Беспощадная красота - Дана Айсали Страница 12

И сейчас я застрял здесь, убирая бардак после себя, который я же, блядь, и устроил. Я прятался здесь целый час, надеясь, что мой член немного остынет. Но, к сожалению, я думаю, что эти крики навсегда запечатлены в моей памяти.

Мой маленький монстр — действительно грёбаный монстр. Она искусительница, ходячий суккуб, которого прислали на эту землю только для того, чтобы мучить меня. Я никогда не был таким человеком, который хотел бы рискнуть всем ради херни.

— Привет, om batran (старик). — Я подпрыгиваю от звука её голоса, и она хихикает. — Мы собираемся на посадку, и они настаивают, чтобы ты сел на своё место и пристегнулся.

Я рычу вместо ответа.

— Ой, тебя снова заклинило, не так ли? Снова стал пещерным человеком?

Я смотрю на неё, и это моя первая ошибка. Потому что из-за того, как она выглядит, мне сложно удержаться, чтобы не нагнуть её через стол позади меня. Она теперь в потрёпанных ботинках, чёрных джинсах и топе, подчёркивающем её аппетитные сиськи. Она прислоняется к дверному проёму, её глаза сияют, наблюдая, как я борюсь с происходящим между нами.

Я смотрю на пистолеты, прикреплённые к её бёдрам, явно демонстрируя, что она не слабачка и готова играть по правилам. И я бы поставил все на деньги на то, что у неё припрятано несколько ножей. У неё всегда была слабость к ножам. Думаю, это у неё от Себастьяна.

Теперь она похожа на Дулка, на настоящую наследницу. От прошлого, высокомерного, похожего на конференц-зал наряда, который был на ней, не осталось и следа. Теперь она Изабела, во всей свой красе, с опасной внешностью и впечатляющими формами.

Они все попадают на колени перед ней.

Она откашливается, и я медленно отвожу глаза от её тела, чтобы встретиться с ней взглядом.

В её глазах вызов. Она хочет, чтобы я сдался и сказал что-нибудь или сделал. Но вместо этого мне каким-то образом удаётся не шевелиться. Я откидываюсь на стол и скрещиваю руки, поднимая бровь в её сторону. Она бросила мне кость и я дал ей понять, что не подниму её.

— Хорошо, om batran (старик). Не клюёшь на наживку. Я всё равно тебя достану.

То, как её язык двигается когда она произносит это детское прозвище, которое она мне дала, заставляет мой член снова дёргаться. Я не знаю, что это значит, но мне всё равно. Она может называть меня как хочет.

Она разворачивается и уходит, её круглая задница покачивается, когда она возвращается в переднюю часть каюты. Мой взгляд настолько прикован к её аппетитной попке, что я даже не замечаю, что она смотрит на меня через плечо, пока не становится слишком поздно. Меня поймали.

Я подмигиваю ей, застигая её врасплох и заставляя немного споткнуться о собственные ноги. И я ничего не могу с собой поделать — я резко начинаю смеяться. Она думает, что у неё есть преимущество, но она действительно понятия не имеет, кто я.

Возможно, она выросла в этой семье, наблюдая за всеми нами и пытаясь понять нас всех, но она понятия не имеет кто я такой. Изабела толкнула медведя, и если я решу клюнуть на наживку, которой она болтает передо мной, её ждёт чертовски грандиозное пробуждение.

В эту маленькую игру могут играть двое.

Я смотрю, как она уходит, продолжая откровенно пялиться на её задницу, пока она не скрывается из виду. Быстро убирая оставшийся беспорядок, я убеждаюсь, что всё вернулось на свои места, а всё сломанное выброшено.

Она ничего не говорит, когда я сажусь на своё место, но я вижу румянец смущения, который всё ещё окрашивает её щёки.

Она всё ещё смущена во время посадки, но она вынуждена смотреть на меня, пока мы идём к ожидающей нас машине. Когда я выхожу из самолёта, мне в лицо дует унылый ирландский бриз, быстро напоминая, что я вернулся домой. Два острова, которые я на протяжении многих лет называл своим домом, очень похожи и в то же время очень разные.

На закате перед нами надвигаются грозовые тучи, и я не могу не думать, что это предзнаменование, которого я избегал. Потому что, как только моя нога коснётся тротуара, я снова окажусь на территории, от которой меня предупреждали держаться подальше до конца своих дней. Пусть это не Белфаст и не Север, но это всё равно Ирландия. Это по-прежнему страна, где мой брат имеет большую силу и влияние, чем мне бы хотелось.

— Нервничаешь? — Спрашивает Изабела, оглядываясь на меня, когда я сажусь в машину рядом с ней. — Я знаю, что это место, вероятно, не было для тебя первым в списке мест для отпуска.

Я качаю головой.

— Мысли глобально, — говорю я с сарказмом. — Будем надеяться, что мы выберемся отсюда до того, как они узнают, что я здесь, и решат что-нибудь со мной сделать.

Мы погружаемся в тишину, наблюдая, как город появляется в поле зрения после захода солнца. Начинается дождь, и гремит гром, когда мы приближаемся к скромному дому с террасами, в котором мы остановимся на на неделю. Он находится в старой части Дублина, построен из красного кирпича, всего с парой окон, выходящих на фасад, в которых горит тёплый свет. Уютное место, учитывая проливной холодный дождь на улице.

— Меньше, чем я себе представляла, — тихо говорит она, наклоняясь так, чтобы её слышал только я.

Я улыбаюсь, глядя в её сторону.

— Большинство этих домов, с террасами, расположены здесь. У тебя будет спальня на первом этаже и ещё есть несколько гостевых комнат на нижнем, — объясняю я. — Такие дома не должны быть броскими. Они старые и предназначены для работы. Теперь они стоят целое состояние. Сейчас за эту мелочь заплатили бы больше миллиона.

Она что-то промычала, когда водитель протягивает мне зонтик. Я беру его, чтобы прикрыть нас обоих, пока мы поднимаемся по лестнице. Домработница открывает дверь и проводит нас внутрь, пока водитель забирает сумки. Раньше я был человеком, которому приходилось выполнять тяжёлую работу, и это отстой. Мне хочется подойти и помочь ему, но один из мужчин, с которым мы должны были встретиться, появляется в поле зрения, на его лице широкая ублюдская улыбка, обращенная к Изабеле.

— Мисс Дулка, — говорит он тёплым и манящим тоном, а его руки раскрываются, как будто он собирается её