Ирина Касаткина - Встретимся у Амура, или Поцелуй судьбы Страница 125

– Вадим, оставь, я сама, – запротестовала Настя. Она не могла видеть мужчин у раковины. Особенно после того, как Ирочка рассказала ей анекдот про мужика в роддоме, у которого все началось с мытья посуды. Нахохотавшись, Настя дала себе слово, что в ее семье такого никогда не будет. Будущую семейную жизнь она представляла так: муж должен заниматься своими важными делами, а домашнее хозяйство – за малым исключением – забота жены.

Но Вадим упрямо отстранил ее от раковины и открыл кран.

– Какой-то ты сегодня не такой. Хочешь, чтобы все было по-твоему, – попыталась упрекнуть его Настя. Он как-то странно взглянул на нее, закрутил кран, оставив в раковине недомытую тарелку, и вышел из кухни. Настя удивленно последовала за ним. Становится совсем интересно, подумала она, – и что все это значит?

В гостиной он подошел к окну, отодвинул штору и долго стоял, глядя в небо. Потом, не оборачиваясь, сказал: – Убери из своей фразы последнее слово, и ты узнаешь, чего я хочу.

Последнее слово из ее фразы? Я сказала: «ты сегодня хочешь, чтобы все было по-твоему». Без последнего слова получится, что он хочет, чтобы все было. Что он имеет в виду?

И вдруг она поняла. Он хочет… чтобы все было. Все! О боже! Настя замерла. Он обернулся и посмотрел на нее в упор. От этого взгляда она затрепетала. Так – он никогда не смотрел на нее. Сейчас он был совсем другим – не прежним Вадимом. Ей и в голову не приходило, что он может быть таким.

– Ка-ак, сейчас? – запинаясь от волнения, пролепетала она. – Здесь?

– Да. Здесь и сейчас! – твердо сказал он тоном, не допускающим возражения.

– А можно потом?

– Нет!

– Но почему?

– Настя, я сегодня улетаю. Навсегда. Вечером самолет. Сюда я больше не вернусь. Отец уже договорился в университете о моем переводе. Я не могу тебя оставить – так. Хочу закрепить тебя за собой. Чтобы ты уже совсем стала моей. Мне тогда будет спокойней.

Он улетает! Насовсем! Его не будет и неделю, и две, и три – и больше? Она не будет его видеть – столько дней! А вдруг ее не примут в Питере – тогда это навсегда. Но она не сможет жить без него, – как ему это объяснить?

– Но неужели ты не можешь задержаться еще на месяц? Через месяц станет известно, приняли меня или нет. И мы поехали бы вместе. Всего один месяц!

– Не могу. Я там нужен. Срочно. Пожалуйста, согласись.

– Я боюсь.

– Чего? Чего ты боишься? Ведь это самое прекрасное, что бывает между мужчиной и женщиной! Если ты меня любишь, согласись. Пожалуйста!

– А ты меня потом не бросишь?

– Да ты что! Никогда! Я так тебя люблю – больше жизни! Я тебя никогда не брошу! Только сейчас согласись, – для меня это очень важно, очень!

– Хорошо, – прошептала она, опустив глаза. Он взял ее за руку и повел в спальню. Там, откинув покрывало, посадил на кровать и стал раздевать. Настя сидела ни жива, ни мертва. Когда на ней ничего не осталось, она закрыла глаза. И не видела, как он разделся сам. Только почувствовала на себе тяжесть его большого тела и обжигающий поцелуй.

А потом начался кошмар. Она и представить себе не могла такое. Помертвев от ужаса, она молилось, чтобы этот кошмар когда-нибудь кончился, – а он все длился, длился и длился. Когда стало совсем невмоготу, она пискнула: – Пусти! Не могу больше! – Сейчас, сейчас, – сдавленно произнес он. Но это было неправдой: все продолжалось еще бесконечно долго, Настя уже перестала ждать. Ей теперь хотелось только одного: провалиться сквозь землю или умереть.

И вдруг это разом кончилось. Он отпустил ее, перевалился на спину и уставился в потолок. Тогда она соскользнула с постели и, схватив одежду, ринулась в ванную. Там, открыв до отказа краны, стремительно оделась и под шум льющейся воды выскочила из квартиры.

Когда она уже вылетала со двора, услышала далекий отчаянный крик «На-астя-я-я!». Но он только подхлестнул ее. Не разбирая дороги, с пылающим лицом она неслась, сама не зная куда, – а все прохожие оборачивались ей вслед. Все-все понимали, что с ней произошло.

Теперь он, наверно, презирает ее. Потому что – разве можно уважать после такого? После такого позора можно только презирать. Как он сказал: «Самое прекрасное!». Прекрасное! Эта безобразная поза, эти грубые движения! Ужас, ужас! Если это самое прекрасное, то, значит, остальное еще хуже? Но тогда – зачем?

Так она мчалась, ничего не видя перед собой, и только каким-то чудом не очутилась под колесами, – видимо, в последнее мгновение ангел-хранитель взглянул на нее с небес и пожалел ее. Пуританское воспитание и стерильная чистота, в которой она прожила все детство и юность, были разбиты вдребезги неумелым и грубым обращением юноши, которого она любила. Она содрогалась от отвращения к своему телу – ей хотелось только одного: поскорее очутиться под душем. Когда внезапно зазвонил мобильник, она чуть не швырнула его в урну. Но потом одумалась и выключила.

Она не помнила, как села в автобус, как приехала к бабушке и что говорила той. Стоя под струями горячей воды, она все смывала и смывала с себя испачкавшую ее скверну, – если бы можно было, она, наверно, содрала бы и саму кожу.

Глава 50. Мама

И вдруг сквозь шум водяных струй она услышала телефонный звонок.

– Настя! – забарабанила в дверь бабушка. – Настенька, это Наташа! Что-то срочное! Она тебя давно разыскивает. Звонила на твой сотовый, но он не отвечает. Она кричит, не пойму что. Иди скорее!

Обмотавшись полотенцем, Настя выскочила из ванной и схватила трубку. Я же забыла ей перезвонить, подумала она, наверно, не дождавшись, Натка стала меня разыскивать. Надо срочно придумать какую-нибудь отговорку.

– Настя! – Голос подруги был полон страха. – Настя, у вас дома что-то случилось! Твоя мама кричит, ужасно кричит! Я тебя не дождалась, пришла к вам, а у вас под дверью соседи собрались, не знают, что делать. Хотят дверь ломать. Настя, приезжай скорее!

– А что она кричит? – Настя взмокла от ужаса. Неужели Вадим сказал матери… про них? Нет, он не мог, тут что-то другое.

– Не знаю. Кричит и все. Настя, умоляю, приезжай! Я скажу, что ты едешь, а то они собираются слесаря звать.

– Скажи не надо, мы едем. Минут через двадцать будем.

Тем временем бабушка уже бежала в гараж к деду, возившемуся с машиной. Хорошо, что тот успел поменять спустившее колесо. Настя не помнила, как они доехали. Когда она взлетела на свой этаж, за дверью было тихо. Соседи разошлись, только перепуганная Наташка дожидалась ее, сидя под дверью. Дрожащими руками Настя повернула ключ и влетела в квартиру, следом торопились бабушка с дедушкой.