Кэннон (ЛП) - Пейдж Сабрина Страница 14

— За что, чёрт возьми, ты извиняешься? — спрашивает Хендрикс грубым тоном. — Садись в мою грёбаную машину. Сейчас же.

По дороге в департамент автотранспорта Хендрикс допрашивает меня:

— Твоя мать собиралась забрать тебя, не так ли? Разве она не сделала из этого какую-то важную родительскую штуку? Она хотела быть рядом с тобой или ещё какая-то чушь?

— Да, — отвечаю я. — Прости, что я должна была просить тебя, Хендрикс.

— Я же сказал тебе прекратить эти чёртовы извинения, — говорит он.

— Я звонила Грейс, но она не ответила. Думаю, она со своим парнем.

— В этом нет ничего особенного, — молвит он. — Я всё равно собирался просто потрахаться после школы со своими друзьями. Какое, черт возьми, мне дело?

Я смотрю на него, а он пожимает плечами и проводит пальцами по волосам. Они наполовину выбриты, и на прошлой неделе он проколол себе губу.

— Ты пользуешься подводкой для глаз?

— Заткнись к чёртовой матери, — говорит он. — Это модно.

— Да, конечно, — фыркаю я. — Ты тоже хочешь одолжить мою тушь для ресниц?

— Ладно, умница. Что ты знаешь о моде?

— Э-э, я практически звезда экранов.

— Ты кантри-певица, — отвечает он. — Ты и близко не подходишь к статусу кинозвезды. И нет, твои музыкальные клипы не в счёт. Вообще.

— Как скажешь, чувак, — говорю я.

— Чувак? — спрашивает он, притормаживая на светофоре. — Ты что, цыпочка-серфингистка или что-то в этом роде?

Он смотрит на меня. Да, у него подведены глаза. Я так и знала. С какой бы компанией друзей он ни общался, они думают, что они слишком крутые для всех и вся. Он приводил их раньше, и они мне не понравились. Но на самом деле, подводка для глаз?

— Заткнись.

— Классный ответ, чувак, — говорит он, сжимая мою ногу. Когда он прикасается ко мне, я чувствую, как по моему телу пробегает электрический разряд, точно так же, как это происходит каждый раз, когда он случайно задевает меня или кладёт руку мне на плечо, как это сделал бы брат.

«Но Хендрикс — мой брат, и ничего больше», — напоминаю я себе.

Я отворачиваюсь и смотрю в окно, отвлекаясь тем, что постукиваю кончиком пальца по боковой стороне пассажирской двери, пока считаю телефонные столбы на обочине дороги, мимо которых мы проезжаем.

Хендрикс несколько минут молчит, но потом спрашивает:

— Ты беспокоишься об экзамене?

Я пожимаю плечами.

— Не совсем, — вру я, ужасно нервничая. — Я имею в виду, наверное, я боюсь этой части параллельной парковки. Что, если я врежусь в другую машину?

— Я думаю, они используют конусы, а не машины. В противном случае все бы оставляли вмятины на автомобилях, — говорит он. — Ты злишься из-за того, что твоя мама пропустила экзамен? Я бы так и сделал.

— Мне следовало просто попросить тебя спланировать поездку со мной с самого начала, — отвечаю я. — Я должна была знать, что она не доведёт дело до конца.

— Они сказали куда направляются? — спрашивает Хендрикс.

— Кажется, у твоего отца было какое-то выступление в Альберте.

— Канада?

— Не знаю, — говорю я, пожимая плечами. — Наверное. Они просто улетели. Они оставили записку. Я была с репетитором.

По крайней мере, Хендрикс может посещать обычную государственную школу, даже если ему пришлось какое-то время учиться в военной школе-интернате. После того, как его выгнали из академии, его отец сказал, что он больше ни за что не заплатит и Хендрикс может «учиться на собственном горьком опыте». Хотя я не знаю, что такого сложного в государственной школе — Хендриксу, похоже, очень весело. Очень весело с большим количеством девушек. По крайней мере, это то, что я слышала.

Ладно, это то, что я также видела. Иногда он приводит девчонок домой, когда наших родителей нет дома, а это очень часто. Но я имею в виду, почему бы и нет? Это не похоже на то, что между нами с Хендриксом что-то происходит.

В любом случае, у меня не было возможности продолжить учёбу в государственной школе с тех пор, как я начала выступать. Я была бы слишком вредна для обычной школы. Кроме того, туры, фотосессии и выступления означали, что мне придётся брать слишком много выходных. Так что у меня были репетиторы. И я наблюдала со стороны, как Грейс и Хендрикс начинают вести нормальную жизнь с нормальными друзьями.

