Предсказание для босса - Матильда Старр Страница 14

Что?! Катерина охнула и отскочила от зеркала. Черт! Этот номер определенно опасен для душевного здоровья. Все-таки босс прав: лучше свести к минимуму присутствие в помещении, где все буквально кричит: «Эй, не теряйте времени! Скорее сливайтесь в жарких объятиях!». Нет, ей вполне достаточно Вольдемары, поющей эту песню вот уже много дней. Не хватало еще, чтобы ведьма обзавелась бэк-вокалом в лице кровати с вульгарными розовыми лепестками на покрывале. Катерина быстро вышла из номера и тщательно прикрыла дверь, словно та кровать могла броситься за ней в погоню.

Максима Викторович она увидела сразу, как только спустилась в кафе. Он сидел за столиком в углу, уткнувшись в планшет, и сосредоточенно водил пальцем по экрану, иногда останавливая его, чтобы вчитаться в самые интересные строки. Видимо, настолько интересные, что ее приближения он не заметил.

– А здесь уютно, – сказала Катерина, присев за столик. Щеки горели, будто их раз и навсегда опалило солнцем.

Максим Викторович нехотя оторвался от гаджета, скользнул по ней невидящим взглядом, машинально кивнул, и снова уткнулся в экран. Катерина затаила дыхание. Она чувствовала себя по-дурному бодро. Хотелось смеяться и хулиганить, словно всегда сдержанную Катерину под локоть толкали черти. Пять, четыре, три, два… Михаил Викторович вздрогнул, как будто до него только что что-то дошло, вскинул голову и ошеломленно уставился на Катерину.

– Да, мило, – сказал он, моргнув, и положил планшет на край стола.

Минут пять они сидели в полном молчании, не зная, что сказать друг другу. За эти самые пять минут невесть откуда взявшаяся эйфория сгинула вместе с чертями, и Катерина сама себе ужаснулась. Мало ей было той сцены с феерическим выходом босса из ванной, так она еще и это сомнительное платье напялила. Что подумает о ней Максим Викторович? Ярко представив, что думает босс про сотрудницу, которая сначала поедала его голое тело глазами, а потом и вовсе явилась в хм… недостойном наряде, Катерина едва не застонала. Что с ней вообще происходит?! Ответ нашелся быстро: алтайская Вольдемара. Пока Катерина не попалась к ней в лапы, с ней ничего подобного не происходило! Прежняя Катерина никогда не влипала в такие истории! Все, отныне никаких ведьм, магий и мистик. Только трезвый расчет и самообладание. Не подозревая о буре, отбушевавшей в душе перспективного сотрудника, босс по-прежнему молчал, бросая задумчивые взгляды. Не то чтобы неодобрительные, нет. Скорее странные. И Катерину это начинало тяготить. Пусть он сидит, будто кочергу проглотил, а она запросто начнет непринуждённую беседу. Это легко, когда уже все решил.

– А что, кофе здесь варят хороший? – спросила она, посмотрев на чашку перед Максимом Викторовичем.

Босс успел ее опустошить. Только на донышке виднелась темно-коричневая гуща. Если резко повернуть посудину вверх дном, то на стенках останутся разводы. В их очертаниях некоторые одаренные дамочки могут рассмотреть судьбу. Интересно, появится ли в чашке Максима Викторовича силуэт Катерины?

– Кофе? – он с удовольствием поддержал разговор. – Отличный. Горячий. Только горьковатый.

Какое открытие. Кофе всегда горьковатый. Если в него, конечно, сахар не класть. Да уж, тема оказалась не особенно благодатной. Ну что тут еще рассказать?

– Закажу, пожалуй, тоже, – Катерина изо всех сил старалась поддержать разговор. – Горячий. Крепкий. Без сахара, мне так нравится.

И тут же осеклась, получив от босса очередной странный взгляд. В животе екнуло, стало немного душно. Уместные ли она выбрала определения в разговоре с мужчиной, с которым ей через несколько часов придется лечь в одну постель?

Максим Викторович не нашелся, что сказать в ответ. Над столом повисло непонятное напряжение, душное, густое. Молчание становилось все более невыносимым, но все попытки его разорвать, почему-то выглядели неуклюжими, и лишь усиливали неловкость. Даже когда на дне ее чашки тоже осталась лишь гуща-провидица, диалог так и не был налажен. Катерина уже задумывалась, не пойти ли ей в номер. А Максим Викторович пусть сидит здесь хоть всю ночь, ей же спокойнее.

Она даже бросила взгляд на дверь, прикидывая пути к отступлению, но увидела неожиданное препятствие На входе в ресторан уже маячил Виктор Гольдшмит собственной персоной. Он широко улыбнулся, поймав ее взгляд, и помахал рукой.

– Очень рад, господин Бобров, госпожа Верхина, – весело произнес он, приблизившись к их столику.

Господин Бобров и госпожа Верхина среагировали на появление партнера с воодушевлением. Напряжение немного ослабло, и они оба смогла вздохнуть.

– Как долетели? Как устроились? – сыпал вопросами господин Гольдшмит, придавая звучанию русских слов немецкую жесткость.

– Отлично устроились, – буркнул Максим Викторович и предостерегающе покосился на Катерину.

Той вообще не хотелось говорить, и она только пожала плечами.

– Вот и хорошо, – кивнул господин Гольдшмит. – Но мы не можем сидеть здесь весь вечер. Я должен показать вам, что такое фестиваль!

Не то чтобы Катерине эта идея очень понравилась. Но ее устраивал любой вариант, лишь бы не сидеть тут, пряча глаза друг от друга. Поэтому она нехотя поднялась и поплелась за боссом и его деловым партнером.

Погружать их в местную культуру господин Гольдшмит решил в ближайшем пабе. Веселье здесь уже шло полным ходом. Бодрая музыка наполняла помещение, и раскрасневшиеся люди лихо отплясывали на танцполе.

Стоило им опуститься за столик, как рядом возникла официантка. Гольдшмит сделал ей знак, и три кружки с грохотом опустились на их столик. Пиво соблазнительно бултыхалось, дразня золотистыми искорками.

– За приезд! – поднял кружку господин Гольдшмит и, бросив взгляд на серьезные физиономии гостей, добавил: – И за сотрудничество!

Катерина сделала осторожный глоток и удивилась: напиток был не похож на те, что ей доводилось пробовать на родине. Он был сладковатый и пряный. В общем, вкусный.

– Госпожа Верхина, вы сегодня выглядите еще перспективнее, – пригубив пиво, господин Гольдшмит весело подмигнул ей, и, как ни странно, это ей понравилось. В конце концов, хоть кто-то это заметил.

Гольдшмит болтал без остановки, время от времени бросая на Катерину восхищенные взгляды. И постепенно в ее глазах делался все приятнее. И вовсе он не тщедушный, а, скорее, стройный. И не белобрысый, а натуральный блондин. И не вертлявый, а