Фальшивая империя - Ш. У. Фарнсуорт Страница 12

Здесь достаточно отстраненно, обыденно. Признак приверженности, основанной только на бизнесе. В этом моменте нет ничего романтичного — пыльные книги, затхлый воздух, пустое выражение лица Крю, — но мой пульс все равно учащается. Я чувствую что-то, когда ничего не должна чувствовать.

Головокружение.

Предвкушение.

Интерес.

Вместо этого я пытаюсь притвориться, что нахожусь здесь с Оливером Кенсингтоном. Если бы ко мне приближался старший брат Крю, меня бы это не беспокоило. Я бы не стала мысленно измерять разделяющие нас сантиметры, которые неуклонно сокращаются.

«Может быть, я испортила свою жизнь, согласившись на это», — внезапно осознаю я.

Крю останавливается менее чем в полуметре от меня. По моим подсчётам, тридцать сантиметров.

— Вот.

Я смотрю на маленькую черную коробочку, которую он только что положил мне на ладонь. Один взгляд на его лицо — это все, что я позволяю себе, прежде чем открыть ее. На меня смотрит огромный бриллиант, окруженный более мелкие камнями. Оно выглядит дорогим, но не кричит об этом. Оно — неподвластная времени классика. Что-то, что я бы выбрала для себя.

— Оно прекрасно, — честно говорю я.

Крю не делает какие-то движений, поэтому я достаю кольцо из коробки и надеваю его на палец. Кольцо кажется тяжелым, незнакомым. Если бы я сняла его прямо сейчас, я бы все еще чувствовала его стойкое ощущение на своей коже, как клеймо.

Скарлетт Кенсингтон. Я прокручиваю в уме фамилию будущего мужа, пытаясь привыкнуть к ней так же, как мне придется привыкать носить на руке сверкающее напоминание о Крю

На этот раз я понятия не имею, что еще сказать. Спасибо? Это кольцо, без сомнения, стоило дорого. Но он купил его не потому, что хотел или потому, что я этого хотела. Я не раздаю благодарности и извинения так просто, как это делает большинство людей.

— Ужин скоро будет подан.

Я киваю. Нет никаких причин чувствовать себя ущемленной. Он ведет себя именно так, как я ожидала от него с самого начала: холодно и отстраненно. Как я хотела, чтобы он вел себя. Если бы он не согласился изменить наш брачный контракт, чтобы я сохранила полный контроль над своим журналом, и не накормил меня печеньем в шоколаде, я бы не боролась со странным желанием спросить его, что не так прямо сейчас.

С точки зрения Крю, я — приз.

Собственность.

Пешка.

Не партнер.

Возможно, даже не человек. Моя ценность для него может быть сведена к моему капиталу и к тому, как я буду выглядеть рядом с ним, и к детям, которые у нас будут, и которые унаследуют тяжелый труд его предков.

Я задавалась вопросом, встречу ли я когда-нибудь парня, который заставит меня желать большего. Меня всегда поражало то, что долгосрочные браки строятся на понимании, согласии и деньгах. Не на любви, похоти и страсти.

Браки с определенной целью сохраняют империи.

Браки, подпитываемые желанием, страдают от ревности, требований и шепота на свадьбе о том, что невеста должно быть беременна.

Я никогда не задавалась вопросом, может ли этот парень заставить меня чувстовать все это. Вплоть до настоящего момента.

Крю делает шаг влево, в то же время я двигаюсь вправо. Вместо того чтобы отдаляться друг от друга, как мы оба пытались, мы становимся ближе друг к другу.

Достаточно близко, чтобы он мог протянуть руку и дотронуться до меня.

И он это знает.

Внезапно похожая на пещеру библиотека перестает казаться такой уж большой. Мы занимаем наименьший процент места, который могли бы занять два человека. Пространство между нами еще больше сократилось. Десять сантиметров, а может, меньше.

Я смотрю, как поднимается рука Крю, чувствую, как жесткий материал его костюма касается моей обнаженной руки. Его большой палец проводит по моей челюсти, оставляя обжигающий след на моей коже, как язычок пламени. Другая его рука прижимается к моей талии, удерживая меня на месте рядом с камином.

В камине не горит огонь, в нем лежат лишь черные угли. Что напоминает о нас Крю: камин без огня. Между нами могли бы воцариться более теплые и нежные чувства, чем долг и обязательства, но этого не произошло.

Зря потраченный потенциал.

— Скарлетт, — его голос скользит по мне, как теплый мед, сопровождаемый шепотом виски. Никто никогда раньше не произносил мое имя так.

Как молитву и проклятие.

Тайну и грех.

Надежду и страх.

Я встречаюсь с ним взглядом и обнаруживаю, что маска безразличия слетела. Когда я думаю о страсти, я представляю себе яркие краски. Оранжевые и красные. Огонь и жар, сердца и кровь.

С этого момента я буду представлять себе светло-голубой цвет. Небо в солнечный день без малейших признаков облачности. Океан в спокойный день с малейшим намеком на волны. Такого цвета глаза Крю. Насыщенно синие. Бесконечные. Бездонные. Поглощающие. Под их спокойным цветом скрывается та же вероятность бедствия, что и в небе и море.

Если я позволю ему, он посеет хаос в моем мире.

Моей голове.

Моем сердце.

Меня так и подмывает сдаться. Очень соблазнительно. Предвкушение и возбуждение витают в воздухе. Я хочу знать, как он целуется. Какой он на вкус. Как далеко он зайдет. Мы стоим в библиотеке, а наши семьи ждут внизу.

Но я сдерживаюсь.

— Нет.

Его взгляд вспыхивает. Волны разбиваются. Образуются облака. Он не любит, когда ему отказывают. Чертовски плохо, но ему лучше привыкнуть к этому.

— Ты куплена и за тебя заплачено, детка.

Мудак-женоненавистник.

— Деньгами, которые ты не заработал, точно так же, как ты не заработал меня. Не веди себя так, будто у меня был выбор, а у тебя его не было. Может, между нами и есть контракт, Крю, но я не твоя. И никогда не стану ей.

Его рука усиливает хватку чуть выше моего бедра, пальцы собственнически сжимаются и вдавливаются в мою кожу. Это заставляет меня хотеть отдернуться... и прижаться ближе.

— Мы собираемся пожениться, Скарлетт. Это сделка.

— Посмотрим, — мой тон высокомерный, почти скучающий.

У меня здесь столько же власти, сколько и у него, а может, и больше. Брачный контракт вступит в силу только в том случае, если мы разведемся. Как только мы поженимся, наши значительные активы будут объединены. Он будет богаче своего собственного отца. Я многое получаю от этого соглашения, но он получает еще больше. Никто не будет смотреть на меня и думать о