Игры на раздевание книга 2 (СИ) - Мальцева Виктория Валентиновна Страница 14

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Рискуя навечно остаться в Преисподней?

- А смысл существовать, если рядом нет самого дорогого? Одиночество в раю?! Ты серьёзно?

Я вообще не понимаю, о чём он. Меня больше волнует тот факт, что наши плечи соприкасаются, как однажды в автобусе, и это первый телесный контакт с той самой ночи. Не считая того единственного раза, когда он поймал меня в кампусе, ухватив  за талию, и водрузил на скамейку.

Глава 12. А теперь немного правды

Dope Lemon - Best Girl [ Lyrics ] (Angus Stone)

Перед сном, в полумраке позднего летнего заката, в тишине и размеренности нашего дыхания, меня вдруг одолевает нестерпимое желание  признаться:

- Я должна тебе кое-что сказать.

- Хорошо.

- Тебе это не понравится.

- Возможно.

- У меня аутизм. Одна из тех форм, которые не сразу заметны.

- Я это понял.

- Как? Когда?

- Когда ты визжала на лестнице. Когда бегала от меня - всё время. Когда смотрю в твои глаза.

Я впервые говорю с человеком, не являющимся профильным специалистом, о своей проблеме. Он не выглядит испуганным или сожалеющим:

- В диагнозах не силён, но почувствовал: тут должно быть что-то… необычное.

- Другие люди тоже будут это замечать. Твои друзья, например.

Улыбаясь, он на мгновение закрывает глаза, потом, распахнув их, резко поднимается, чтобы повиснуть надо мной, но, словно вспомнив о границах, подаётся назад:

- Викки, я понял, о чём ты, и вот мой ответ: не это меня волнует.

Пристально вглядывается в моё лицо и ждёт, чтобы спросила:

- А что волнует?

- Я прошу тебя только об одном: никогда меня не обманывай. Сможешь?

- Смогу.

Да легче простого, знал бы ты, как тяжело лгать или лукавить, а главное, вовремя сообразить, что это необходимо сделать. Меня учили хотя бы замалчивать… но так и не выучили.

- И ещё кое-что, - продолжает.

- Что?

- Не предавай. Сможешь?

- Смогу! – решительно киваю.

- Теперь скажи, чего хочешь ты.

И я, не задумываясь, отвечаю:

- Букву «С».

- Не понял?

- В постели вокруг меня – букву «С».

Сообразив, о чём я, он довольно соглашается:

- Хорошо. Я обещаю тебе «О».

Пытаюсь представить себе, как это возможно, но получается неважно:

- Ты гуттаперчевый, что ли?

- Нет! – смеётся, причём как будто от души. – Для этого мне нужна твоя помощь!

- Какая?

- Позволишь к себе прикоснуться?

Поскольку я не отвечаю ни «да», ни «нет», он протягивает ладонь, предлагая её направить. И я задумываюсь: куда? В каком месте я смогу вытерпеть его руку? Так и не дождавшись моего решения, Кай прижимает наши ладони к моей талии и придвигается ближе, не отрывая взгляда:

- Ты никогда не смотришь людям в глаза, даже когда говоришь с ними. Но есть одно исключение – я.  Мне позволяешь.

Он прав, и я сама не знаю, почему именно с ним у меня это получается.

- Ты не выносишь прикосновений, но тогда… справилась с ними. А позже убирала мои руки даже во сне. Ты научилась адаптироваться?

- Всему можно научиться. Например, петь. Или сидеть в клетке. Говорить. Или молчать.

- Верности не научишь.

Кай поднимает руку выше - на рёбра, прижимает плотнее и всё время вглядывается в моё лицо - скрыть ничего невозможно.

- Просто убери её или передвинь туда, где ей место, - предлагает, чувствуя, очевидно, моё напряжение.

Я отнимаю его ладонь и кладу немного ниже шеи - мне интересно самой, как далеко моя психика уже впустила этого парня. Именно этого, без холода и разочарования в глазах.

Он долго и пристально на меня смотрит, затем, наконец, спрашивает:

- Что у тебя под этим шарфом?

- Ничего.

