Лучшая из лучших - Алексей В. Мошков Страница 13

— Эта истеричка испортит им день, а я буду крайним, — заявил он. Анастасия тогда все-таки уговорила его дать контакты и показала Юле фотки, которые та рассматривала с нескрываемым презрением, словно ей демонстрировали экспонаты кунсткамеры.

И это была реакция девушки, которая дважды встречалась и даже короткое время жила с теми, для кого высшая ценность — старые ржавые машины, а сама Юля — лишь приятное бесплатное дополнение. Это была реакция девушки, которая полтора месяца старалась разобрать невнятную речь странного парня с лицом и анамнезом идиота. Парень пытался выдавать клочки шерсти под носом за шикарные усы, утверждал, что они подобны усам известных американских гангстеров прошлого века, но в то же время не мог четко и без запинки произнести целиком хотя бы одно изречение любимого героя. За странным молодым человеком везде следовала его не менее странная во всех отношениях мамаша. Кажется, она даже в туалет его сопровождала. А в качестве финального аккорда своих романтических изысканий эта девушка взяла настолько фальшивую ноту, связавшись с игроманом, что величайшие композиторы мира, будь они живы, дружно приложили бы ладони ко лбу.

Нет, Юля не была невзрачной замухрышкой, страдавшей от катастрофического дефицита внимания: красивая, высокая, с хорошей фигурой и стильной прической. Настя поначалу даже думала, что ей самой, с вполне заурядной внешностью, светит участь старой девы, обреченной молча завидовать популярности яркой подруги. А в итоге Юльке, как та кокетливо говорила о своем возрасте, «немного за восемнадцать», а по факту — под тридцать, она одинока и успешна разве что в коллекционировании сердечных неудач.

Есть такой тип людей, которые, в силу дурацкого характера, привыкают к плохому и чувствуют себя некомфортно, если оказываются рядом с теми, кто может предложить им что-то получше; в народе их называют ловцами дерьма.

Возможно, причина была именно в этом, поскольку критику подруга не приняла, смертельно обидевшись, и общение прекратилось на полгода. Настя для себя отметила, что ей стало легче без этой дружбы, а то постоянное ожидание, что Юля появится в ночи и вновь начнет рыдать из-за очередной несчастной любви всей жизни, стало всерьез напрягать.

И… да, Юля снова стояла на пороге. Настя обреченно вздохнула и подумала: хорошо, что она больше не живет со своим бывшим молодым человеком, иначе Юлечкиных стенаний он бы не выдержал и наклеил подружку вместо обоев, как грозился не раз после ее прежних визитов. Он и Настю часто ругал за бесхарактерность, упрекая за неспособность отказывать людям и повторяя одну из своих любимых присказок: «Хорошие отношения нынче дорого обходятся: друзья садятся на шею, знакомые просят об услуге, незнакомые просят взаймы. Врагов иметь дешевле».

Анастасия действительно не умела говорить «нет». Она могла пересчитать по пальцам одной руки все ситуации, в которых на чьи-либо просьбы отвечала отказом, а не впрягалась в решение чужих проблем, разумеется, в ущерб собственным интересам.

«Родительские установки, — сказал ей однажды знакомый психолог, — заставляют тебя стараться ради одобрения, чтобы заслужить похвалу». А вот что делать с этим — догадайся сама. Настя злилась, но все равно каждый раз выступала жилеткой для слез горемычной подруги, боясь показаться невежливой, а потом делилась негодованием со своим парнем, который сочувственно кивал и советовал: «Хватит отплясывать на граблях» или «Резать к чертовой матери».

Резать Настя не могла: нельзя бросать подругу в такой критический момент. Хотя и понимала, что в данном случае ее мягкость и безотказность недопустимы, ведь Юля относилась к тому типу людей, что порхают по жизни в поисках очередной свободной шеи, на которую без зазрений совести садятся при первой удобной возможности и падают оттуда, лишь когда шея начинает затекать. У девушки банально не было дома, не считая старой хибары в деревне, доставшейся ей в наследство от родителей, поэтому жила она то у одного, то у другого мужчины. Как только отношения разбивались в щепки, не выдержав столкновения с очередным ржавым корытом или игровыми автоматами, Юля кочевала по подругам в надежде снять у них угол — разумеется, безвозмездно.

Анастасия проводила гостью на кухню и теперь молча слушала причитания, даже не стараясь вникнуть в детали истории и прокручивая в голове предлоги, под которыми может отказать в ночлеге. По закону подлости именно сейчас, когда Настя сама переживала не лучшие времена, да еще вплотную была занята продажей квартиры, ей на голову свалилась эта дурында со своим вечно разбитым сердцем. «Резать!» — звучал в ушах голос бывшего парня. Скотиной он, конечно, оказался порядочной, потому и расстались, но слова-то были правильные. Юля тем временем скромно примостилась на краешке кухонного пуфика и, задумчиво теребя свисавшую со стола бахрому скатерти, не сводила с подруги глаз, горевших нездоровым авантюризмом.

— Мне нужна твоя помощь, — произнесла она таинственным тоном, по которому можно было понять: речь шла не о традиционном плаче в жилетку. — Какая? — настороженно спросила Настя.

— Надо съездить на кладбище.

— У тебя кто-то умер?

— Нет, все живы. Мне нужно провести один ритуал…

Так, это что-то новенькое. На ум сразу пришла черномагическая ересь с отрубанием куриных голов и подношениями духам природы. Подруга ударилась в мистицизм? Тогда дело плохо, потому что Анастасия в психиатрии не сильна.

— Хоть без жертвоприношений? — попыталась пошутить Настя в надежде, что просьба о помощи носит теоретический характер и решить проблему удастся не покидая кухни.

— Нет-нет, — замотала головой Юля. — Там это не требуется. Необходимо только найти могилу с нужным именем и кое-что в ней закопать.

Час от часу не легче. Если эта сумасшедшая хочет ворошить чужие могилы на кладбище — это уже статья, а то и две: тут тебе вандализм и осквернение в одном флаконе.

— Что именно нужно закопать?

— Какую-нибудь личную вещь.

— Чью?

— Того, на кого делается обряд.

— А сам человек остается в неведении, я правильно понимаю?

— Да, ему нельзя говорить. И вообще, знать будем только мы с тобой!

— Дай угадаю… Это мужчина?

Юля кивнула, и до Насти стало доходить: