Нарисуй мне в небе солнце (СИ) - Жанна Даниленко Страница 12

— Ну да, ты столько лет опыта набирался. Я в курсе.

Они смеялись и подкалывали друг друга по-доброму, а потом пошли в дом спасать кота от воспылавшего любовью к животным Ромке.

Часть 9

Выходные пролетели слишком быстро. Два невероятно счастливых дня. Суббота с шашлыками во дворе дома и ночной рыбалкой, правда, немного омрачённой разразившимся под утро дождём и опасностью простудить Ромку. Но парня, уснувшего в спальнике, перенесли в машину, где он был укрыт от любых происков непогоды.

На память об этом дне осталось много фотографий и впечатлений.

Яр долго смотрел вслед уезжающей машине отца, и даже когда та скрылась из виду, не мог войти в дом. Одолевали мысли.

Почему только теперь? Почему раньше не было в их отношениях с отцом такого тепла. Или было? Просто он не умел ценить это.

Конечно, было, но проблемы, бесконечная гонка, невероятная занятость — мешали. Не хватало времени на разговоры, совместные дела, общие впечатления. Да просто на прогулки вдвоём. Был простой быт, ежедневный, незаметный.

Теперь находится время, потому что есть желание общения. А ещё тоска друг по другу.

Вот и Ромка плакал перед отъездом, просил дать ему хотя бы курицу с собой, обещал ухаживать.

Смешной, маленький ещё. И как хорошо, что у него останутся воспоминания об этой рыбалке, о шашлыке, о радости и о времени, проведённом с отцом и братом.

Яр перенёс ноутбук на стол, включил, устроился с чашкой чая и стал разглядывать фото. Те, что делал он, и те, что снимал папа.

Вот он сам с Ромкой на руках. Какие они разные: Яр, так похожий на отца, и Ромка с чертами Даши. Подумалось, если бы не Даша, не уехал бы он, не смог оставить родителя одного. Хотя когда он был один… Всегда находились женщины, которые любили или делали вид, что любили. Успешный врач и бизнесмен. Чудесная партия для замужества, если бы не бонус в виде сына. Некоторые думали, что сын не проблема — справятся и спровадят к матери. В конце концов, при разводе ребёнок должен жить с женщиной, а тут блажь какая-то.

Мысли пошли не в ту сторону, вспомнились обиды, ранние, детские, незабываемые.

Первые месяцы без матери, уже после суда, на котором опекунство было отдано отцу.

Вечер, вот такой же сентябрьский, тёплый, ласковый. Он пришёл со школы, сделал уроки и приготовил ужин, незатейливый, какой смог. Курицу с морковкой и картошкой потушил. Есть не стал, решил дождаться отца, засел на кухне с книжкой. Долго читал, за окном давно темно, а отца нет.

Спать не лёг, волновался. А потом бежал к входной двери, услышав звонок. От женщины сильно пахло цветочными духами, а от отца спиртным. Она его просто втащила в квартиру и толкнула на диван.

Отец говорил невнятно, растягивая слова, лапал свою спутницу, а потом закрылся с ней в комнате.

Утром она вышла из ванной в его халате.

Ярослав не понимал, почему вспоминает это. Тогда было больно, а сейчас? Сейчас он точно знает, что каждый из них переживал по-своему. Как умел.

Отцу было так же плохо, как и ему.

Та женщина приходила ещё несколько раз к ним в дом, а потом пропала. Зато появились другие. Нет, они тоже не задерживались, пока не явилась мачеха.

Вот это вспоминать совсем не хотелось.

Самому стало интересно, почему он думает обо всём этом. Оно ушло. У отца семья, хорошая жена, прекрасные дети. И вдруг понял, дело в Ромке и тех двух малых, Петьке и Настёне. Как не хочется, чтобы и у них появился такой же опыт, как и у Ярослава.

На сколько отец старше Даши? Подумать страшно. Между ними поколение, целых двадцать пять лет.

Чай давно остыл. Кот потёрся об ногу сначала головой, мявкнул, потом всем телом прошёлся туда и обратно и запрыгнул на руки. Посмотрел в глаза, обнюхал рот и нос хозяина, забавно щекоча лицо усами.

— Вас кормили, Ваше Величество! Да! Да! Да! Что за проявление небывалой любви и ласки? — Ярослав улыбался питомцу.

Кот спрыгнул с коленей и направился в спальню, периодически поворачивая к Яру голову и произнося своё «Мяв». В спальне вскочил на кровать и свернулся клубочком.

Яр рассмеялся. Вот даёт котяра, о хозяине позаботился, но спать ему ложиться рано, надо дождаться звонка отца, узнать, как доехал.

Мысли вернулись во вчерашний день. Вспомнилось, как часам к семи вечера отправились искать место для ловли, остановились у старого пляжа. Кое-как нашли участок, не сильно заросший камышом и осокой.

И долго любовались закатом… Смотрели на огненный шар, окрасивший облака и само озеро в багровые оттенки, на невероятную силу и красоту. На игру лучей по практически ровной глади воды, на искорки, рассыпающиеся при каждом всплеске, и всполохи пламени в тучах. На какой-то момент солнце зависло, как бы прощаясь, а потом быстро скатилось за тёмные верхушки деревьев по ту сторону озера.

— Вот так и жизнь… — очень тихо произнёс отец.

— Да брось ты, папа, ещё успеешь малышей поднять и внуков понянчить, а может, Дашка ещё нарожает. — Яру хотелось подбодрить, отвести то, что неизбежно. Не думать о плохом самому и не дать думать отцу.

Они долго вглядывались в чёрную полосу горизонта.

— Странно, такая красота, но почему-то жутко. Кажется, лес вот-вот воспламенится. — Андрея Петровича не покидали грустные мысли. Он помолчал немного, улыбнулся сыновьям и произнёс: — Ну да ладно. Мальчишки, пора ставить палатку и разводить костёр. А то мы пока на закат смотрели, самое важное чуть не пропустили. Я собирался вас учить премудростям рыбалки, как меня отец в детстве. Жаль после не приходилось.

Отец с гордостью показывал, как снаряжается, забрасывается и ставится донка. А парни смотрели на священнодействие раскрыв рты. Снасть не из простых оказалась, хоть всего-то леска с крючками с виду. Ромке особенно колокольчик нравился, но отец погреметь не дал, чтоб рыбу не распугать.

Уставший от впечатлений и свежего воздуха, малец уснул, так и не дождавшись клёва. Его сначала положили в палатке в спальнике, а потом перенесли в машину. Там теплее и спокойнее. Яр с отцом остались у костра, беседовали и следили за донками.

— Я виню себя, сын, неправильно всё у нас. Умом мотивы твои понимаю, а сердце болит. Не должен был я на старости-то лет жизнь заново начинать, — подкидывая дрова в костёр, проговорил отец.

— Ты же