Страсть. Часть первая (ЛП) - Бладон Дебора Страница 14

— Останься. Не каждый день мне удается поесть веганскую еду с одним-единственным Николасом Вульфом.

***

— Как человек понимает, что он может писать романы о полицейских детективах? — спрашиваю я после того, как проглатываю последний кусочек салата, который заказала.

Николас покончил со своим сэндвичем с овощами-гриль и песто еще до того, как я разделалась с половиной порции. С тех пор он сидел и наблюдал, как я ем, задавая общие вопросы о моем времени, проведенном во Флориде.

— Мой отец полицейский Нью-Йорка в отставке. Брат работает в отделе по расследованию убийств. Мне пришло в голову написать об этом.

Я опираюсь локтями о стол по обе стороны от своей тарелки.

— Ты основываешь свои книги на реальных событиях?

Он делает знак официанту, стоящему поблизости, убрать наши тарелки.

— Я обращаюсь к своему отцу или брату, если у меня есть общий вопрос, но ни один из них никогда не предлагал подробностей по делу. Я не спрашиваю. Понятно, то, что происходит на работе, остается там.

Я ожидала такой ответ. Когда я была ребенком, мужчина, который жил с нами по соседству, был офицером полиции. Работа и семья были его жизнью. Он был для меня героем, и всякий раз, когда я видела, как он возвращается домой с работы в своей униформе, испытывала огромное уважение. Возможно, тогда я не до конца понимала, на какие жертвы идут полицейские, но знала, что он был особенным.

— Трудно ли писать о смерти? — я выпаливаю вопрос как раз в тот момент, когда официант тянется за моей тарелкой. Он немного колеблется, прежде чем убрать всю посуду.

— Смерть — это только начало истории. Понимание того, почему произошла смерть — эта часть уже посложнее.

— Ты автор, — я смотрю на свои часы, — и если не знаешь, почему наступила смерть, то кто знает?

— У тебя есть восемь минут, прежде чем тебе нужно будет вернуться, — Николас указывает на большие серебряные часы у себя на запястье. — Твой офис находится в трех минутах ходьбы, если будешь идти быстрым шагом, это означает, что у меня есть еще ровно пять минут с тобой.

— Восемь, если ты проводишь меня обратно в офис.

Николас дерзко улыбается.

— По крайней мере, тридцать, если я поднимусь с тобой и поздороваюсь с Гейбом.

— Габриэлем, — коротко говорю я. — Он терпеть не может, когда кто-то называет его Гейбом. Его брат делает так, и это никогда хорошо не заканчивается.

— Гейб, — он встает и тянется за моим пальто, которое я повесила на спинку пустого стула рядом с нами. — Держу пари на завтрашний ужин, что если я назову его Гейбом, он просто кивнет и улыбнется.

— Ужин завтра? — я встаю и поворачиваюсь к нему спиной, чтобы он мог помочь мне надеть пальто. — То есть, мы ужинаем, если он кивает и улыбается, и мы не ужинаем, если шеф разозлится?

— Нет, — кончиками пальцев Николас касается кожи на моей шее сзади, когда нежно вытаскивает мои волосы из-под воротника пальто. — Если он кивнет и улыбнется, ты позволишь мне приготовить для тебя, а если он разозлится, ты готовишь для меня.

Дрожь восторга пробегает по моей спине, когда я резко поворачиваюсь к нему лицом.

— Это серьезные ставки.

— Если ты не уверена, что сможешь победить, я пойму.

Слова Кейденс о том, чтобы дать ему шанс, эхом отдаются в моей голове. Я знаю, что проиграю пари. Мистер Фостер, скорее всего, примет прозвище Гейб, если его любимый писатель назовет его так. Он не разозлится, это я знаю точно.

— Согласна, — я протягиваю свою руку. — Значит, ужин завтра.

Он обхватывает мою руку своей и подносит ее к своему рту. Николас прокладывает дорожку своими мягкими губами по тыльной стороне моей ладони, когда наклоняется и шепчет.

— Не могу дождаться, когда приготовлю для тебя завтра.

Глава 13

Николас

— Ты не жаловалась на меню, София, — я сдерживаю улыбку. — Спасибо тебе за это.

Она вытирает рот белой льняной салфеткой.

