Фиктивная семья для босса - Николь Келлер Страница 14

– Только что перешли. Когда мы с тобой наедине.

А отныне мы часто с тобой будем наедине, Куколка.

– Так что вы забыли, Роберт Александрович, в женском туалете?

– Пришел лично убедиться, что французский лягушатник не собирается обосноваться в России.

Сабина гневно сверкает глазами, и от нее снова расходятся волны неприязни и ярости.

– Убедились? А теперь выйдите, пожалуйста.

Я понимаю, что за ненавистью Сабина пытается спрятать страх. Вот только тщетно. Потому что я раскусил ее. Знать бы еще, чего она боится…

Игнорирую ее просьбу и медленно подхожу, следя за ее реакцией в зеркале. Вена на ее шее бешено пульсирует, говоря о том, что моя Куколка действительно очень волнуется и нервничает.

– Нет, Сабина. Не в этот раз.

Упираюсь руками в раковину по обе стороны от девушки, захватывая ее в плен. Через отражение в зеркале мы ведем бессловесную борьбу.

– Отойдите от меня, Роберт Александрович, – ее голос дрожит, что возбуждает еще больше. Это становится опасным, потому что любое слово, неосторожное движение может послужить спусковым крючком. – Вы нарушаете мои личные границы!

Веду носом по ее шелковистым волосам, вдыхая неповторимый аромат розы. Сабину трясет, я это ощущаю, даже не притрагиваясь к ней. Меня ведет от нее, остатки разума покидают, и я делаю то, о чем, возможно, впоследствии буду жалеть, – целую Сабину в шею, прямо в бешено пульсирующую вену.

– Ах, – Куколка прикрывает глаза, откидывая шею, предоставляя больший доступ. Она выгибается и…задевает попой мой каменный пах.

Я же говорил, что любой фактор может снести мою башню окончательно? Так вот это неосторожное движение Сабины и послужило тем, что в моем мозгу вспыхивают картинки с цензом восемнадцать плюс.

Резко разворачиваю девушку и, пока она не успела опомниться, впиваюсь в ее манящие губы жадным поцелуем. Я пью ее, словно на всей земле закончился кислород, и она – последний его источник. Проталкиваю язык в ее рот, вовлекая ее в страстную борьбу.

Сабина какое-то время сопротивляется, трепыхается в моих руках, но я прижимаю ее еще сильнее, словно хочу стать с ней единым целым. Мои руки живут отдельной жизнью: они гладят, исследуют такое желанное тело Куколки.

Сабина стучит кулачками по моей груди, но все же успокаивается и даже страстно отвечает на поцелуй и стонет мне прямо в рот. Этот стон эхом отзывается у меня в паху, причиняя мне дикий дискомфорт.

Ее руки отчаянно цепляются за мои плечи, слегка царапая их через рубашку. В то время как мои гладят ее бедра, рисуя в голове картинки одна горячее другой…

Я расслабляюсь, немного ослабляю хватку и слегка сжимаю попу Сабины. Она откровенно стонет, и…яркая вспышка пронзительной боли ослепляет меня.

Падаю на колени, сгибаясь пополам и матерясь сквозь зубы.

– Твою за ногу, Сабина!!! Какого черта?!

Эта нахалка смотрит на меня сверху вниз холодным взглядом и, тяжело дыша, убийственно спокойно выдает:

– Я же по-хорошему просила вас, Роберт Александрович, не нарушать мои личные границы. Вы не поняли. Пришлось объяснить более доходчиво.

И, надменно ухмыльнувшись, покидает уборную, напоследок оглушительно хлопнув дверью.

Но ничего. Завтра мы обязательно вернемся к тому, на чем остановились. Завтра я все объясню Сабине своими коронными методами, и ей ничего не останется, кроме как со мной согласиться. Я умею быть убедительным.

Но, как обычно это бывает, жизнь вносит свои коррективы. Я и предположить не мог, что последующие события так круто изменят мою жизнь.

Глава 14

Сабина

– Не волнуйся, Сабиночка, Лиюшу я забрала из садика. Она покушала, сейчас рисует, ждет тебя. Не торопись, на улице погода – дрянь, не хватало еще, чтобы ты поскользнулась и упала. Или же простудилась, – успокаивает меня в трубке Антонина Ивановна.

Антонина Ивановна – наша с дочерью личная фея-крестная. А еще Маша, которая не бросила меня в тот сложный период и помогала во время беременности. В частности, присматривала за мной, не разрешая съезжать вплоть до родов.

Я бралась за любую работу, чтобы отложить деньги на рождение дочки и съем какого-нибудь уголка. И решилась съехать от Маши, только когда Лие исполнилось три месяца, и она стала беспокойно спать. И хоть подруга уговаривала не оставлять ее одну, я понимала, что вскоре ей будет тяжело находиться в доме, где живет часто плачущий младенец, потому что «рабочий день» Маши мог начаться и в три и в четыре утра. И злоупотреблять добротой подруги мне просто не позволяла совесть.

Так я и познакомилась с Антониной Ивановной. У нее тоже тяжелая жизненная история: несколько лет назад они с семьей возвращались с дачи, грузовик не справился с управлением и вылетел прямо на их машину. Ее муж и сын скончались мгновенно, а Антонину Ивановну с некоторыми несерьезными травмами доставили в больницу.

Ее так съедало изнутри одиночество, что она решила взять кого-нибудь к себе на подселение. И вот так я оказалась квартиранткой у этой замечательной женщины.

Она очень обрадовалась нашему появлению и сразу же смогла расположить к себе. А буквально через неделю мне казалось, что я живу с ней всю жизнь. Антонина Ивановна здорово помогала мне с Лией: мы дежурили по очереди, и у меня была возможность отоспаться после бессонных ночей. Половину ночи я качала дочку, а в оставшееся время работала. Да, я даже могла подрабатывать из дома, чтобы откладывать какие-никакие деньги. Ведь я дала слово, что у моей дочери будет все и даже больше. И не собиралась его нарушать.

Так мы и стали с Антониной Ивановной одной семьей. Я обрела маму, которой у меня никогда не было, а Лия – бабушку. И женщина очень расстроилась, услышав, что я подыскиваю квартиру и собираюсь съезжать.

– Как же так, Сабиночка? – плакала она, крепко меня обнимая. – Как же я буду без вас? Я же так вас люблю, привязалась…Вам же есть где жить, ну, зачем это все?

Я не могла ей объяснить. Желание иметь свой угол было заложено в моей голове еще со времен детского дома. И как бы жизнь не сложилась у Лии, она должна быть уверена, что у нее есть место, где ее любят и ждут, и всегда поддержат.

И мне повезло третий раз в жизни. Соседи этажом ниже выставили квартиру на продажу, и я даже укладывалась по стоимости. И мы вроде как с дочерью больше не бездомные котята, и Антонине Ивановне нужно просто спуститься этажом