Ирландский предатель - М. Джеймс Страница 14

Ясно, что мой отец очень неохотно оставляет меня наедине с Коннором. Если честно, мне тоже не нравится эта идея, но, вероятно, по совсем другим причинам.

Мой отец не хочет терять то небольшое преимущество, которое он мог бы иметь в разговоре, но я просто хочу, чтобы кто-то еще был рядом в качестве буфера. Я все еще прекрасно осознаю свою реакцию на Коннора, на то, насколько по-другому эта новая версия его заставляет меня чувствовать. Внутри меня просыпается инстинктивная тревога, предупреждающая меня, что мне нужно быть с ним осторожной. Напоминающая мне, что мы скоро останемся одни в гостиничном номере, а кровать всего в нескольких футах от нас, не то, чтобы я думала, что Коннору нужна сейчас кровать, в отличии от меня.

И я очень боюсь, что, возможно, я слишком сильно этого хочу.

— Если ты не позволишь мне поговорить с ней наедине, — спокойно говорит Коннор, — Я сейчас уйду, и все эти схемы, которые ты пришел сюда, чтобы подбросить мне, окажутся напрасными. Это зависит от тебя, Грэм.

Я смотрю на своего отца, который с каждым моментом выглядит все более раздраженным.

— Со мной все будет в порядке, — говорю я ему более смело, чем чувствую себя сейчас. — Отчасти это связано с тем, что я выхожу за него замуж, верно? Я должна иметь возможность поговорить со своим будущим мужем наедине.

Я надеюсь, этим добиться от Коннора какой-нибудь реакции, конечно, “женитьба” что-нибудь выбьет из него, но он остается таким же бесстрастным, как всегда.

— Твой выбор, — небрежно говорит он моему отцу. — Я рад уйти и положить конец этой разочаровывающей ночи.

Отсюда я вижу, как сжимается челюсть моего отца, но в конце концов он кивает.

— Недолго, — многозначительно говорит он Коннору. — И я не буду далеко. Если я понадоблюсь Сирше, я буду на расстоянии слышимости.

— Будь достаточно близко, чтобы услышать ее крик, если хочешь, — говорит Коннор, пожимая плечами, его взгляд метается ко мне с таким выражением, что я вздрагиваю. Я точно знаю, какого рода крик он хочет вызвать у меня, и это не похоже на фильмы ужасов. — Но не подслушивай за дверью, как домохозяйка. Я хочу поговорить наедине со своей потенциальной невестой, и я ожидаю, что ты отнесешься к этому с уважением.

То, как он разговаривает с моим отцом, поражает меня. Я никогда не слышала, чтобы кто-то так разговаривал с ним, как будто Коннору все равно, какие последствия могут быть от того, что он его разозлит, потому что он полностью вне власти моего отца. У нас с моим отцом всегда были комфортные отношения. Тем не менее, что-то в том, как Коннор противостоит ему, волнует меня так же сильно, как и остальная грубоватая внешность Коннора.

Я никогда не встречала человека, которому было бы так комфортно в собственной шкуре, так уверенно чувствующего свое место в мире. Тот Коннор, которого я знала раньше, определенно им не был, и я снова чувствую укол вины. Кто я такая, чтобы отрывать его от всего этого, когда это так явно его устраивает?

Мой отец бросает на меня еще один взгляд, ясно говорящий: "не облажайся". Он целенаправленно прошел мимо Коннора и вышел из гостиничного номера, его плечи напряглись от раздражения. Дверь за ним плотно закрылась, и я снова остро осознала, что нахожусь наедине с Коннором. Я тяжело сглатываю, собирая в кулак все самообладание, которым когда-либо обладала, поворачиваюсь к нему, вздергиваю подбородок и смотрю ему прямо в глаза.

— А, вот и Сирша, которую я помню, — криво усмехается Коннор. — Никакой этой соблазнительно-терпкой чепухи. Я действительно удивлен, что твой отец зашел так далеко, нарядив тебя вот так и отправив в логово льва. Он, должно быть, в отчаянии.

— Никто меня ни к чему не принуждал. — Я плотно сжимаю губы. — Я здесь по собственной воле, Коннор, — я многозначительно произношу его имя, желая напомнить ему о том, кто он на самом деле, почему мы здесь.

— Значит, ты довольна этим? — Он широким жестом обводит комнату, как бы описывая общий сюжет, который мы с отцом, но в основном мой отец, придумали. — Что ты на самом деле думаешь обо всем этом, Сирша?

Он избавился от английского акцента, проступает его старый гэльский, и, хотя я родилась в Бостоне, это звучит как возвращение домой, как крепкий виски у пылающего камина, как десерт из ирисок. По мне пробегает рябь, звук моего имени на его языке подобен жженому сахару, и моя реакция на это снова вызывает тревогу, которая предупреждает меня, что я в опасности.

Было бы слишком легко попасться на удочку этого мужчины, как, я уверена, было со многими женщинами раньше.

— Я думаю, твой брат дурак, — спокойно говорю я, глядя на него снизу вверх и скрестив руки на груди. Это движение слегка приподнимает мою грудь в топе с нелепо низким вырезом, и я не могу не заметить, как взгляд Коннора скользит по моей груди.

— Неужели? — Спрашивает он.

— Да. — Я непоколебимо выдерживаю его взгляд. — Он мог бы жениться на мне, как и предполагалось, укрепить свое место во главе Королей, и ничего из этого с ним бы не случилось. Мы бы уже были женаты и работали над созданием подходящего наследника, а не над наполовину русским отродьем, перед которым ни один мужчина за столом не склонится. Но он нарушил данную мне клятву.

— Тебе? — Коннор приподнимает бровь. — Или Королям? Или и ту, и другую?

Я пожимаю плечами.

— И ту, и другую, полагаю я.

— И каковы были его доводы?

— Любовь. Что, нарушив одну клятву, он удержал себя от нарушения тех, которые дал бы мне в день нашей свадьбы, каждый день до конца нашей жизни. Он сказал, что это было правильное решение. И она единственное чего он хочет.

— И ты с этим не согласна? — Коннор внимательно наблюдает за мной, но по выражению его лица я не могу понять, что именно он хочет от меня услышать. Если честно, какой-то части меня это безразлично.

Мне пришлось сыграть свою роль, чтобы заполучить его сюда, но если я собираюсь провести свою жизнь в браке по расчету, то, по крайней мере, это могла бы быть моя самая настоящая сущность. Я хочу сказать Коннору не то, что он хочет услышать, что бы это ни было, а то, что я действительно думаю.

— Думаю, я хотела бы, чтобы твой брат был человеком, которым он не мог быть, — говорю я ему категорически. — Мужчиной, который ценил бы свои обещания, свои обязательства, свой долг передо мной, своей семьей и людьми, которые ему доверяют.

— Ты не думаешь, что любовь важнее этого?

— Нет. — Я качаю головой. —