Татьяна Туринская - На восходе луны Страница 12

Нацеловавшись вволю, наласкавшись, вплотную приблизившись уже к более опасным ласкам, Андрей нарушил молчание:

— Родители скоро придут? Мы успеем?

Маринка словно очнулась. Что? Опять? Он и теперь ни о чем другом думать не может? Значит, все правда, и им всем от девушек нужно одно и то же?

Резко отстранилась:

— Да, наверное. Так что тебе лучше уйти.

Сказала холодно и резко, так, что и чурбан почувствовал бы ее недовольство. А разве ж Андрей чурбан?

— Ну что опять не так?

— Ничего, — буркнула Марина и отвернулась. — Мне кажется, тебе пора.

Андрей обхватил ее сзади, прижался всем телом, зарылся носом в ее длинные спутанные волосы, зашептал в самое ухо, обдавая не столько даже дыханием, сколько желанием, горячим и непреодолимым:

— Я никуда не уйду. По крайней мере, один. Я не хочу от тебя уходить. И не уйду. Ты же и сама не хочешь, чтобы я ушел, верно? Молчи, не ври, я все равно знаю, что ты не хочешь этого. Не бойся, я не уйду. Ты уже победила, так что можешь отдохнуть — схватка окончена, я покорен окончательно и бесповоротно.

Маринка, наивное дитя, обрадовалась, даже не пытаясь скрыть восторг, повернулась к нему, пытаясь заглянуть в глаза:

— Правда? Значит, мы теперь всегда будем вместе?

Что это? Ей показалось, или он и в самом деле усмехнулся? Да нет, показалось. Конечно, показалось. Вон ведь как ласково смотрит.

— Да, малыш, теперь мы будем вместе. Ты довольна?

Маринка радостно кивнула. Прижала голову к его груди и вновь кивнула. В глазах закипали слезы.

— Андрюшик, милый, я так тебя люблю! Если б ты знал, как я тебя ждала! Я знала, что ты все поймешь, я знала, что ты придешь! Не знала когда, но уверена была — придешь, никуда не денешься! Мы ведь с тобой предназначены друг для друга, правда?

От того, как она произнесла его имя, Андрей аж поплыл. Однако дальнейшие ее слова едва не заставили его рассмеяться вслух: что за сладкая идиотка! Ну ничего, ему же лучше. А ей — больнее. Он ведь и хотел сделать ей больнее, вот она сама же ему в этом и поможет.

— Правда, детка! Мы теперь всегда будем рядом!

И наглая рука смело нырнула под халатик. На сей раз Марина не стала изображать из себя недотрогу, вся подалась ему навстречу, задрожала. Но, вспомнив вдруг, что в любой момент могут заявиться родители, запротестовала не слишком активно, сама дико сожалея об отказе:

— Нет, Андрюшечка, не сейчас! Сейчас нельзя, родители вот-вот заявятся. Ты же не хочешь, чтобы они застукали нас за интересным занятием?

А сама не могла заставить себя оторваться от него: как же так, она ведь так долго ждала этого мгновения, так долго мечтала бессонными ночами о его безумных ласках, о его бесподобно длинных наглых пальцах. Ах, как обидно, когда вот он, совсем рядышком, и пальцы его, умелые и самоуверенные, уже проложили себе заветную дорожку.

— Миленький, родненький, умоляю — только не сейчас, — прошептала она, инстинктивно сжимая его пальцы…

— Когда? — нервно спросил Андрей. — Вечером?

— Нет, не сегодня. Завтра у мамы день рождения. Они вот-вот вернутся с базара, и мы будем готовиться к завтрашнему празднику. Зато завтра, часов в восемь, моего отсутствия уже никто не заметит.

— Пусть завтра, — с сожалением согласился Андрей. — Только учти, больше никакие отказы не принимаются. Договорились?

— О да, — мурлыкнула Маринка, прижавшись к Андрею в последнем порыве.

На следующий день, начиная с семи часов вечера, Андрей ждал Марину возле подъезда. Та, казалось, весь день не спускала глаз с циферблата, потому что, лишь только часы показали двадцать ноль-ноль, выскочила из парадного возбужденная и счастливая. Однако на улице бросаться в объятия Андрея не стала, постеснявшись любопытных соседских глаз. Больше того, даже такси позволила Андрею поймать, лишь отойдя от дома почти на целый квартал.

На сей раз Андрей отвез ее в городскую квартиру. Стандартная четырехкомнатная квартира, в стандартном же девятиэтажном доме, зато сам дом находился в центре города, аккурат неподалеку от кинотеатра 'Космос', где они и познакомились не так давно.

Обстановка в квартире была еще круче, чем на даче. Минимум мебели, максимум пространства. Однако от отсутствия привычного нагромождения мебели интерьер почему-то выглядел еще дороже. И впервые в своей жизни Марина увидела не обыкновенный одежный шкаф, а целую комнату, отданную под гардероб. Ух ты, здорово! Ну тогда конечно можно себе позволить не загромождать комнаты шкафами да стенками.

На журнальном столике в гостиной стояла коробка конфет, тут же, словно из ниоткуда, рядом с ней появилась запотевшая бутылка шампанского. Андрей открыл ее мастерски, без излишнего шума, без пенных брызг, лишь с глухим хлопком: рраз, и готово. Разлил в хрустальные фужеры:

— За тебя, малыш! Давай на брудершафт?

— Зачем? — искренне удивилась Маринка. — Мы же никогда и не были на 'вы'.

— Глупая, — улыбнулся Андрей. — После брудершафта положено целоваться.

— А-а, — уразумела Марина. — А мы разве не можем поцеловаться без повода?

— Опять же глупая! Без повода приставать к девушке — вульгарно. А так — самое комильфо.

Маринка развеселилась:

— Ой, Анрюшик, пристань ко мне! Ну пристань, а?

В глазах Андрея заиграли бесовские огоньки:

— А шампанское?

— Да ну его к черту, шампанское! Я его сегодня уже пила. Да и куда оно от нас денется?

— И правда, — согласился Андрей. — Куда оно, на фиг, денется?

Марина летала на крыльях любви. Сбылись мечты, она любит и любима. И ее избранник не какой-нибудь Федя Тютькин, ее избранник — Андрей Потураев, Андрюша, Андрюшечка. Самый красивый, самый замечательный, самый ласковый на свете.

С самого четвертого августа, материного дня рождения, они встречались практически ежедневно. Иногда Андрей вез ее к себе на дачу, иногда — домой, а иногда и сам приезжал к ней с самого утра, лишь только родители расходились по работам. Этот вариант Маринке нравился больше всего. Не потому, что никуда не надо было ехать. Все было проще и сложнее одновременно. Начать с того, что ради нее Андрюше приходилось встать ни свет ни заря, и это летом, в самые законные каникулы! А ведь, Марина это знала, Андрюшечка не любил рано просыпаться, для него это было самое настоящее испытание. А для того чтобы быть у нее уже в восемь часов утра, ему нужно было проснуться максимум в полседьмого. Это ли не подтверждение его к Маринке любви? А во-вторых, боязнь быть застигнутыми на месте преступления внезапно вернувшимися родителями настолько подхлестывала остроту ощущений, что и описать невозможно. Видимо, и Андрею подобная игра на нервах пришлась по душе, потому как все чаще они встречались именно на Маринкиной территории.