Расколотый рыцарь (ЛП) - Перри Девни Страница 13

Но он также упустил Женевьеву.

— Огонь. — Лео нахмурил лоб. — Наш парень, должно быть, вернулся в хижину и убил Воина. Сжег это место дотла. Это значит, что у нас и Воинов один и тот же враг.

— Нет. Это значит — Дрейвен вернул пистолет в ботинок — что этот парень подставляет нас. Опять. Он хочет, чтобы мы взяли на себя вину за убийство Воина. Это значит, что он надеется, что Такер решит свою проблему и уберет нас до того, как мы узнаем его личность.

Дэш ущипнул себя за переносицу. — На самом деле это может сработать в нашу пользу. Посмотрим, как Воины будут искать его. Потому что сейчас мы в тупике.

— Будьте осторожны, — повторил Дрейвен. — Давайте вернемся к работе.

Мы все кивнули, затем разошлись. Но я не вернулся к замене масла. Я побежал вверх по лестнице, поднимаясь по двое за раз, чтобы проверить Женевьеву.

Дверь была заперта. — Женевьева, это я.

Послышались шаги. Дверь распахнулась, и она заглянула через мое плечо на стоянку. — Они ушли?

— Да. — Я подтолкнул ее в квартиру, закрыв за собой дверь.

Мне потребовалось не более двух минут, чтобы пересказать все, что произошло.

— Значит, все знают, что похититель и убийца мамы все еще на свободе? — Она закрыла глаза. — Слава Богу. Я волновалась за Брайс.

— Больше никаких походов в продуктовый магазин в одиночку, хорошо? — Дэш не выпускал Брайс из виду. Я бы тоже держался поближе к Женевьеве.

— Хорошо… нет, подожди. Черт. Я сегодня нашла работу.

— Правда?

Она кивнула. — Джим, адвокат Дрейвена, позвонил мне. Я не знаю, что Дрейвен сказал ему, но он предложил мне работу без собеседования или чего-либо еще. Я начинаю в понедельник.

— Отличные новости.

— Будет сложнее не быть одной. У меня не будет гибкости Брайс в отношении рабочего времени.

Брайс была совладельцем газеты и работала с ее отцом, главным редактором. Ей не нужно было быть в газете, чтобы писать. А Дэш, в отличие от меня, не был привязан к перфокарте. Эти двое могли приходить и уходить, когда им было нужно.

— Было бы проще, если бы я могла оставаться здесь весь день, но мне нужна эта работа, — сказала она. — Пока я не продам свою квартиру в Денвере, я не могу позволить себе не работать.

В какой-то момент нам придется обсудить, как мы будем распоряжаться деньгами, и не то чтобы мне было чем поделиться. Но сегодня был не тот день, чтобы делить счета за коммунальные услуги и продукты. — Мы разберемся, — пообещал я.

Может быть, я бы каждый день ходил с ней на работу и с работы. Может быть, я буду чаще ее проведывать. Что бы ни потребовалось.

Я сделаю все, что в моих силах, чтобы она была в безопасности, пока мы не очнемся от этого кошмара.

Но, черт возьми, это помогло бы, если бы мы знали, с кем сражаемся.

В НОЧЬ после визита Воинов в гараж я почти не спал. В голове крутилось слишком много худших сценариев. Я проснулся скованным, болезненным и беспокойным.

Диван был достаточно удобен для того, чтобы час-другой посмотреть телевизор, но после семи часов ворочания я мог точно определить, где доски каркаса протерли набивку подушек, а где сиденья провисли от использования.

Кровать была у Женевьев, и я не стал бы отнимать ее у нее, но пол был очень соблазнительным.

Обычно я проводил субботнее утро в безделье. Я проводил утро в постели, догоняя сон. Я выпивал целый кофейник кофе, просматривая каналы. Я не утруждал себя одеванием.

Вот только Женевьева была в моей постели, и она, вероятно, не оценит, если я буду ходить в одних трусах.

Так что же, черт возьми, я должен был делать по субботам? Мы должны были провести день вместе?

На этой неделе мы нормально общались короткими вспышками, но в квартире царило напряжение. Мы ужинали вместе, оба старались жевать без шума. Я подавлял многочисленные стоны удовольствия, когда поглощал несколько ее печений. Мы танцевали вокруг того, кто первым сходит в туалет. А когда свет был выключен, никто из нас не смел пошевелиться в своих постелях.

