Елена Лагутина - Песочные часы Страница 12

«…Двадцать семь, двадцать восемь, двадцать девять, тридцать…» Она механически подсчитывала его толчки, пытаясь убедить себя в том, что их никак не может быть больше ста. Ведь Лиза говорила, что в какой-то момент у мужчины это все заканчивается. Ведь это не может длиться бесконечно…

С удивлением она вдруг заметила, что боль постепенно отпускает ее, а какое-то новое место внутри, чуть глубже источника боли, становится теплым. Он больно придавил ее бедром, и она попробовала пошевелиться для того, чтобы немного изменить положение. И вдруг, с возрастающим изумлением, заметила, что движение показалось ей приятным. Боль все еще не отпускала, но вместе с тем росло и другое, приятное ощущение. Сначала, как и в первый раз, робко, а потом все чаще и увереннее она начала двигаться навстречу, подстраиваясь под ритм его движений, поняв, что сумела отыскать целительный и удивительно приятный источник забвения боли. Обхватив руками его бедра, она старалась направить его движения так, чтобы он чаще и глубже касался той точки внутри, где уже зарождалась теплая волна. Внезапно он остановился. Открыв глаза, она увидела, что он смотрит на нее с удивлением.

— Тебе… тебе приятно, Алена?

— Мне больно.

Он снова начал двигаться, с каждым разом увеличивая темп. И вдруг она почувствовала, как его кожа под ее ладонью покрывается мурашками. Он задрожал и вжался в нее так, словно хотел слиться, срастись с ней, превратиться в единое целое, а потом глухо застонал, словно от боли. Какое-то время он совсем не дышал, а затем она почувствовала, как тело его обмякло и он опустил голову ей на грудь.

Она лежала молча, слегка улыбаясь, зная, что минуту назад он наполнил ее той самой мужской жидкостью, от которой появляются дети.

— У нас будет сын, правда? — спросила она, нежно проведя рукой по его спине.

Он молчал, и она снова спросила:

— Руслан?

На мгновение ей показалось, что он заснул. Но потом он зашевелился и освободил ее, сев на край кровати.

— Встань, пожалуйста.

Она смотрела на него с удивлением, в глазах застыл немой вопрос: зачем? Но он снова, одними глазами, попросил ее подняться с кровати, и она выполнила его просьбу.

Дальше все происходило, как в кошмарном сне. Она стояла босыми ногами на холодном полу и с ужасом смотрела на кровать. На слегка помятую, белоснежную простыню, на которой не было ни единого пятнышка…

— Где же кровь?

Он обернулся, и она отшатнулась, увидев, как побледнело его лицо, а глаза превратились в глубокие черные дыры. Плотно сжав челюсти, он смотрел на нее с ненавистью и злобой.

— Где же твоя кровь, Алена?

— Я… я не знаю, — прошептала она, цепенея от ужаса.

— Не знаешь? Не знаешь, говоришь? Наверное, и не помнишь, где ты оставила…

Звук пощечины прозвучал в наступившей тишине резко и отчетливо. От сильного удара она пошатнулась и едва не упала на пол, но он тут же схватил ее за волосы и притянул к себе.

— Смотри на меня! Шлюха!

Снова удар по лицу, на этот раз еще более сильный. У нее потемнело в глазах, и она закричала.

— Молчи, а то я убью тебя! Так где же она, твоя кровь? Вспоминай, где ты ее оставила!

В памяти промелькнули обрывки разговоров, подслушанные за дверью: говорят, что такое случается, что крови может и не быть, да только все это — лишь пустые оправдания для женщин, которые не сумели сохранить себя до мужа…

Он повалил ее на кровать и сильно ударил. Потом схватил за волосы, бросил на пол и начал бить ногами по животу. Сжавшись в комок и прикрыв лицо руками, она вскрикивала от ударов. Ей казалось, что время остановилось, что это просто страшный сон, который она смотрит накануне своей свадьбы… Сознание уже почти покинуло ее, когда она опять ощутила внутри себя обжигающий горячий стержень, и она снова закричала. На этот раз ему хватило нескольких движений для того, чтобы наступил конец. Отшвырнув ее в сторону, он поднялся и, наступив ногой на ее распростертую ладонь, повалился на кровать. Пальцы хрустнули, но она даже не застонала. Не в силах подняться, она отползла в дальний угол комнаты и забилась в нем, спрятав лицо в ладони.

Через какое-то время она услышала шумные звуки его дыхания и поняла, что он заснул. С трудом приподнявшись, она едва не упала. В висках шумело, все тело ныло от нестерпимой, жуткой боли…

На полу, посреди комнаты, лежало ее свадебное платье. Она медленно подошла к нему, подняла с пола, сжала в руках. Отстраненно глядя на блестящий и мягкий шелк, она разомкнула пальцы. Платье снова упало вниз, и она заметила, как сильно оно помялось в тех местах, где она его сжимала. Снова опустившись на пол, она свернулась в комок и легла рядом с платьем. Ее глаза были сухими, и она подумала: «Почему я не плачу?..»

За окном уже проглядывали первые лучи нового солнца. Происходящее казалось ей кошмарным сном, и она снова думала о том, что сейчас она проснется и день ее свадьбы только наступит, что его еще не было — этот день и эта ночь ей просто приснились. Но тело болело, внутри жгло, а белое смятое платье на полу было настоящим, к нему можно было прикоснуться и ощутить кожей прохладу атласной ткани…

В полной тишине отчетливо слышались звуки дыхания мужа. Как же это могло случиться, почему — на самом деле, почему у нее не было крови? Ведь ей было больно, ужасно больно, тело ее разрывалось на части, когда он проникал внутрь, но крови не было… Может быть, она родилась на свет какая-то не такая, как все? Но, кажется, она сама однажды читала в журнале о том, что потеря девственности не всегда сопровождается кровью…

Алена не заметила, как заснула на холодном полу, совершенно обнаженная, сжав в ладони подол от платья. Проснувшись внезапно, словно от внутреннего толчка, открыла глаза и увидела, что Руслан сидит на краю кровати и смотрит на нее. Вскочив, она прикрыла голое тело платьем. События прошедшей ночи мгновенно всплыли в ее сознании, и ей снова стало страшно. Он смотрел на нее и молчал. Она тоже не могла произнести ни слова, да и не знала, что говорить. Молчание было настолько тяжелым, что страх с каждой минутой все нарастал, смыкаясь ледяным кольцом вокруг того места в груди, в котором она ощущала тугой мятный комок.

— Послушай, Алена… Подойди ко мне.

Она все так же молча повиновалась, не выпуская из рук платья, подошла и села рядом на краешек кровати.

— Наверное, я был с тобой вчера слишком груб. Извини. И все же ты должна была меня предупредить.

— О чем?

— О том, что до меня ты уже встречалась с мужчиной. Или с несколькими мужчинами… Сколько их у тебя было, Алена? Кто они?

— У меня не было мужчины, Руслан! Не было!