Кай выглядит странным, прижимает ладони и пальцы так, будто гладит, и мне это приятно. Настолько, что я закрываю глаза, а когда открываю снова – вижу его лицо прямо перед своим, губами ощущаю тепло выдыхаемого им воздуха.

- Нет, - произносит шёпотом, - если я ещё могу сделать хоть что-то правильно, то это произойдёт не так и не здесь.

С минуту спустя спрашивает:

- Какое твоё самое большое желание на сегодня?

- Я не знаю, что такое желания.

- Желания, это то, чего тебе невыносимо хочется в этом отрезке времени, - объясняет.

- А чего хочется тебе? Невыносимо?

- Иметь такую волшебную пыль, которой можно было бы посыпать прошлое, чтобы стереть из него отдельные поступки и записать их заново.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 13. Юность стремительна и безрассудна

За последние два десятилетия число людей с диагнозом «аутизм» стремительно растет во всем мире. «Например, в США этот диагноз ставится одному из 88 детей, а в Южной Корее одному из 38».

«Какими нас видят люди с аутизмом» http://www.psychologies.ru

На сегодняшний день статистика аутизма в России не ведется.

http://medicus-curat.ru/statistika-autizma-v-mire/

Nils Frahm – More

Следующим утром я долго разглядываю каштановую прядь с медным отливом, красиво подгибающую свой конец – настоящая морская волна в осенней цветовой гамме. Не слишком высокий лоб, которым этот парень любит хмуриться, а у самых волос, ближе к виску, пятнышко – наверное, родимое.

Вначале он мягко, по-доброму ухмыляется, затем приглашает:

- Просто потрогай, если хочется!

Я тяну руку к его волосам и неспешно, проживая всякое мгновение этого микроскопического в моей жизни отрезка, провожу по ним пальцами, возвращаюсь, пропускаю между них пряди, трогаю концы, рассматриваю на ладони. И я не знаю, что именно с ним происходит, но выглядит он теперь не так, как обычно, а очень странно и даже опасно: дышит слишком глубоко, местами шумно, смотрит не мягко, как раньше, и не только в глаза – его интересуют все части меня, а определённые особенно: губы, шея, грудь.

Я паникую и уже хочу сказать ему об этом, как вдруг он резко переворачивается на живот, закрыв лицо своей широкой ладонью.

-Эй?! – я теряюсь между паникой, страхом и… неловкостью, потому что догадываюсь, в чём его проблема, но понятия не имею, как себя вести.

- Сейчас… дай мне минуту, - просит.

И я лежу, как мышь, вжавшись в матрас, испытывая острое желание отодвинуться как можно дальше, а ещё лучше и вовсе сбежать из этой комнаты, из квартиры, из города и оказаться в безопасной односпальной кровати в моей комнате. И чтобы рядом была только Адити, у которой в принципе нет ничего такого, что необходимо было бы прятать.

Да, мы пережили ночь и один эпизод секса в темноте и безмолвии: он просто делал то, что должен был, а я… я терпела, заставляя себя не малодушничать и дойти до конца.

Он мужчина и должен притворяться, что любит, чтобы получить секс. Я женщина и должна притворяться, что хочу секса, чтобы иметь шанс получить от него немного любви – так меня учили. Тогда почему всё происходит иначе?

Он ни о чём не просит и ничего не требует, ничего от меня не ждёт. Он не притворяется, а изучает меня так же точно, как и я его. К чему же всё это идёт, вернее, куда ОН нас ведёт?

Внезапно в гостиной раздаётся смех, и только сосредоточившись на нём, я понимаю, что смеху предшествовали и голоса: другие жильцы этой квартиры вернулись.

- Знаешь, ночью я размышляла над желаниями, - признаюсь, пользуясь поводом отвлечь соседа по кровати от его проблем. - Если была бы возможность выбирать, я бы хотела родиться инуиткой.

- И жить в иглу?

- Можно и в юранге, и в иглу - мне везде бы подошло.

- Почему именно инуиты?

- Людей мало, свои только все – они тебя хорошо знают, а ты их. Это жизнь совсем без страха и стресса. Выживать они умеют и почти не болеют.