Рождество с тобой (ЛП) - Бургоа Клаудия Страница 14

— И ты великодушно поспособствовал ее отъезду, — язвительно говорит он.

— Рад, что мы понимаем друг друга. А теперь можно мне одолжить твой внедорожник?

Он ворчит и бросает мне ключи.

— Она мне нравится.

В моем нутре вспыхивает тревога.

— Что это значит? — Я тяжело сглатываю. — Ты хочешь с ней встречаться?

Он смеется.

— Ты идиот. Конечно, я не хочу с ней встречаться. Она замечательная, веселая и умная. Когда она рядом, то каким-то образом расслабляет твою напряженную задницу. Я видел проблески прежнего Колина, и именно это мне больше всего в ней нравится.

— Остановись, Морган, — говорю я, но это больше похоже на предупреждение.

Одри Рид здесь временно. Дни, которые я провел с ней, были хорошими и отличающимися от обычных будней. Я не могу отрицать, что она великолепна, и что каждый раз, когда вижу ее, мне хочется ее поцеловать. У нас осталось не так много времени, чтобы быть вместе. Как бы мне ни хотелось насладиться ею, мы не можем.

Что, если Перри привяжется к ней?

Я не хочу даже думать о том, что может произойти. Если бы это зависело от Перри, все, кого она любит, жили бы с ней в Винтер Велли.

— Трогательно, — шутит он.

— Морган, остановись, — приказываю я. На этот раз мой голос гремит на весь его кабинет. — Я понимаю, тебе все равно, с кем спать и что будет потом. А вот чувства моей дочери имеют большое значение. У нее и так есть мать, которая не удосуживается навестить ее.

Лицо брата меняется от веселья до гнева. Чем хороша большая семья? Мы не даем друг другу покоя, но наша преданность глубока.

— Знаешь, я согласен с тобой насчет твоей бывшей. Она ужасна, и мы все работаем над тем, чтобы Перри ничего не упустила из-за ее отсутствия. Но ты оберегаешь чувства Перри? Или свои?

***

Голос Моргана все утро повторяет один и тот же вопрос в моей голове. Я еду в Аспен, чтобы провести окончательную проверку объекта. Затем отправляюсь в Сент-Черчилль, где встречаюсь с потенциальным клиентом. К десяти часам возвращаюсь в Винтер Велли. Через два часа после того, как я покинул дом Моргана, его слова все еще крутятся в голове.

— Это не имеет значения, — бормочу себе под нос, стуча в дверь мистера Смита.

Визит не занимает много времени. Он хочет пожаловаться на последнюю работу, которую я для него сделал. Но это был не я. Кто-то другой некачественно уложил его деревянный пол. Я предлагаю отремонтировать его со скидкой и уверяю, что фирма, о которой он говорит, закрылась пятнадцать лет назад.

По дороге к миссис Краусс я замечаю Одри, выходящую из пекарни «Cookie Cutter Bakery». Вместо профессионального костюма на ней джинсы, ботинки и теплое пальто. Шарф сегодня глубокого бордового цвета и подходит к ее шапке и варежкам. В руках чашка кофе.

Неужели Колт снова забыл про нее?

Какого черта, Колт?

Я поднимаю воротник, чтобы не замерзнуть, и иду к ней. Когда она замечает меня, то улыбается, в уголках ее глаза появляются морщинки, и у меня возникает искушение наклониться и поцеловать ее. Я умираю от желания сделать это со вчерашнего дня. Но не делаю этого, потому что вдруг захочется большего, чем просто поцелуй?

Нет никаких «вдруг». Ты просто этого хочешь.

— Доброе утро, — приветствую я. — Колт пропустил твой континентальный завтрак?

— Нет, он пришел с булочками и кофе. Взамен парень взял тарелку с печеньем, — отвечает она и показывает мне чашку. — Это моя вторая за день. Я возвращаюсь в гостиницу.

— Чтобы отведать печенье? — спрашиваю я.

— Нет, я работаю и провожу кое-какие исследования по мисс Грант, — отвечает она, а затем понижает голос. — А что, если она сменила имя?

Заговорщицкий тон заставляет меня разразиться хохотом.

Она присоединяется ко мне, и звук получается почти волшебным. Когда мы приходим в себя, она спрашивает:

— Это бредово, не так ли?

— Почему бы тебе не пойти со мной? — предлагаю я. — Полки миссис Краусс могут оказаться гораздо интереснее, чем твоя теория.

Она поправляет шарф, делает глоток своего напитка и вздыхает.

