старосты и, войдя в аудиторию, прочитал вслух стихотворение, посвященное парню из нашей группы.

Тогда всем было очень весело. А на следующий день…

А на следующий день, по институту прокатилась волна, что Юля спрыгнула с четвертого этажа…

И это случилось из-за моей гребаной выходки с ее открыткой…

Девчонка осталась жива, но переломала себе ребра и руки.

А меня возненавидел весь универ.

Перейти в другой не было проблемой, что я и сделал. А вот вымолить ее прощение, оказалось невозможным.

Я приезжал к Юле в больницу, но ее родители и близко к ней не подпускали.

А когда ее выписали, я несколько раз ездил к ней домой. Но и там меня гнали в шею.

И только спустя полгода, когда она вернулась в универ, я выцепил ее на улице и смог попросить прощения.

Тот случай стал для меня уроком на всю жизнь.

Стоило только представить, что из-за меня человек едва не лишился жизни, и внутри все раздирало.

Я возненавидел себя.

Каждую ночь мне снилось, как Юля забирается на подоконник и прыгает вниз.

Впервые в жизни я в полной мере ощутил, что такое душевная боль.

Наверное, что-то подобное испытает человек, если в его голову воткнут гвоздь и медленно его прокрутят.

С тех пор я начал очень остро реагировать на такие вещи, как травля и стеб. Если видел, что кого-то зажимают в угол, то старался тут же это пресекать.

А благодаря моей репутации чемпиона области по кикбоксингу, со мной даже никогда не пытались поспорить в моей правоте.

Руслан, кстати, тоже здорово изменился, живя в столице.

Уверен, если б он не был моим братом, то в школьные годы ему бы здорово прилетало от меня.