— Пошли они к черту, — говорит Хендрикс в своей сдержанной манере Хендрикса.

— Да.

— Знаешь, они эгоистичные ублюдки, — произносит он. — Постарайся не принимать это близко к сердцу, хотя я знаю, что ты ничего не можешь с этим поделать.

Я пожимаю плечами:

— Ничего страшного, — отвечаю я ему. — Но я рада, что ты поехал со мной.

Хендрикс заезжает на парковку и снова сжимает мою ногу, отчего по мне пробегает жар.

— Это та часть, где я должен сказать «срази их наповал», — говорит он, делая паузу на мгновение. — Но тебе, наверное, не стоит пытаться сбить кого-нибудь насмерть.

Я хлопаю его по руке:

— Даже не предполагай, что я собью кого-нибудь в машине во время моего долбаного экзамена на водительские права, Хендрикс, — говорю я.

— Я не собираюсь тебя сглазить, — отвечает он в то же время, когда я говорю ему:

— Ты сглазишь меня.

— Купи мне колу, — говорим мы оба одновременно.

Он смеётся:

— Перестань быть глупой. Пойдём заберём твои дурацкие права.

— Можно я поведу твою машину домой? — спрашиваю я, когда мы выходим.

— Чёрт возьми, нет, — отвечает он. — Ты думаешь, что я позволю тебе появиться на людях за рулём?

— Хендрикс, перестань. Я уже водила её раньше, — говорю я. Но он ухмыляется, и я знаю, что он шутит. Он точно позволит мне вести его машину. Развалюху, этот старый «мустанг», который он купил на свои заработки от работы прошлым летом. Он не хотел покупать его ни на чьи другие деньги, ни на деньги своего отца, ни на мои. От него смутно пахнет спортивными носками, но всё равно это потрясающе.

Он открывает дверь в отдел автотранспорта, поворачивается ко мне и опирается на неё:

— Но ты знаешь, что нам следует сделать.

— Что?

— Дорожная поездка.

— Да, точно.

Хендрикс пожимает плечами:

— Ты не хочешь тусоваться со мной, просто будь честна, сладкие щёчки. Я даже собирался позволить тебе проехать часть пути за рулём.

— Мы не можем просто бросить всё и отправиться куда-нибудь в путешествие.

— Кто за тобой наблюдает? Наши родители уехали на выходные, — произносит Хендрикс. Он наклоняется близко к моему уху, его голос переходит в шёпот. — Если только ты не трусиха, девочка Эдди. Ты боишься, что я развращу тебя?

Боюсь, ты уже это сделал.

Дрожь пробегает у меня по спине. Я знаю, что он говорит не о сексе, но по какой-то причине мне так кажется, и моё сердце так громко колотится в груди, что кажется, оно вот-вот взорвётся.

— Хорошо, — говорю я. — Но только если я сдам экзамен.

Хендрикс садится на одно из дешёвых пластиковых кресел в зале ожидания.

— Иди уже сдавай свой грёбаный экзамен, девочка Эдди, — говорит он. — У нас с тобой свидание с открытой дорогой.

***

Наши дни

Чёрт. Кровь громко стучит у меня в ушах, а сердце бешено колотится. Я закрываю дверь своей спальни, прислоняюсь к ней, как будто забаррикадирую её своим телом. Как будто Хендрикс последует за мной в мою спальню или что-то в этом роде. Я уверена, что сейчас он меня ненавидит. Он был в ярости, когда шёл по коридору. Когда он ушёл от того, что только что произошло между нами.

О Боже. Что, чёрт возьми, только что произошло между нами?

Мой мозг отказывается обрабатывать эту информацию. Что бы ни произошло там, в коридоре, это было просто странное событие из параллельной вселенной, о котором слишком рано задумываться. Это были не мы с Хендриксом.

О чём я думала, бродя там в футболке и трусиках?

Я думала, что Хендрикс ушёл на пробежку и что дом в моём распоряжении.

В любом случае, я даже не знаю, почему встала так рано. С Хендриксом мне должно было бы лучше спаться. Он был действительно полезен в некоторых отношениях, составляя расписание и заботясь обо всём, прежде чем я успевала спросить. Он даже готовил. Это всё равно что иметь личного ассистента, телохранителя и шеф-повара в одном лице.