— Ты прав, я схожу с ума. Сегодня я составляла список всего, что нужно исправить в гостинице. У этого места большой потенциал.

— Потенциал? — Я повторяю последнее слово. Она выглядит взволнованной, и в ней появляется больше жизни, когда она рассказывает мне о том, как бы она отремонтировала это место.

Все, что она предлагает, можно сделать поэтапно. Я согласен с тем, что ковер нужно убрать и сжечь. Картины великолепны, и они обретут вторую жизнь, если их переделать под что-то современное.

Она держится за поясницу.

— Кровати тоже нужно выбросить. Я тут подумала, что даже если хозяйка не продаст это место, ей нужно его немного подправить. У него есть шанс. Бизнес расцветет, если она вложит в него всю душу.

— А что, если ей нравится то, что есть? Так было на протяжении многих поколений.

Одри бросает на меня любопытный взгляд.

— Ты не согласен.

— Гостиница может стать одним из лучших мест для посещения в Колорадо, — говорит она. — Может ли она оставаться такой же еще все пятьдесят лет? Конечно. Еще пятьдесят лет посредственного существования. Почему бы не стремиться к тому, что сделает ее великолепной?

Из этого разговора я вынес несколько вещей. Во-первых, она относится к своим отелям так же серьезно, как и к своему печенью. Во-вторых, ее слова напомнили мне о предыдущем разговоре с Морганом. Вчерашний разговор с Колтом. Даже комментарии моих сестер вчера утром.

Мы с B&B — схожи. Ничего не меняется. Изменения не приветствуются. Я не тянусь к великолепию.

Я едва свожу концы с концами.

Чувство тревоги снова возвращается. Оно становится все сильнее. После развода я посвятил всю свою жизнь Перри и работе. Переезд сюда изменил лишь количество времени, которое я посвящаю дочери. Мой распорядок не менялся до тех пор, пока Одри не ворвалась в мою жизнь. Теперь меня волнует не только Перри и работа. Какая-то часть мозга не может перестать мечтать о ней и о возможностях большего, чем та единственная ночь, которую мы провели вместе.

Этого не произойдет.

Одри живет в Лос-Анджелесе. Она карьеристка, проводит Рождество на работе, а не с семьей. Может, я знаю о ней не так уж и много, но и сам это вижу. Мне угрожает не ее успех, а ее приоритеты.

— Ты в порядке? — спрашивает она, ее рука в варежке тянется к моему лбу, и она потирает его. — У тебя глубокий и хмурый взгляд. Что тебя расстроило?

— Когда ты уезжаешь из города?

Она смотрит на свою чашку и хихикает.

— Посмотрим, сегодня пятница… Я думаю, что, скорее всего, никогда. Бекки уже предложила мне работу по обновлению ее сайта. Ты в курсе, что она доставляет печенье и кексы?

Я качаю головой.

— Не знаешь, потому что ее маркетинг нуждается в небольшой доработке, — объясняет она.

— Ты остаешься, потому что Бекки предложила тебе работу? — спрашиваю я, сбитый с толку.

— Не поэтому. Если ты не забыл, я здесь, чтобы купить гостиницу. Сумасшедший босс из ада может скоро уволить меня, если не справлюсь. Когда это случится, мне будет трудно найти работу по специальности. В первые же месяцы я проем все свои сбережения. И не смогу позволить себе квартиру. Устроиться в цирк, похоже, сложнее, чем я думала, когда мне было восемь лет, и я планировала уйти из дома, потому что мама заставила меня есть брюссельскую капусту. — Она издает рвотные звуки. Я смеюсь. — Честно говоря, я не знаю, как долго мне придется оставаться. Если завтра не будет никакого прогресса, позвоню маме и спрошу, не хочет ли она приехать сюда на Рождество.

Возможно, я сделал неправильный вывод о ее приоритетах. Похоже, она разочарована тем, что не проведет праздники с матерью.

— А как насчет остальных членов твоей семьи?

Она бросает на меня странный взгляд и продолжает смотреть в землю, пока мы идем по свежевычищенному тротуару.

— С тех пор, как мои родители развелись, мы остались вдвоем, — отвечает она. — Отец снова женился, переехал в Нью-Йорк, и больше мы его не видели. Мама делала каждый праздник особенным, пока я не уехала в колледж. У нас никогда не было большой семьи, чтобы праздновать всем вместе. Рождество обычно проходило в открывании подарков, поедании блинов на завтрак и просмотре праздничных фильмов.