Сюзанна Форстер - Приходи в полночь Страница 12

– Игра – это жизнь, доктор. И мы оба в нее играем. – При звуке его голоса Ли подняла глаза, но не раньше, чем поняла, что нарисованная змея – точная копия браслета на его запястье. Она знала подробности убийства и то, что на шее мертвой женщины был обнаружен синяк – отпечаток змеиной головы. Чего она не понимала, так это почему Монтера стремится, чтобы его ассоциировали с этим символом. Браслет по прежнему у него на руке, но зачем? Был ли это вызов? Еще один способ пренебречь общественным мнением? Или Ник Монтера – член секретного общества, поклоняющегося злу?

Ли почти не сомневалась, что в порыве страсти он способен убить человека. Большинство людей способны в соответствующих условиях. Но обладал ли он достаточным хладнокровием, чтобы расположить тело жертвы точно в той позе, в которой он ее фотографировал? От этой мысли по спине Ли побежал холодок.

Когда, усевшись, она наконец посмотрела на него, ее раздирали противоречия. Здравый смысл советовал ей немедленно закончить беседу и отказаться от дела. Монтера опасный и непредсказуемый человек, казалось, испытывавший по отношению к ней враждебность, и тем не менее что то удерживало ее от действий по разумному сценарию. Любопытство, поняла она. Он возбудил в ней сильнейшее любопытство и даже больше. Он побудил ее к действию. Ей захотелось узнать, кто же та золотая девушка, обидевшая его, когда он был еще ребенком. Ей захотелось узнать о женщинах, которых он фотографировал, о змее, которую он носил. Но больше всего ей хотелось узнать, на самом ли деле он убийца.

– Вчера в новостях выступала одна женщина, – сказала Ли, полная решимости возобновить беседу. – Она рассказывала о ваших с ней отношениях. Она призналась, что они вышли за рамки позирования.

Он посмотрел в окно кабинета, на ярком свету черты его лица казались застывшими. Лицо Монтеры при взгляде на него сбоку напоминало ястребиные профили его испанских предков. Смягчали его облик только голубые глаза, осененные густыми темными ресницами.

Ли редко думала о мужчинах с точки зрения красоты, но с ним на это трудно было не обратить внимания. От него исходила угроза, он обладал зловещей грацией, заставлявшей рассматривать его и пытаться понять, что же такого в нем привлекательного.

– Пола Купер не имеет к этому делу никакого отношения, – сказал он.

– Может, и нет. Но она защищала вас. Мне бы хотелось узнать о ней побольше… о вас и о ней.

– Мне нечего сказать.

– Мистер Монтера, надо ли мне напоминать вам, что я работаю на окружного прокурора и что в ваших интересах вам стоит подумать о сотрудничестве?

Он коротко и резко рассмеялся:

– Неужели действительно имеет значение, какое я произвожу впечатление, доктор? Окружному прокурору нужен обвиняемый, и вам заплатили, чтобы вы помогли получить его. Ведь ваша работа состоит в том, чтобы представить меня похожим на убийцу?

– Мне платят за то, чтобы я провела оценку вашей личности. И я намерена сделать это со всей профессиональной бесстрастностью. Именно поэтому я проанализирую ваши рисунки и применю некоторые психологические тесты. Они позволят мне быть объективной… даже если я лично нахожу это трудным.

Теперь он притих, его спортивное пальто распахнулось, правая рука покоилась на затянутом в джинсовую ткань бедре.

– Никакой тест не скажет вам, кто я, доктор. Если хотите меня узнать, вам придется пойти туда, где я обитаю, войти в мой мир. Рискните.

По счастью, она могла не отвечать на его вызов.

– Сейчас вы в моем мире, – возразила Ли. – Так и должно быть. Ни у кого из нас нет свободы, которой мы могли бы желать в данной ситуации, но на это есть причины.

– Причины безопасности? – спросил он. – Вашей безопасности?

– Я работаю здесь, – уклончиво ответила она. – Здесь мои инструменты. Так же как ваши инструменты находятся в вашей студии.

– И какие же инструменты могут вам сказать, что человек способен на преднамеренное убийство? Есть ли инструмент, позволяющий открыть его сердце и заглянуть туда? Есть ли инструмент, проникающий в его мозг?

На это у Ли ответа не было. Она ничего не нашла в себе, кроме отрезвляющего удивления. Он поднял голову, словно ожидая ее слов, его глаза встретились с ее глазами, но она оказалась безоружна. Не существовало тестов, позволяющих заглянуть человеку в сердце. Она откинулась в кресле, сознавая, что он раскрыл, возможно, самый серьезный недостаток ее работы – абстрактную и безличную природу тестов, которые она собиралась ему предложить. Они сведут его личность к числам и процентам, и, что хуже всего, если результаты будут неверно оценены, на лбу его навсегда будет выжжено клеймо.

Монтера поднялся и резко бросил:

– Если бы я убил женщину, зачем бы я объявил об этом всему миру, придав ее телу именно ту позу, в которой я когда то ее фотографировал?

Еще долго после того, как ушел Ник Монтера, Ли раздумывала над этим вопросом. Ключа для ответа не было, и по какому то непонятному ощущению она была, пожалуй, рада этому. К своему удивлению, Ли поняла, что предпочитает думать, будто он этого не делал, хотя его агрессивное поведение должно было бы заставить ее думать по другому. Постепенно она нашла одну причину, которая могла бы дать толчок макиавеллиевским инстинктам социопата. Ник Монтера был фотографом, и цена его работ взлетела до астрономических цифр после того, как ему было предъявлено обвинение в убийстве. Сама природа преступления привлекла к его работам огромное внимание, и он, без сомнения, должен был стать очень богатым человеком по окончании процесса. Истинный социопат не стал бы уклоняться от такого отчаянного номера, особенно если был бы абсолютно уверен, что это сойдет ему с рук.

Зачем бы я объявил об этом всему миру?..

Отличный вопрос.

– Хорошо, детки, продолжайте работать дальше. Следующий папин класс затаив дыхание ждет своей встречи с мастером.

Бербанкская актерская мастерская взорвалась громким гулом, когда двадцать с лишним студентов всех возрастов, убеждений и цветов кожи зашевелились, убирая свои сценарии и спеша пойти на пробы, в танцевальный класс или какое то другое место, запланированное на остаток этого утра. Обладатель скрипучего голоса, их седеющий наставник Джил Чемберс, легендарный, игравший на Бродвее актер, был нынешним гуру новейшей в кажущейся бесконечной серии способов актерского перевоплощения, поразивших Голливуд со времен метода Станиславского.

Пола Купер закрыла сценарий, над которым работал класс, сунула бумаги в раскрытую сумку и скривилась, поняв, что придавила камамбер и крекеры, которыми собиралась перекусить вместо ленча.

– Глаз – шлюха, ухо – девственница! – крикнул Джил своим уходившим подопечным. – Пусть эти магнитофоны будут у вас постоянно включены. Поймайте своих матерей, братьев и любовников, когда они естественны, и принесите мне это в виде захватывающих диалогов.