— Томатный суп и бутерброды с сыром, приготовленные на гриле — два моих любимых блюда. По дороге сюда шел снег, так что я не могу придумать ничего более вкусного для такого вечера, как сегодня.

Ты. Ты была бы идеальным блюдом в такой вечер, как сегодня.

— Я приготовил суп с нуля, — я оглядываюсь через плечо на гору посуды в раковине. — Хочу, чтобы ты знала, что я не просто открыл банку супа и вылил его в кастрюлю.

Она следует за моим взглядом и заметно съеживается при виде работы, которая, по ее мнению, мне предстоит. Я не притронусь ни к одной грязной посуде. Я оставлю ее до завтра, когда нанятая мной уборщица придет с запланированным визитом, что бывает два раза в неделю. Через час кухня будет выглядеть как отполированное совершенство.

— Я могу помочь с этим, Николас. У меня большой опыт мытья посуды.

— Было бы преступлением мыть посуду в этом платье, — я делаю глоток вина, которое она принесла с собой. Удивительно, но оно прекрасно сочетается с нашей скромной трапезой. — Если ты предлагаешь заняться этим в обнаженном виде, то средство для мытья посуды находится в шкафчике под раковиной.

Румянец разливается по ее тонкой шее и щекам.

— Я не мою посуду обнаженной.

— Все когда-нибудь случается в первый раз.

Кончиком языка она облизывает нижнюю губу, когда опускает взгляд на изумрудно-зеленое платье-футляр, которое на ней надето.

— Пожалуй, сегодня обойдусь без мытья посуды.

— Достаточно справедливо, — я наливаю еще вина в наши бокалы. — Я видел, как ты глазела на пианино перед ужином. Я бы с удовольствием послушал частный концерт.

Девушка остановилась возле него, чтобы провести указательным пальцем по клавишам вскоре после того, как пригласил ее войти. Я написал ей ранее, предлагая прислать за ней машину, но она была непреклонна в том, чтобы приехать сюда самостоятельно. Я дал ей свой адрес и целый час мерил шагами свою квартиру, прежде чем София, наконец, написала мне сообщение, что в вестибюле. Как только она оказалась у моей двери, и я взял у нее пальто, увидел напряжение в ее плечах. Сейчас девушка расслаблена, но все еще настороже. Это видно по тому, как черными сапоги до колен она отбивает ритмичный ритм по деревянному полу.

— Я давненько не играла, — София кладет локоть на стол, — но думаю, что могла бы кое с чем справиться.

Я приму все, что мне дадут. Хочу, чтобы она чувствовала себя непринужденно.

— Пианино в твоем распоряжении, как только ты будешь готова.

— Я бы хотела сыграть, — говорит она, вставая. — Пианино — это первая вещь в моем списке желаний, когда я добьюсь успеха в мире моды. Нет, подожди, вторая. Сначала куплю себе квартиру с видом на город, а потом куплю пианино, которое поставлю прямо перед окном, чтобы во время игры смотреть на Нью-Йорк.

В данный момент у меня есть и то, и другое, но я бы не сказал, что так уж сильно ценю что-то из этого. Пианино досталось вместе с квартирой. Я подумывал о том, чтобы убрать его после того, как перееду сюда, но оно привносит нотку изысканности в пространство, которое мне нравится. Мои братья продолжают говорить мне, что это расточительство — держать его здесь просто так, но я никогда не рассматривал с такой точки зрения. Это напоминание о том лете, когда я брал уроки игры на фортепиано, когда мне было десять лет. Это единственное, что я когда-либо бросал. Однажды я снова займусь этим и докажу себе, что слова моего отца о достижении невозможного верны. Мне просто нужно заставить свои пальцы сотрудничать.

— Значит, ты так и не научился играть? — София указывает в сторону гостиной, где стоит пианино. — Как это возможно, когда оно каждый день смотрит тебе в лицо?

— Я бы хотел научиться, — говорю я, наблюдая за тем, как покачивается ее задница, когда она проходит по моей квартире. — Может быть, ты сможешь научить меня как-нибудь.

— Я ужасный учитель, — София оглядывается на меня через плечо, в ее глазах появляется озорной блеск. — У меня не хватает терпения. Хотела бы я, чтобы было иначе.