Мой любимый предатель - Тина Рамм Страница 12

Он слышал конечную часть моего телефонного разговора, где я обещала Дане прийти пораньше и делает все возможное, чтобы испортить мне планы. Внезапно до меня доходит вся серьезность ситуации. Мое сердце пускается вскачь, пальцы рефлекторно сжимают спинку стула до побеления в костяшках, а глаза расширяются от ужаса.

Вдруг он все понял? Вдруг Игнат узнает, что у него есть сын и отберет его у меня? Судя по его изменившемуся характеру, он стал ужасным человеком, и если он узнает том, что Даня — его, он сможет добиться через суд опеки над ним. В этом нет никаких сомнений, учитывая его власть и деньги. Но вопрос в том, надо ли ему это? Если спустя десять лет я ему так отвратительна, и, возможно, он не помнит меня, быть может, ему не будет никакого дела до сына?

От этих хаотичных мыслей, у меня начинает кружится голова, а вдоль позвоночника стекают капли пота. Поэтому я расстегиваю две верхние пуговицы рубашки, подхожу к окну и распахиваю его, позволяя холодному уличному воздуху растрепать мне волосы.

ʚʚɞɞ

Я смотрю на часы, считая секунды до шести часов вечера, и набираю сыну множество сообщений. Мой маленький мальчик дома совсем один, ждет, когда я вернусь с работы. Я больше чем уверена, что ему не скучно с Пиратом и его любимыми книгами, но я так сильно соскучилась по нему.

Я беру папки с отчетом со своего стола и стучусь в кабинет босса, дожидаясь разрешения войти. Когда ответное “войдите”, наконец, раздается, я вхожу в кабинет Игната, подхожу к его столу и, наклонясь, кладу три папки на его дубовый стол.

— Вот отчет за последний месяц, ваше расписание дебатов на последующие три недели и копия контрактов с зарубежными клиентами.

— Ты что шлюха?

Я поднимаю голову так резко, что мышцы на задней стороне шеи начинают болеть. Ноги сами отшатывают меня назад, а глаза рефлекторно расширяются.

— Простите?

— Какого черта ты делаешь, Злата?

Игнат выглядит разъяренным и взбешенным, словно я только что совершила что-то непростительное. Скулы на его щеках так сильно натянуты, что по ним начинают бегать желваки, зубы плотно сомкнуты, что едва не крошатся.

— Что с вами не так!?

— Со мной? — он хмыкает, когда встает из-за своего стола. — Посмотри на свой внешний вид. У тебя больше нет никакого оружия, кроме соблазнения?

Я медленно наклоняю голову вниз и вижу, что моя рубашка расстегнута на две верхние пуговицы и из нее едва заметно торчит грудь. Мои дрожащие пальцы торопятся исправить эту нелепую ситуацию, что сделать особенно трудно под пристальным вниманием Игната.

— Я случайно, — бубню я себе под нос, чувствуя, как мои щеки розовеют. — И вы последний мужчина, которого я бы хотела соблазнить.

— О, неужели? — он смотрит на меня одним из своих надменных взглядов. — Со мной такие трюки не пройдут. Если хочешь подняться по карьерной лестнице через постель, что ты, видимо, и привыкла делать, то тебе лучше выбрать другого дурака, который будет думать членом, а не мозгами.

Ублюдок.

Черствый, хладнокровный ублюдок с комплексом злодея.

— Вы только что назвали меня шлюхой! Думаете, это соответствует рабочей этике?

— Как мне еще назвать женщину, которая вчера обжималась со своим мужем в ресторане, а сегодня пытается прыгнуть в постель к своему боссу?

Мой подбородок начинает дрожать.

Я действительно пыталась вести себя по-хорошему, старалась не обращать внимание на его грубые колкости и резкие слова, но все становится только хуже.

Как будто он ждет, что я сорвусь.

Я могу это сделать. Прямо сейчас я горю от желания дать ему звонкую пощечину и высказать все, что я о нем думаю.

Но я этого не делаю. Ради сына.

— Знаете что? — я вскидываю руки. — Сейчас уже шесть часов пять минут, а это значит, что мой рабочий день окончен.

Я дергаюсь, чтобы повернуться, но он хватает меня за локоть и я чуть ли не вскрикиваю, когда он притягивает меня к себе.

— Нет, ты никуда не уйдешь.

Глава 11

Злата

17 лет

— Куда мы едем?

Я поджимаю губы в тонкую полосочку и свожу лопатки вместе. Мой взгляд прикован к профилю Игната, который с непринужденным видом продолжает вести свой автомобиль.

Почему он так красив? Зачем ему понадобилось красть звезды, небо и меня?

Почему у него такие беспорядочные золотистые волосы, которые постоянно падают ему на лоб и просятся в мои пальцы?

Почему меня угораздило влюбиться именно в него? С этим моя жизнь стала куда сложнее. Стало практически невозможно не искать его глаза в школьных коридорах. Куды бы я не шла, я всегда искала его.

— В мою квартиру, — говорит Игнат с легкой улыбкой на лице, которая способна поставить на колени всех девушек нашей школы. Он ухмыляется и на его щеках появляются красивые ямочки.

С тех пор как мы сели в его машину, точнее, с тех пор как он затолкал меня в свой салон, между нами царит напряжение. Сексуальное, если быть более точной.

Последнее, что я ожидала от этой вечеринки — это оказаться с Игнатом в тесном салоне его машины, по пути к его городской квартире. Но я вижу выпуклость на его джинсах, которая упирается в ткань, и это ничто иное, как четкий намек на его желание.

Я предпочитаю молчать до конца поездки, не в силах даже произнести короткое слово. То, что происходит между нами, эти быстрые взгляды, ощутимый трепет в душе от его случайных прикосновений, когда он переключает скорость, или феромоны, которые концентрируются в душном салоне — все это давит на меня и мне кажется, что еще мгновение и я взорвусь.

Поэтому когда Игнат паркует автомобиль у подъезда многоэтажного дома, я буквально выпрыгиваю из салона.

— Для чего ты на самом деле пришла на парковку, Злата?

Произносит Игнат, когда мы останавливаемся в ожидании лифта. Теперь он достаточно близко, чтобы чувствовать его запах: легкий шлейф одеколона, смешанный с чем-то теплым и сладковатым. Этот запах сбивает с толку, путая мысли, и в попытке от него защититься, я пячусь назад до тех пор, пока не упираюсь в стену.

Я понятия не имею, зачем, черт возьми, согласилась на эту поездку и что собираюсь делать дальше. Но когда Игнат рядом — мой мозг превращается в кашу.

— Не знаю, что ты себе там вообразил, но я хотела просто поговорить с тобой, Игнат, — я удерживаю его взгляд, стараясь звучать холодно. — Но, очевидно, что сейчас это вряд ли