Сводные (СИ) - Майер Жасмин Страница 13

— Папа?

— Привет, детка. А ты ждала кого-то еще? — он треплет меня по волосам, уничтожая аккуратную прическу, несмотря на тонну лака. — Ох, детка, как бы я хотел, чтобы твоя мама была вместе с нами… Чтобы она увидела, какая ты стала и как танцуешь…

Папа очень редко говорит о маме. Столько лет прошло, не удивительно. Но почему именно сейчас он вспомнил о ней?

Он крепко меня обнимает, но выглядит отец озадачено и хмуро, когда мы выходим на улицу. После увольнения Федора, отец так и не нанял другого водителя, как и другой машины. От той он избавился сразу, как полиция закрыла дело. Так что домой мы едем на такси. В этом причина его беспокойства?

— Ты был на выступлении? — спрашиваю в машине. — Сидел в другом месте? Может, в ложе?

— Нет, не был. Я только под конец приехал, сказали, что мест в зале нет. Так что ждал тебя в холле.

Значит, это был не он. Тогда кто?

— А почему ты вообще приехал? Мы ведь договаривались, что меня подвезет Розенберг.

К сожалению, Яков еще и живет неподалеку, а только ему мой отец доверяет, а Розенберг регулярно пользуется его доверием.

— Видишь ли, я тут подумал… Что в моем возрасте пора бы уже остепениться. Кажется, так ты мне говорила, взрослая ты моя?

Остепениться?

— Ты ведь знаешь, что я всегда хотел настоящую семью, но после мамы так и не встретил никого, а сейчас… Я встретил кое-кого. И у нас вроде как все серьезно.

Каменею, но тут же обнимаю отца крепче. Этого счастья я ему и желала, верно? Не хочу, чтобы он оставался один.

— Ты поэтому так переживаешь? Все нормально, папа. Я уже взрослая.

— Дело не только в этом… У нее есть сын, Юль. Именно его и подозревали в угоне. Собственно, в отделении мы и познакомились с Оксаной.

Я выпрямляюсь так резко, что перед глазами темнеет.

— Не волнуйся так, — отец воспринимает мою реакцию по-своему. — Полиция ничего на него не нашла, а ты его не узнала, так что, парень, похоже, и невиноват. Я видел его сегодня. На бандита он совсем непохож, а с остальным разберемся вместе.

— Видел? — повторяю эхом.

— Я был у них перед тем, как приехал к тебе в театр.

Значит, Кай был дома. И в театре был не он.

— Я хочу, чтобы Оксана переехала к нам, Юль. Вместе с сыном.

Жмурусь до ярких точек. Этого быть не может. Кай под одной со мной крышей. Кай, с которым я попрощалась навечно, ближе, чем раньше.

— Знаю, тебе тяжело это принять. Все-таки сводный брат, да еще в таком возрасте… Просто ради меня, Юль. Сможешь? У нас огромная квартира, можете даже не пересекаться, а? Все равно ты постоянно в своем театре пропадаешь.

— Ты ее так любишь?

Папа вдруг кривится, как от зубной боли. Бросает взгляд в окно. Понимаю, что сейчас он бы с большим удовольствием сел за руль, чтобы избежать этого разговора и не смотреть мне в глаза. Но я жду, и он все-таки отвечает:

— Мне с ней хорошо. Спокойно. И она совсем непохожа на тех женщин, что раньше вились вокруг меня. Да и теперь никуда не делись. Но любовь… Лучше пусть будет такая, чем та, которая когда-то была у нас с твоей мамой, после той я учился жить заново, когда ее не стало.

— Пап…

— Все нормально. Это было давно. И я почти забыл… Юль, это в твоем возрасте миром правит любовь, в моем уже все иначе.

— Как это иначе? Если люди хотят быть вместе, значит, они любят друг друга, нет?

— Наверное, так оно в сказках, Юль. Я любил твою маму, а потом… Больше ни с кем я такого не чувствовал, но тогда я был молод, а сейчас… Сейчас все иначе, и с Оксаной все по-другому. Просто я понимаю, что если сейчас отпущу ее, то потеряю. А терять я ее не хочу. Похоже, это на твою любовь, что скажешь?

— Похоже.

— Ох, и спец тут по любви завелся! — он притягивает снова меня к себе. — Сама-то в какого-то влюблена? Или все Розенберга динамишь?

— Не твое дело, папа!

