Филфак (СИ) - Гордеева Алиса Страница 13

Гоню от себя эти глупые мысли. Просто любовь бывает разная, верно? Спокойная, как морская гладь во время штиля, и взрывная, когда страсть затмевает глаза, а нервы накалены до предела. Каждому своё. Нам с Артуром достался штиль. И наверно, это не так уж и плохо.

— Знаешь, в чём твоя проблема? — Царёв немного резко тормозит на перекрёстке: ремень безопасности грубо впивается в кожу, тем самым останавливая поток сумбурных размышлений в моей голове.

— Ты, Анька, слишком много думаешь, — усмехается Артур, но за маской напускного веселья замечаю, как множится раздражение. — А ещё ты постоянно чего-то боишься.

«Да, Артур, ты прав!»

Я трусиха. Нерешительная дурочка, своими отказами загоняющая сама себя в угол, а Царёва — к другой девушке. Но переступить через свои принципы, значит — предать!

— Ты прав, — наконец решаюсь на разговор.— Я боюсь.

Неосознанно. Дико. До икоты.

Но не Артура. Не переезда. Не наших отношений. Я боюсь, что иду не туда. Чувствую: ещё шаг и обязательно обожгусь.

— Рассуждаешь, как малолетка! — фырчит Царёв, перехватывая руль. — Нет, я понимаю, побег твоей матери подкосил веру в людей и в сам институт брака, но кто сказал, что у нас будет так же?

— Артур, ну какой брак в двадцать лет? — растерянно мотаю головой, скрывая раскрасневшиеся щёки за копной русых волос. — Мы даже универ ещё не закончили.

— Ясное дело, что поженимся позже, когда оба встанем на ноги, — пропустив пешехода, Царёв рьяно давит на газ, отчего меня с силой вжимает в сидение. — Пока просто съедемся. Притрёмся друг к другу. Проведём, так сказать, тест-драйв семейной жизни, а там видно будет.

— Тест-драйв? — мне кажется, или розы в моих руках перестали радовать своим ароматом? — Ты хочешь взять меня на тест-драйв?

— Вечно ты всё выворачиваешь наизнанку! – тянет Артур. — Это образное выражение. И не тебя, а просто потренироваться жить вместе.

— Зачем? — искренне не понимаю. — Неужели без тренировки никак?

Я правда не догоняю: если люди любят друг друга, им вместе будет в кайф везде и всегда, а когда любви нет, то сколько ни тренируйся, итог один — разочарование.

— Хочешь, чтобы вышло, как у твоего отца? — словами бьёт наотмашь Царёв, словно не знает, как неприятно мне касаться этой темы. — Как, кстати, у него с работой? Нашёл что-нибудь?

— Да. Кажется, да, — вру, но выходит неубедительно, и Царёв тут же это подмечает.

— Ань, ты бате передай, что он всегда может обратиться к моему старику, — вроде участливо предлагает Артур, но ощущение, что меня снова окунули в чан с помоями, не покидает. — Отцу не впервой вытаскивать твоего из болота неудавшейся жизни.

Тесный салон авто заполняется циничным смехом, от которого тошнота подступает к горлу. Вот так, одной фразой, Царёв сумел вдребезги разбить всю магию сегодняшнего вечера. Отворачиваюсь к окну, чтобы спрятать слёзы, и тихо прошу:

— Останови здесь!

— Здесь? — громыхает Царёв. — Ты обиделась, что ли?

И снова смех. Понимаю, что Артур не со зла, но, чёрт, как же хочется сейчас испариться.

— Глупо обижаться на правду! — даже не думая сбавлять обороты, Царёв продолжает глумиться над моим отцом. — Признай, папаша твой – неудачник года, мямля, раскисшая без женской юбки.

— Довольно! — верещу не своим голосом. — Останови!

Лихорадочно вспоминаю, хватит ли в кошельке денег на такси. Да хотя какая разница. Лучше пешком, чем так.

— До твоего дома три квартала, — ударяет кулаком по рулю Царёв. — А на улице темень.

— Плевать! Поймаю такси!

— Не дури, Ань! Да и что я такого сказал? — всё сильнее заводится Артур. — Грош цена такому мужику, который без бабы и дня не может.

— Он мой отец! — так, на всякий случай напоминаю. Всё ещё надеюсь: Царёв поймёт, что перешёл границу, и извинится.

— Родителей не выбирают, верно! Тебе просто не повезло.

— Останови свою чёртову колымагу! — чувствую, как тушь грязными разводами холодит кожу век. — Или спрыгну на ходу!

