Грустная дама червей - Татьяна Александровна Бочарова Страница 13

— Какой совет? — опешила Карина.

— Обыкновенный. Житейский. Будь проще — это облегчает жизнь.

Карина захлебнулась от возмущения. Не хватало. чтобы этот нахальный плейбой стал её поучать.

— Знаешь. — произнесла она ледяным тоном, — я в твоих советах не нуждаюсь.

— И напрасно, — весело проговорил Олег, — я иногда даю очень дельные советы.

Карине почудилось, что ему доставляет удовольствие ее злость. Мрачное выражение сошло с его лица, он улыбался, разглядывая Карину в упор и словно бы забавляясь всем этим нелепым разговором.

Она сделанным равнодушием пожала плечами:

— Если это шутка, то глупая до неприличия.

— К черту приличия, — небрежно произнес Олег.

— Вот это уж совсем не по-джентльменски, — язвительно сказала Карина, изо всех сил стараясь не стушеваться под его откровенно-насмешливым взглядом.

— А я и не претендую на звание джентльмена, — спокойно проговорил он.

Она промолчала, с преувеличенным вниманием разглядывая узор на крахмальной скатерти.

Совершенно очевидно, что Олег поставил своей целью довести ее до белого каления — и явно в этом преуспел. Но зачем ему все это? Развлекается скуки ради?

Она лихорадочно искала, что бы такое сказать, обидное и едкое, но в голову ничего путного не приходило.

— О чем задумалась? — Его голос прозвучал чуть мягче, он наклонился к Карине совсем близко.

— Да так, о своем. — Она решительно подняла на него глаза. — И еще о том, сколько нахальства бывает в некоторых людях.

— Насчет нахальства — это ты, конечно, меня имеешь в виду?

— Кого ж еще? — Карина усмехнулась и не торопясь налила себе в бокал минералки.

— Ну и зря, — неожиданно серьезно произнес Олег. — Я вовсе не нахал. Сказать, кто я?

— Ну… да. — Она неуверенно кивнула.

— Я странник, пришедший в этот мир познать истину, — проговорил Олег нараспев и, увидев, как вытянулось лицо у Карины, тихо засмеялся: — Шучу, шучу. Не бойся, я не шизофреник. Просто процитировал одного очень любимого мной философа и поэта… А вот и Лелька идет, — он указал на приближающихся к ним Лелю и Вадима. — Тебе не кажется, что они отлично спелись, то есть станцевались?

Олег больше не казался Карине ни высокомерным, ни наглым. Улыбка на его лице была страдальческой, вымученной, и сам он выглядел растерянным, точно лишился своей защитной оболочки.

Карина вдруг неожиданно для себя спросила:

— Зачем ты ссоришься с ней? Вы же… — Она не договорила, потому что увидела, как точно от боли скривилось его лицо.

— Зачем? — переспросил Олег. — Правда, зачем? Если б знать, если б знать…

— Ну что, трезвенники, — Вадим плюхнулся на свое место, — все философствуете? Зря. Пошли бы лучше подвигались, как мы с Лелькой! Правда, Лелечка?

Леля пьяно улыбнулась и придвинула свой стул поближе к мужу. На лице у того снова появилось прежнее, отчужденное от внешнего мира и замкнутое выражение, и Карине не верилось, что минуту назад он был другим. А может, ей это показалось?

11

В понедельник у Карины произошло столкновение с Бурцевой. Та пригласила ее в кабинет и принялась отчитывать за неявку на педсовет.

— У меня была уважительная причина, — твердо сказала Карина.

— Какая? — Завуч смерила ее пронзительным взглядом. — Вы что, плохо себя чувствовали?

— Напротив, — Карина невозмутимо улыбнулась, — хорошо. Я слушала замечательный концерт в Большом зале консерватории. Играли Чайковского, и играли изумительно.

— И это ваша причина? — поджала губы Бурцева.

— Да. Разве она не кажется вам убедительной?

— Нисколько. — Завуч вынула из папки чистый лист бумаги. — Пишите объяснительную на имя директора. Нам всем хочется сходить на концерт, это не означает, что можно пропускать служебные мероприятия.

— По-моему, для музыкантов главным мероприятием всегда остается музыка, — пожала плечами Карина, доставая ручку.

— Это по-вашему, — отрезала завуч.

Объяснительную Карина написала, положила ее на стол и пошла работать, ничуть не раскаиваясь в своем поступке.

Вечером, едва она вернулась домой, в дверь позвонили. Это, конечно, оказалась Леля, и Карина вдруг поняла, что весь день подсознательно ждала её прихода.

У Олега была вечерняя репетиция, и Леля напросилась в гости. Она и Карина вместе приготовили себе перекусить, не прерывая разговоры, поужинали и сели смотреть телевизор.

Рядом с Лелей весь вечер Карина ощущала давно забытый уют. Как это, оказывается, прекрасно, когда за ужином можно с кем-то разговаривать и к ночи от постоянного молчания не садятся связки, когда можно вот так, вместе, мыть посуду и смеяться над любым пустяком.

С тех пор как умерла мама, все эти незаметные на первый взгляд мелочи ушли из Карининой жизни, и только сейчас она поняла, чего была лишена долгие годы.

Словно прочитав Каринины мысли, Леля удобнее устроилась на диване перед телевизором и, вытянув на пуфике свои красивые ноги, сказала:

— Ты не поверишь, сколько раз я мечтала, чтоб у меня была старшая сестра. И чтоб мы вот так сидели вместе долгими вечерами и говорили обо всем.

— А ты была одна? — спросила Карина.

— Нет, — со смехом ответила Леля, — конечно же нет. Но вместо любимой сестры у меня было три противных младших брата. Ты знаешь, что это такое — трос мерзких, озорных, нахальных мальчишек? Нет, ты этого не знаешь, и слава богу! — Леля ногой пнула пуфик. — Вечно раскуроченная губная помада, склеенные клеем новые колготки, подло подслушанные телефонные разговоры. Лучше об этом не вспоминать!

— А мама? — спросила Карина. — Вы с мамой не дружили?

— А, мама! — махнула рукой Леля. — Ей было вечно некогда. У нее ведь был отчим — единственный свет в окошке. Ну их! И говорить не хочется. Из-за них я с пятнадцати лет по интернатам и общагам мотаюсь. — Леля задумалась и замолчала, покачивая пуфик ногой.

— Он приставал к тебе? — догадалась Карина.

— Ага, — Леля кивнула. — Я ведь в интернате жила, когда в балетном училась. Приехала на каникулы — как раз мне пятнадцать исполнилось. А мать в больнице лежит с нашим младшим — то ли ангина, то ли скарлатина — не помню. Ну он и полез. Красивый он мужчина, ничего не скажешь, военный. Мать как кошка в него влюблена была. И сейчас так. А я его, знаешь, по морде тапочкой огрела — честно-честно. Не веришь? — Леля весело захохотала. — Прямо тапочкой по усам — у него черные усы. шикарные, как у Никиты Михалкова.

— А он? — тоже смеясь, спросила Карина.

— А он — ничего. Смутился и в ванной заперся. Я — к матери в больницу. Не буду с вами жить, говорю. Уеду обратно в интернат.

— И что?

— Уехала. Хоть каникулы только начались.

— И она тебя