Габор Васари - Monpti Страница 12

В шесть часов утра у одного из моих соседей громко затрещал будильник. Потом зазвенело. Что-то шмякается о стену, и сосед, который в это время один, кричит:

– Je suis malade, salaud! Я болен, свинья ты этакая!

Это относится к будильнику, который старик отшвырнул за то, что тот разбудил его.

Будильник тупо продолжает свое дело где-то на полу, но все тише, апатичнее, как подстреленная птица; наконец он затихает.

Заснуть я уже не в состоянии. Желудок мой горит. Я встаю и пью воду. Она теплая, с каким-то своеобразным привкусом. Я снова ложусь и вслушиваюсь в шорохи просыпающегося отеля.

В ближней церкви Сен-Жак-дю-От-Па зазвонили колокола.

Почему сегодня звонят в колокола? Как прекрасна эта мелодия – я очень люблю колокольный звон. Может, умер кто-нибудь?

Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь.

Теперь покойный стоит перед троном Бога. Бррр. Не приведи Господи, чтобы со мной случилось такое.

Неожиданно я вспоминаю о питательном средстве, которое я выиграл на ярмарке. Уже два дня я живу рядом с этой подкормкой и совсем забыл про нее.

Решительными движениями я одеваюсь и достаю утешительный приз. Не повредит, если мои кости немного укрепятся, боюсь, правда, что немножко поздновато.

Я вспарываю коробку. Похоже на белую муку. Совсем ничем не пахнет. Что мне делать с ней? В таком виде потреблять ее вряд ли разумно. От нее задохнешься. Я разведу ее в небольшом количестве воды и буду есть.

Я высыпаю весь порошок в свою чашку и с помощью воды делаю кашу. У нее нет никакого вкуса. Ничего. Да и не важно. Еда для меня давно перестала быть наслаждением. (Жизнь – это сон в лихорадке. «Счастливых сновидений. Моему дорогому Мутцихен от его верной подружки Путцихен».)

Одну-две ложки этого месива можно рискнуть проглотить. Мой желудок принимает к сведению поступление пищеобразного и перестает урчать.

Много питательной каши есть нельзя, после пятой ложки она переходит в наступление и душит меня. Я запиваю ее двумя стаканами воды, и дело в шляпе.

Как-нибудь перебьемся.

С сегодняшнего дня начинаю целесообразную жизнь.

Я выучу из Ларусса все слова, начинающиеся на «X», – их меньше всего.

«"X" – двадцать третья буква и восемнадцатый консонант алфавита».

Мне это нравится, я люблю точных людей, они все пересчитывают, не дают себя ни в чем провести. Может ли точность быть должностью? Почему у меня нет подобной должности?

Если бы это был немецкий словарь, тут было бы указано, что «X» является вторым консонантом и третьей буквой с конца алфавита. Еще бы, милый мой, немцы…

«Ксантрель, дворянин из Гаскони, умер в 1461 году в Бордо».

Сказано очень трогательно, но мало. Отчего он умер? Долго ли он болел перед смертью?

Когда у меня в следующий раз будут деньги, я куплю толстенный лексикон и вызнаю про это дело все.

Или человек интеллигентен, или нет.

В сущности, интеллигентность нужна не ему самому, а другим, потому они и не прощают тому, кто глуп.

Сначала я должен раздобыть точные данные о Ксантреле.

Суббота

Черт возьми, из чего сделано это питательное средство? Надо бы обязательно записать название этого препарата. Но я не нахожу коробку. В комнате убирались, пустую коробку выбросили. А для чего здесь вообще убирают, как будто ничего не случилось? Они еще ничего не знают, механически выполняя предначертания Судьбы. В один из дней уберут и меня, когда найдут посреди комнаты, как высохшую муху, отдавшую Богу душу, в положении лежа на спине с откинутыми конечностями.

Большое невезение, когда нечего даже курнуть. Сигарета определенно успокоила бы меня. Голодать – дело мучительное, но больше всего я опасаюсь последствий. Лишь бы со мной не приключилось то, что произошло с одним типом, который тоже прибыл в Париж для четырехнедельного обучения… Он шел голодный по бульвару, здоровался с кем-то, и ветер вырывал у него волосы с головы целыми прядями. Правда, это случилось в настоящую бурю, а при легком ветерке он вообще не мог ходить, только если дуло в спину, – так он ослаб.

Я попытался подергать свои волосы – еще не выпадают. Поэтому надо есть питательное средство. Корни волос тоже хотят быть сытыми. Бедные корни, они не заикнутся о своей нужде. Но мои волосы еще хорошо держатся. За них можно даже дергать.

Воскресенье

Утром я проснулся усталым и разбитым. Мне приснилось, что я пешком возвращался в Будапешт. Я, видимо, целую ночь во сне двигал ногами. Это большая ошибка. Лишняя трата сил.

Короче, мы пробудились к новому дню. Только без паники! На пустой желудок голова работает лучше. Следовательно, с каждым днем я становлюсь смышленее. Спрашивается, как долго можно так совершенствоваться?

Сейчас полдевятого утра и воскресенье. Чем я займусь в этот праздничный день? Что я должен праздновать? Есть люди, которые радуются воскресенью. Они зевают, потягиваются при просыпании и приветствуют утро утробными звуками. Потом они умываются, фыркают и сморкаются, растираются докрасна после холодной воды и надевают свежевыстиранное, еще влажное от утюжки белье.

«Черт возьми, опять кто-то мои запонки засунул неизвестно куда».

Красная шея разрывает воротник, на широких плечах потрескивает туго натянутый пиджак.

«Сюзанна, где же мой завтрак?»

Сюзанна несет кофе с молоком и хрустящие булочки. Кофе заглатывается большими глотками – он горячий, от него еще поднимается пар. На желтых от никотина усах остается кофейный след.

«Ах!»

Достается сигарета, кончиком с фильтром стукается о закрытую сигаретницу. Спичечный коробок основательно встряхивается, прежде чем из него извлекается спичка. Изо рта и носа струится дым, водянистые глаза, обрамленные мешками морщин, созерцают лучшую половину, которая в халатике сидит в кресле и обмакивает конец рогалика в большую чашку с кофе. Мерзость эта баба. Боже мой милостивый, и этакое я взял себе в жены!

«Ну, так, сейчас я иду к парикмахеру».

Вот что такое настоящее воскресенье.

Из всего перечисленного мне остается только умывание. Для чего я вообще умываюсь? Чистейшая трата энергии. Что это опять за сумасбродство, позвольте спросить? Даже команда на подводном корабле… но оставим это… Нет, почему же, если кто-то идет на смерть, он должен иметь право спокойно высказать свои последние мысли. Что же случилось, мой мальчик, как это было у команды подводников? Команда ложится плашмя на живот и не двигается, когда кислород кончается. (Эту чепуху ты уже однажды рассказывал.) Мне надо тоже экономить движения. Хотя было бы лучше в свое время экономить деньги. Но так и бывает, когда кто-то…

Господи! В церкви Сен-Жермен-де-Пре по воскресеньям после девятичасовой мессы раздаются маленькие булочки. Эти небольшие хлебцы освящены, их можно сразу есть, потому они и распределяются. Не будем исследовать подробно, почему они, собственно, раздаются, на это нет времени, главное – что раздаются бесплатно. Это хороший обычай.