Саблезубый - Галина Валентиновна Чередий Страница 13

хочу жить, забивая на это, раз уж победить нельзя. Жить в кайф, не пялясь ночами в потолок, пока глаза не вылезут, ломая мозг. Я хочу. И вот раз — и, выходит, хотел. Потому что сейчас меня аж крутит и ломает всего от желания знать, кто эти мразоты, что оставили свои поганые следы на коже моей загадки. И хрена с два она от меня соскочит, пока я не добьюсь от нее всей правды до копейки. Найду тварей и заставлю кровью харкать. Может, у нас Камнев всегда слыл чуть психованным, а я вроде пиздобол, которому все похрен. Но сейчас меня как за глотку кто взял. Ярость не давала вдохнуть нормально. Все, я подписался. Задней скорости у меня ведь нет.

Глава 12

— Тихо! Куда рванула?! — прошипел над ухом смутно знакомый голос, а что-то тяжелое и горячее удержало на месте, придавив в районе груди.

Я хлопала глазами в полумрак, подавляя приступ паники по мере того, как вспоминала, где я и с кем.

— Боев? — вышло еле слышное сипение, и сразу горло сжалось в приступе кашля.

— А ты кого ожидала увидеть? — Он убрал удерживавшую меня ручищу и потянулся к тумбочке за стаканом, на мгновение нависнув надо мной своей широченной грудью. Перед самым лицом очутился один плоский коричневый сосок и негустая поросль золотистых волос.

Не отдавая себе отчета, я чуть приподняла гудящую голову и понюхала его кожу. Он выпрямился резко, будто я его укусила.

— Слышь, загадка моя, ты не балуй пока, — нахмурился он строго, садясь, и, приподняв меня, поднес стакан к губам.

Пахло лимоном и медом, на вкус кисловато. Хорошо.

— Какое число?

— А тебе не пофиг? Или куда опоздать можешь?

— Ты все время возился со мной?

— А были еще желающие?

— Почему?

— А почему нет?

— Ты опять? — это что? Я улыбаюсь?

Так и есть. И как-то так тихо внутри. Спокойно. Видно, болячка временно все мои силы сожрала. Даже на тревогу их не осталось.

— Опять что?

— Вопросом на вопрос.

— Ну так-то ты это первая начала.

— Ты старше, будь умнее.

— Ага, быть умнее — это прямо про меня. Куда дергаешься?

— Мне в туалет и помыться.

— Сейчас.

Он поднялся, обошел широкую кровать. Как оказалась в ней — не помню, и саму комнату тоже.

— Давай потихоньку.

— Я голая.

— И чё? Я все видел уже. Сиськи зачетные, задница что надо. Не комплексуй.

— Мне холодно, идиот!

Он взял на стуле футболку и натянул на меня.

— Все? Или еще и трусы у меня отожмешь? — И взялся за резинку своих боксеров, естественно привлекая мое внимание к тому, что у него стоял.

— У… нас что-то было? — Вот не похрен ли тебе, Катька. Пользовался он тобой или нет — какая разница? Скажи спасибо, что полудохлую замерзать не выкинул или в больницу не отправил, где сразу бы озадачились установлением твоей личности.

— Я, конечно, тот еще извращуга, но не настолько, — фыркнул Андрей. — Совокупляться люблю и часто практикую, но исключительно с живыми бабами.

Я поежилась от странного контраста. Он говорил, не скрывая насмешливости и цинизма, но вел меня, поддерживая так аккуратно, будто я чертова древняя ваза за целое состояние.

— Осторожно тут, — глянул строго, оставляя наедине с сантехникой.

Закончив самое насущное, я на резиновых ногах подползла к ванной и пустила набираться воду, чуть не навернувшись от головокружения, когда наклонилась пробку заткнуть.

— Ты чего еще удумала?! — тут же вломился Боев. — Рано тебе еще полоскаться.

— Я воняю как дерьмо, — заканючила я.

— Выглядишь еще хуже, не будем рушить гармонию, — отрезал он, закручивая воду.

— У меня вся кожа липкая от пота. Ну пожалуйста. Хоть ополоснуться.

— Ополаскиваешься тогда вместе со мной.

— Ты чересчур здоровый. Мы вдвоем в твою ванну не влезем.

— Пф-ф-ф! Уж поверь, у меня огромный опыт по впихиванию чего-то большого и толстого в узкие и тесные места.

— Ладно, я все равно не буду той, кто пол потом вытирает. И не мне соседи снизу предъявлять придут.

Боев опять открутил краны и сунул мою руку под струю.

— Нормально?

— Угу.

Он уселся первым, не снимая трусов, и протянул мне руку. Трикотаж промок и стал почти прозрачным. И я снова уставилась на здоровенную хреновину, что теперь стала видна очень четко.

— Ты хоть прокомментируй как-то, а то я уж не знаю, что и думать, — зафыркал он, чуть приподняв бедра.

— Ты воду решил еще и на стирке сразу сэкономить?

— Залезай, умничаешь.

Я все же сняла его футболку, и осторожно опустилась в воду спиной к нему.

— Я предпочитаю принимать ванну классическим способом. М-м-м-м-м, хорошо то как.

— Так, подобные звуки пока запрещены, — заявил Андрей, обхватывая меня за талию, подтаскивая ближе и роняя себе на грудь.

— Почему?

— Потому что это провоцирует во мне желание послушать, как ты будешь стонать во время секса.

— У тебя что, пунктик какой-то по поводу орущих и стонущих женщин? Хотя с таким размером…

— Что не так с размером?

Мой взгляд упал на сгиб локтя. Следы от уколов.

— Ты врачей вызывал? — тут же напряглась я.

— Выдохни, это Ромка Насонов, он тебя уже смотрел.

— А если он заявит? Такую истерику мне в приемном покое тогда закатил, требуя, чтобы я заявление написала.

— Он думал, что это я тебя так уделал.

— А были прецеденты?

— Бил ли я женщин? Нет. И сразу скажу, чтобы без непоняток между нами: ты мне расскажешь, кто бил тебя. Расскажешь! Вообще без вариантов.

— И что ты сделаешь?

— Что смогу, загадка.

— Ну да. Ни черта ты не сможешь. Разве что сам сгинешь и на меня наведешь.

Тревога растаяла так же мгновенно, как и пришла. Ничего я ему не расскажу. А даже если и могла бы, что он может против Вознесенского и его связей везде и всюду? Ничего. На самом деле, не так уж я и верю, что Дмитрий не найдет меня рано или поздно. Остается надеяться, что поздно, не мальчик он чай, сердечко пошаливает. Или что подыщет другую девочку-вещь. А я пока просто поживу так, как не жила раньше. Пусть и найдет потом, я уже успею.

— Ах, как же горько, что ты совсем в меня не веришь, моя женщина-тайна! — явно паясничая, шлепнул себя по лбу мой спаситель-захватчик. — Кстати, как насчет уже настоящего имени. Я знаю, что ты не Оксана, и ты знаешь, что я знаю.

— Это что, так принципиально?

— Внезапно да. Разве я не заслужил такую малость?

— Почему ты тогда оттолкнул меня?

— Ты о чем?