— Идиотка! — вопит Царёв, то и дело отвлекаясь от дороги, чтобы удостоить меня гневным взглядом. — Не смей!

Ситуация его бесит. Артура вообще раздражает всё, что идёт не по плану. Но пока эти планы не будут согласовываться со мной, пока он не перестанет принижать моего отца и решать за меня, как мне жить, ничего у нас не выйдет. Шмыгая носом, отстёгиваю ремень безопасности и со всей силы дёргаю ручку двери. Где-то на уровне подсознания надеюсь, что она заблокирована, но, видимо, на этом девайсе Царёв-старший при выборе подарка сыну сэкономил. Дверь открывается на раз-два, а я едва не вываливаюсь. Дикий визг тормозов заглушается моим, до смерти перепуганным и истошным. От страха, что моментально парализовал каждую клеточку тела, зажмуриваюсь, неистово цепляясь за всё, что только попадается под руку.

— Чокнутая! — Артур орёт как резаный и рывком тормозит на обочине. — Дура! Ты же могла убиться!

Крутит головой. Бьёт по рулю, явно не рассчитывая силы. А потом без малейшего намёка на нежность хватает меня за плечи и начинает трясти.

— Что же ты творишь, Анька?

— Ухожу от тебя! — срывается с губ. — Не будет никакого тест-драйва, Артур! Не со мной.

Царёв смеётся. Нервно. Натужно. Не веря. Разумеется, списывая мои слова на пережитый испуг. Ждёт, что я заберу свои слова обратно: от таких, как он, не уходят.

— Глупости! — глазами Артур встревоженно ищет ответы на моём лице, а не найдя, сникает. Мы оба понимаем, что я не отступлюсь от своих слов. Наши отношения — ошибка! Пора уже признать. Мы разные. Чересчур. Не стоило нам и начинать!

— Ты бросаешь меня? — задаёт вопрос в лоб. Нас обоих трясёт: меня от страха, Царёва – от негодования.

— Меня? — брызжет слюной Артур.

Он так близко, что мне не стóит никаких усилий коснуться ладонью его щеки. Немного колючей. Некогда родной и любимой. Что с нами произошло?

— Мы друзья, — дрожащими пальцами тянусь к его лицу. — Этого не изменить, Артур.

— Проваливай! — Царёв шарахается от меня, как от чумы, и вернувшись на водительское место, зло выплёвывает: — Пошла вон! И дружбу свою с собой забери. Мне на хрен она не нужна.

— Как знаешь, — бросаю прощальный взгляд на Артура: мёртвой хваткой вцепившись в руль, он тяжело дышит и бессмысленно смотрит вперёд. Ему больно, неприятно, тошно.

— Будь осторожен! — перекладываю букет на своё место, а сама как можно скорее выныриваю в ночную прохладу. Вот и всё!

— Не уходи, Ань! Прости меня! — раненым зверем ревёт Царёв, но я лишь качаю головой.

— Ты пожалеешь, Румянцева! Одумаешься! Сама придёшь!

«Нет».Не могу говорить. Три заколдованные буквы никак не хотят обретать форму слова. Я просто захлопываю дверь и делаю шаг в сторону. Я не вернусь. Вижу, как Артур мечется по салону, как до одури сжимает челюсть и бьёт по приборной панели, а потом закрываю глаза: если любит — не уедет!

Автомобиль резко срывается с места и уносится прочь. Смотрю, как растворяются в темноте красные огоньки фар, и никак не могу унять дрожь. Пусть так, пусть одна на обочине спящего города, зато никому и ничего не должна, вольна поступать по совести, без оглядки на капризы Царёва и его вечные придирки. Глубокий вдох. Впервые за долгое время он кажется неимоверно лёгким: свобода дурманит с первых секунд. Но вместе с ней приходит и страх.

Растерянный взгляд по сторонам: сутулые фонари, одинокие тротуары, мерцающие вывески закрытых магазинов и не единой живой души поблизости. Становится не по себе. Каждый шорох рисует в воображении ужасающие картины. Каждый скрип колючим холодом царапает нервы. Пытаюсь сообразить, где нахожусь, и вздрагиваю, когда мобильный в кармане начинает задорно вибрировать. Незнакомый номер лишь добавляет сумятицы в мысли.

— Да, — отвечаю тихо, продолжая с опаской оглядываться по сторонам.

— Алло, Аня? Это Илья, — бархатистый баритон Соколова проникает под кожу. — Ты мне нужна прямо сейчас!

— Что случилось? — стараюсь взять себя в руки, но голос всё ещё дрожит вместе со мной.