— А чье еще? Конечно, мое. Если это будет не Розенберг, то сразу ко мне этого кадра приводи. Ясно? Хочу видеть того, кому принцессу свою отдам. Хотя лучше выбирай сразу Якова своего.

— Никуда я не уйду.

— Еще как уйдешь, Юль. Придет время и ничего другого не останется. Всем нужна семья. Карьера. Не хочу, чтобы из-за меня оставалась здесь, если предложат в другой стране выступать, слышишь? Поступай, как велит сердце. Раз выбрала свой балет, иди дальше. Пусть я не понимаю твои танцы, но мешать тебе не буду. Когда твое прослушивание? Назначили уже новую дату?

— Да. Дали время подготовиться и отойти от стресса.

— Ну и хорошо. Может, мы все вместе придем.

Теряюсь от мысли, что на прослушивании может быть Кай. Тот самый Кай, который наступил на горло принципам и привез меня к ступеням театра. А если это ощущение, как сегодня в театре, повторится, что делать тогда?

— Когда ты меня с ними познакомишь?

— Скоро. Спасибо, Юль. Люблю тебя.

— И я тебя люблю, а говорил, что никого не любишь?

— Это другая любовь. Вот будут у тебя когда-нибудь свои дети, тогда поймешь.

Глава 12

— Мы решили посидеть по-семейному, Кость. Платон очень любит домашнюю еду,— говорит мама, не прекращая носиться по кухне. — Господи, когда же это все закончится и рестораны, наконец, нормально откроют…

По-семейному, значит.

У плиты мама стоит едва ли не с утра, тогда как раньше она не делала даже яичницу ради нас двоих. Но балеринка и Дмитриев, видимо, достойны самопожертвования, а еще это куда лучшая семья для нее, чем я.

Интересно, насколько хватит маминого желания пускать пыль в глаза?

— Костя, не стой истуканом.

— Я могу нарезать салат. Ничего сложного.

— Знаю я, как ты режешь. Кромсаешь огромными кусками, лучше не трогай, я сама. Все должно быть идеально.

Ну да, такой неидеальный сын, как я, только все испортит. Продолжаю стоять на пороге кухни, хотя с большим желанием отправился бы сейчас проверить, как там машина, данные о которой мне скинул Маяк. Тачка неплохая, я ждал вариант хуже. Но вместо этого я буду выступать в роли гостеприимного сводного брата балеринки. С ума сойти.

— Ну что ты стоишь, Костя? Иди хотя бы на стол накрой!

Мама нервничает, а мне остается только стиснуть зубы. Лучше не напоминать ей, что она сначала сама просит помощи, а потом говорит, что я ни с чем не справлюсь. На кону ее счастливое будущее, которое всегда была под угрозой из-за меня.

Возвращаюсь в гостиную и расставляю на столе четыре огромных тарелки из бабушкиного сервиза, который в последний раз я видел на новый год, когда к нам еще приходил мой отец. Я бы сказал, что это несчастливые тарелки, но, по-видимому, для мамы все иначе.

— Сверху ставь те, что меньше! А потом бокалы и рюмки. Понял? — кричит из кухни.

В моей памяти именно так и был накрыт стол в тот Новый Год, когда я больше радовался приходу Деда Мороза, чем отца. Все следующие новые года я ждал именно его, но приходили только незнакомые мужики в красно-белых пальто и с перегаром.

С этими тарелками мое последнее счастливое воспоминание о полноценной семье оживает наяву. Можно ли шагнуть в ту же воду дважды через тринадцать лет? Я сомневаюсь, но мама очень старается.

Через какой-то час во главе этого стола будет сидеть совсем другой мужчина, а с ним его дочь. Уверен, мама все уши прожужжала Дмитриеву о том, как мне не хватает мужского воспитания, и, уверен, ради нее он даже будет стараться, но пусть он только попробует начать меня воспитывать. Сам будет не рад.

В дверь звонят раньше назначенного времени, а мама летит к двери не с матами, потому что еще ничего не готова, а почему-то подхватив кошелек. Она благодарит кого-то и заносит в гостиную пластиковые контейнеры с логотипом ресторана.

— Это тоже разложи по тарелкам, а соус перелей в пиалы. Упаковки спрячь!

Без пиетета и ложкой выгребаю ресторанный салат в пиалу, и так он выглядит вполне домашним, пять баллов за находчивость. Чуть позже домой доставляют фруктовый, еще горячий пирог, и мама отправляет меня вынести все упаковки, старательно заметая все улики.