Телохранитель для стервы - Анна Сергеевна Одувалова Страница 14

Сегодня Ника, похоже, никуда не собирается, лениво пьет коктейли и делает вид, будто япредмет мебели.

О вчерашнем девица не помнит или делает вид. Впрочем, а что я ожидал от наглой мажорки? Пунцовых щек и опущенных ресниц? Глупо.

Она просто меня игнорирует. Это злит. Даже не сам игнор, а непонимание, что сегодня ждет в течение дня. Она собралась устроить себе выходной и планирует весь день проваляться у бассейна, или же нужно готовиться к поездке? Когда? Куда? Я сегодня нужен? Или нет? Если нет, то можно мне тоже отдохнуть? Или я все равно должен маячить на достаточном расстоянии, чтобы с одной стороны не бесить, а с другой — в любой момент оказаться рядом?

Сегодня жарко. Я предпочел бы остаться у себя в комнате под кондиционером, но приходится торчать в тени в ненавистной водолазке, ворот которой сдавливает горло. Никто не мешает поменять ее на майку, но я пока не готов. Не сейчас, не после того, как ее нежные губы были такими податливыми.

Почему-то иррационально не хочется ее пугать. Хотя Ника все видела. Смысл прятаться? Только вот все эти мысли все равно не заставляют сходить и переодеться, а к вечеру нахальная и взбалмошная девица радует.

— Мы через час едем в клуб, — заявляет она, вышагивая мимо в прозрачном халате-парэо, накинутом на идеальное загорелое тело, в сводящем с ума бежевом купальнике. Неужели нельзя надеть какие-то тряпки, которые будут заметны издалека?! А то идет, будто голая. Или в этом и смысл?

Как заставить себя не думать о том, что все эти демонстрации для меня? Ведь ясно, я для Ники не человек. И интереса не испытывает. Шрамы, положение — все не то, что нужно богатой девочке.

Это злит. Злит ее походка, плавное покачивание бедер, грива светлых волос, которая спускается почти до задницы. И эта ее надменность тоже злит. Но сильнее всего злит, что она просто играет, не понимая, что творит с моим сердцем. Все эти заигрывания, поцелуи — это все ранит. Делает уязвимым. А может быть, Ника все прекрасно понимает, и ей просто нравится власть. А власти всегда мало. Мало управлять моими действиями, нужно еще и сердцем. Еще чуть-чуть и она получит верного, преданного и безотказного пса, готового сдохнуть за один взгляд хозяйки. Я согласен работать псом, но вот становиться им взаправду не хочется.

Смотрю вслед Нике и думаю, долго ли еще смогу подвергаться этой пытке? Находиться рядом с ней и понимать, насколько мы разные и как нелепо надеяться на взаимный интерес? Но и бросить все и уйти я не могу. Не привык сдаваться, не хочу подводить людей, которые дали мне второй шанс, и, черт побери, я все равно верю, что еще раз попробую на вкус ее губы, а может быть, и не только.

Ника

Пока выбираю, что надеть вечером, пою в душе и сушу волосы, настроение взлетает до небес. Не зря говорят «аппетит приходит во время еды». И на тусовки тоже. Еще два часа назад я не хотела никуда идти, ну а сейчас очень даже хочу. Будет Дина, Дашка, еще пара девчонок и парни, скорее всего. Но парни идут отдельно от нас.

Надо будет сказать мерзавцу Пашке, если он посмеет явиться, чтобы даже не думал задевать моего охранника, а то я выкачу, пожалуй, ему претензию за то, что он собирался сделать на званом ужине после похорон. До сих пор от воспоминаний мутит. Главное, сегодня держать себя в руках. Впрочем, я не так часто перебираю, тогда было скорее исключение, чем правило.

Когда я в коротком алом платье иду по дорожке в сторону припаркованного автомобиля, думаю исключительно о том, как мы быстро мы забываем своих друзей. Похороны состоялись всего несколько дней назад, и вот уже вместо того, чтобы скорбеть, мы едем тусить в клуб. И то, что Лизы с нами нет, конечно, ощущается, но я понимаю это всего лишь пока. Мы вспомним про нее сегодня, завтра, а потом… А потом нас затянут тусовки, прогулки на яхте, лето, а позже осень и учеба. И через полгода ее имя будет упоминаться крайне редко. От таких мыслей мне грустно. Прежде всего, потому что я понимаю: случись несчастье со мной, обо мне тоже никто не вспомнит.

По дороге в клуб мы с Марком молчим. Я думаю о своем, Марк смотрит на дорогу и делает вид, будто меня нет машине. Хотя, ну не может он не замечать мое откровенное платье, длинные загорелые ноги в открытых босоножках. Неужели ему так безразлично?

Я кручу в голове, пытаясь понять, что он чувствовал во время поцелуя, что думает обо мне? Что я избалованная дрянь? Он хочет меня поцеловать? А просто хочет?

Я не знаю, зачем мне эти знания и вообще не хочу об этом размышлять, поэтому молчу и пытаюсь настроить себя на отвязный отдых. На входе в ночной клуб лишь лениво бросаю охране — «он со мной» и растворяюсь в толпе, демонстративно игнорируя Марка. Ухожу вперед и бросаюсь в объятия Динке, которая с порога заявляет мне:

— Тут такой потрясный бармен, дала б ему прямо на стойке! — Она утягивает меня сквозь разгоряченную толпу к столику, за которым уже сидят девчонки. На меня взяли коктейль, лениво дымит кальян. Все условия для хорошего вечера.

— Ну и где твой охранник? — спрашивает Дина, и я лениво киваю в сторону входа, указывая на Марка, который замер в свете прожекторов. Его видно, как на ладони, и подруге явно нравится то, что она может рассмотреть. Марк стоит, наблюдает издалека и не делает попыток подойти. Молодец. Тут мне ничего не угрожает. А я как-то не готова представлять его лично каждой своей подружке. Особенно бесцеремонной Дине. Ей почему-то особенно жалко.

— Ты с ним еще не спала? — спрашивает Дина, попивая коктейль и задумчиво уставившись мне за спину.

Я не отвечаю, только качаю головой.

— Ему папа запретил меня трахать. А он послушный, других мой родитель не держит. Сама же знаешь.

— Да прекрати, кто узнает-то? Такой типаж, хотя бы дай ему себя поласкать. Если бы мне папа подарил такого мужика, я бы не терялась.

— Ага. Он это знает, поэтому в водителях у тебя Георгий. Ему скоро на пенсию.

— Вот да. Слушай! — У нее загорелись глаза. — Может быть, ты одолжишь