Это длилось всего несколько часов каждый вечер.

Целый день был пугающим, и магазин внизу звал меня по имени.

Я встал с дивана, разминая ноющую спину, затем прошел в ванную, чтобы принять душ. Когда я вышел, Женевьева притворялась спящей, как делала это каждое утро.

Ее дыхание было более учащенным, чем ночью. Мышцы ее лица были напряжены. А ее глаза шевелились за веками. Тем не менее, я был благодарен, когда она глубже зарылась в подушку.

Это дало мне возможность покинуть квартиру, не боясь попасться ей на глаза или случайно столкнуться с ней на кухне.

Утром в понедельник сбежать было бы невозможно. Мы должны были придумать утреннюю рутину, чтобы вовремя приходить на работу.

Но не сегодня.

Я не оставлял Женевьеву одну, но это не означало, что я должен был оставаться в квартире.

Пока я был в душе, я сварил кофе. С дымящейся кружкой в руках я пошел в гараж и отпер дверь магазина своим ключом. Набрал код, чтобы отключить сигнализацию, затем включил все освещение.

Запах смазки и металла заполнил мой нос. Ночной воздух был терпким, поэтому я подошел к панели на стене и открыл дверь первого отсека, впуская свежий воздух.

Естественный свет отражался от инструментов, висевших на стене. Я глубоко вдохнул утренний бриз, закрыл глаза и позволил ему распространиться по моим легким. Большинство людей в Монтане воспринимали изобилие чистого воздуха как должное. Но, опять же, большинство людей в Монтане не провели три года в тюрьме.

Я поставил кружку с кофе на верстак и подошел к своему байку, припаркованному на улице. Я отпустил подставку и затолкал его в гараж.

Я ремонтировал этот Harley с тех пор, как купил его больше месяца назад. Ему было десять лет, и предыдущий владелец относился к нему без особого уважения, скорее, как к велосипеду, чем как к дорожному мотоциклу. Но цена была разумной, и у машины был потенциал.

После нескольких недель возни с ним в свободное время, он был почти как новый. Еще несколько регулировок, и он будет идеально мне подходить. Лео обещал мне одну из своих знаменитых покрасок, как только все будет так, как я хочу.

Поскольку у меня была целая суббота, я приступил к работе.

Увлекшись машиной, я не слышал, как Женевьева вошла в гараж, пока она не прочистила горло позади меня.

Я оглянулся через плечо, и мои глаза забыли о своих манерах. Они проследили ее сверху донизу, пробудив чувства и части тела, которые дремали долгое, долгое время.

Это были ее ноги. Боже мой, у нее были сексуальные ноги. На ней были белые шорты, обрезанные до вершины бедер. Яркий хлопок резко контрастировал с тем, что казалось километрами загорелой кожи. Ее футболка была бледного шалфейно-зеленого цвета с вырезом, который опускался так низко, что у меня пересохло во рту. Ее волосы, рассыпавшиеся по плечам шоколадными волнами, плохо скрывали соски, проступавшие сквозь лифчик и майку.

— Эм…привет. — Она откинула волосы на грудь.

Мои глаза метнулись к ее глазам, уловив румянец на ее щеках, прежде чем я повернулся к мотоциклу и повесил голову. Черт. Напряжение между нами будет только усиливаться, если я буду пускать слюни по ней каждый день. — Прости.

— Никаких извинений, помнишь?

Я кивнул и встал, и на этот раз, когда я уделил ей внимание, я не сводил глаз с ее лица. Было ненамного легче сдерживать реакцию моего тела на нее, когда она накрасила губы. — Что случилось?

— Грузовик почти приехал с моими коробками. — Она помахала своим телефоном. — Они только что звонили.

Не почти. Они были здесь. На парковку въехал большой фургон. Я помахал им рукой, когда они подъехали задним ходом к лестнице. Затем мы провели следующие два часа, затаскивая коробки в квартиру.

Когда мы только открыли фургон, я совершил ошибку, решив, что Женевьева не прислала много вещей из Колорадо. Но теперь, когда коробки были свалены в кучу и втиснуты в квартиру, я понял, насколько маленьким было пространство.