Люсинда Эдмондз - Зачарованная Страница 12

– Я решил продолжать поиски отца. Начал с того, на чем остановилась мать. Мне повезло, я встретил одного чиновника, который помог мне искать папу.

– И он отыскал твоего отца, да? – тихо спросила Мадди.

Саша кивнул.

– Да, он узнал, что отец действительно был отправлен в один из лагерей в Сибири. В письме пишут, что папа умер шесть лет назад от туберкулеза.

– О, Саша! Мне так жаль…

– Ты знаешь, Мадлен, я не могу тебе передать, в какой страшной нищете жили мы с мамой после исчезновения отца. Ее внезапно уволили из Большого, хотя она была прекрасным дизайнером по костюмам. Моя учеба в училище при Большом театре, – Саша махнул рукой, – накрылась сразу. У нас не было ничего. Мама устроилась швеей на фабрику, но ее зарплаты хватало, чтобы не умереть с голоду.

– Значит, ты не учился в Большом?

– Нет. Из-за отца мне не позволили. Так что я брал уроки у одного педагога из хореографического училища, который помнил моего отца и с симпатией относился ко мне.

– Поэтому ты и решил приехать в Англию, чтобы учиться?

– Да. Когда Горбачев пришел к власти, стало проще получить визу. Мне удалось ее достать, и я сразу уехал. – Саша пожал плечами. – Назад я теперь никогда не вернусь, у меня там никого и ничего нет.

– А я думала, что сейчас в России стало получше, – задумчиво сказала Мадди.

Саша покачал головой.

– Да, в какой-то степени. Ну, ты же понимаешь, бедность и трудности сразу не исчезают. Некоторые даже думают, что жизнь там станет еще хуже, чем раньше.

– Господи, Саша, бедный! Выходит, тебе тут и поговорить не с кем?

– Не с кем… Но, ты знаешь, Мадлен, я привык быть один. И лучше уж буду жить в своей комнатке, чем помирать в Москве от голода. Здесь, на Западе, никто даже представить себе не может, как трудна там жизнь. Я лучше умру, чем вернусь туда.

– Ты знаешь, я больше никогда не буду жаловаться на свою жизнь! – с жаром воскликнула Мадди. – С этого дня у тебя есть друг. Приходи ко мне, когда захочешь. Я уже тебе говорила, сейчас я живу совсем одна.

– Ты тоже сирота?

Мадди объяснила, что ее отец сейчас на гастролях, с труппой Национального балета.

– Знаешь, Мадлен, мне кажется, у нас много общего, правда?

Она кивнула и внезапно покраснела.

– Надеюсь, что да. Я… Мне очень нравится смотреть, как ты танцуешь, Саша. У нас все девочки уверены, что тебя ждет мировая известность. Уж тебя-то точно пригласят в основной состав, не то, что некоторых из нас.

Мадди вздохнула.

– Ну, что ты, Мадлен, ты себя просто недооцениваешь. Я думаю, что ты превосходно танцуешь.

– Спасибо, Саша, но все-таки не так замечательно, как Николь Делиз.

– О! – Саша скривил губы и сделал движение рукой, словно сгоняя надоедливую муху. – Да, в технике она хороша, но где ее сердце? Мне не нравится быть ее партнером, она слишком эгоистична. Я бы предпочел танцевать с тобой.

– Спасибо, но Николь не выпустит тебя из своих рук, у нее на тебя серьезные виды.

Саша пожал плечами.

– Ну, еще слишком рано говорить об этом.

Они разговаривали довольно долго, затем Саша посмотрел на часы и поднялся.

– Уже поздно, мне пора идти.

Мадлен почувствовала легкое разочарование.

– Да, конечно… Если хочешь, оставайся, но…

– Нет, нет. Мне нужно еще кое с кем встретиться.

– Наверное, с подружкой, – разочарованно подумала Мадди, провожая гостя к выходу.

– Спасибо, Мадлен, я никогда не забуду твоей доброты и того, что ты для меня сегодня сделала. Надеюсь, в будущем мы станем добрыми друзьями, правда?

Юноша нагнулся и поцеловал ее в щеку.

– Увидимся в понедельник!

Выходя из ворот на улицу, он помахал девушке на прощание, а Мадди вернулась в гостиную и села в кресло, все еще хранившее тепло Сашиного тела. В комнате витал легкий запах его одеколона и, казалось, звучал его голос.

Мадди поджала ноги, закрыла глаза и стала мечтать о том, как будет танцевать с Сашей на сцене Королевской Оперы.

Она проснулась в четыре утра от холода и боли в затекших ногах, поднялась в спальню и, растолкав Шехерезаду и ее котят, отвоевала себе место на кровати.

– Я буду очень упорно работать, – сквозь сон дала себе слово Мадди, поглаживая мягкую шерстку Шехерезады. – Если Саша говорит, что я хорошо танцую, я буду хорошо танцевать. Вот увидишь, Николь Делиз, не бывать по-твоему!

Глава 5

Ритм занятий был очень напряженным, Мадди обнаружила, что ей практически некогда думать об отце. После изнурительного в своей бесконечности дня, после четырех часов занятий первокурсники шатались от усталости. Стали случаться травмы, ушибы, и все чаще студенты пропускали из-за этого занятия.

Мадди очень боялась получить травму, зная, что преподаватели будут рассматривать это как признак того, что тело студента не выдерживает нагрузок, а значит, у него будут проблемы и в дальнейшем. Она прекрасно знала, что из тридцати студентов ее курса только двум или трем предложат место в балетной труппе, когда закончится двухгодичный срок обучения.

Все девушки вели отчаянную борьбу с весом, каждый месяц контролируя его, чтобы убедиться, что не набрали лишний фунт или не похудели чересчур сильно. Потеря аппетита на нервной почве уже привела к первым жертвам – Мадди и Джейн могли выделить среди однокурсниц тех, кто имели ярко выраженные черты истощения.

Мадди день за днем пристально рассматривала себя в большом зеркале и радовалась, что, независимо от того, как она питается, ее вес, похоже, остается без изменений. Она боялась слишком сильно вырасти, хотя сейчас ее скелет уже сформировался. Доктора уверяли, что она подрастет еще на полдюйма, прежде чем достигнет пяти футов. Быть слишком высокой означало, что будут резко ограничены возможности попасть в состав кордебалета, где очень строгие требования к стандарту, и все девушки должны выглядеть практически одинаково. Кроме того, высокой балерине значительно труднее подыскать подходящего партнера. Если она стоит на пуантах, к ее нормальному росту еще прибавляется пять-шесть дюймов.

– Вот дурацкий способ зарабатывать себе на жизнь! – со стоном выдохнула Мадди, опуская натруженные за день ступни в таз с горячей водой.

Однажды в середине ноября Мадди, Джейн и Саша сидели в студенческой столовой. Когда ленч подходил к концу, к их столику подошла Николь Делиз и, скривившись, словно почувствовала неприятный запах, швырнула Мадди запечатанный конверт.

– Мама просила передать вот это. Письмо в посылке, которую мама прислала из Америки… Полагаю, это от твоего отца.

– Спасибо, Николь.