Лжец, лжец - Т. Л. Мартин Страница 14

Страну, где плохие люди встречали Карму.

А плохие девочки жили долго и счастливо.

Ева

(Тринадцать лет)

Мне никогда не везло.

Я резко проснулась от грубого и сердитого шума. У меня перехватило дыхание, когда услышала скрипучий мужской голос, и на секунду мне показалось, что я снова у папы.

Нет, нет. Это неправильно.

Здесь нет зарешеченных окон, и я не лежала на комковатом подержанном матрасе; у меня над головой брезент, и я на жесткой кровати грузовика.

Я в безопасности.

Грузовик больше не двигался, и дождь прекратился. Я разжала костяшки пальцев, слегка расслабляясь. Если меня еще никто не заметил, может быть, мне все-таки повезло.

Мои руки тряслись, когда я приподнялась, чтобы заглянуть в отверстие в брезенте. Мы остановились на обочине улицы. Мои глаза расширились при виде модных домов и лужаек, освещенных уличными фонарями. Я далеко от Детройта, это точно.

Дверца машины закрылась, и мужчина прошел мимо, прижимая телефон к уху. Мои мышцы свело судорогой. Все, что я видела, — это его седой затылок, толстую шею, и клетчатую рубашку, натягивающуюся на широкие плечи. Если он прямо сейчас обернулся бы и снял брезент, не могло быть, чтобы он меня не заметил.

Именно в этот момент он стал поворачиваться. У меня зазвенело в ушах, когда я низко пригнулась, схватила осколок стекла, который выскользнул из моей досягаемости во время поездки, и медленно поползла к противоположному концу грузовика. Не успела я пройти и половины пути, как он уже расстегнул брезент.

Я вздрогнула, собираясь с духом. Приготовилась к прыжку, хотя знала, что у меня не было ни единого шанса.

— Гарри! Это ты?

Мужчина нажал кнопку на своем телефоне и повернулся лицом к тому, что, как я предполагал, являлось домом, и он испустил проклятие. Я вздохнула от облегчения, когда он пошел на женский голос.

Мое сердце бешено колотилось о грудную клетку.

Вот оно.

Моя поездка окончена. Мне нужно исчезнуть, пока я не упустила свой шанс.

Я закрыла глаза, обхватила пальцами осколок стекла и сосчитала до трех, как это делала мама. Обманула себя, заставляя поверить, что этого времени достаточно, чтобы набраться сил.

Раз, два… Три.

На меня накатила тошнота, когда я пробиралась остаток пути мимо мебели и села слишком быстро. Мои глаза обшаривали пригородный район. Я соскользнула с задней двери и собралась обежать грузовик, когда внезапное желание остановило меня.

Голод. Отчаяние.

Черные точки застилали мне зрение, когда я подбежала к пассажирскому окну, заглядывая внутрь. Темно, но два пакета на переднем сиденье привлекли мое внимание. Я смотрела на них. Спортивная сумка и бумажный пакет для ланча. В них могло ничего не быть… Или там мог быть бумажник. Еда. При этой мысли у меня в животе пронзила острая боль. Далекие голоса долетали до ушей, и этого достаточно, чтобы подтолкнуть меня к действию. Я открыла дверь.

— Что за черт? Эй!

Мое тело дернулось от лая мужчины, но мне удалось схватить с пола измазанный жиром бумажный пакет, куртку, брошенную на кожаное сиденье, и бутылку воды.

— Остановись! — его голос теперь ближе.

Забыв о другой сумке, я крепче сжала то, что у меня было, и, спотыкаясь, отступила от грузовика, не обращая внимания на свои вопящие кости, когда побежала.

— Эй, ты! Маленькая девочка! Вернись сюда!

Тревога волнами прокатилась по мне, но пришло облегчение, когда я поняла, что его голос звучал все дальше и дальше с каждым слабым толчком моих ног.

Не оглядывайся назад.

Как он и сказал, я всего лишь маленькая девочка. Надоедливая. Все, что я могла сделать, это убежать и надеяться, что он не подумал бы, что я стоила таких хлопот.

Я не знала, как далеко я убежала, когда украденные вещи почти выскользнули из моей потной хватки, но дома, размытые мимо, становились больше и причудливее. Мое дыхание обжигало при каждом вдохе, и черные точки, плавающие перед глазами, заставляли меня замедлиться. Мои колени подвернулись, когда я прижалась к дому, пробираясь все глубже и глубже на чью-то территорию. Я ударилась о стену, приваливаясь к ней и соскользнула на землю. Мягкая мокрая трава облегчила мое падение.

На несколько мучительных мгновений я не могла дышать. Мои легкие слишком сухие, слишком сжатые.

Я в порядке.

Я в порядке.

Я в порядке.

Лгунья, лгунья, лгунья.

Моя новая мантра звучала у меня в ушах. Наконец, когда мое дыхание пришло в норму и я могла открыть глаза без потери сознания, я посмотрела вниз на бумажный пакет.

Когда я открыла его, от острого запаха бургеров и картофеля фри у меня во рту скопилась слюна. Я запустила руку внутрь, доставая огромный бургер, и мои пальцы дрожали от голода, когда я поднесла его к губам. Меня не волновало, что незнакомец уже съел немного — я запихнула все это себе в горло, затем потянулась за полупустой бутылкой с водой, стоящей у моих ног, и выпила большую часть. Вода — это рай, когда она оседала в моем желудке. Когда я снова полезла в пакет за картошкой фри, я почувствовала прохладные монеты в своей руке.

Деньги? Неужели мне так повезло?

Горя желанием выяснить, я вывалила содержимое пакета, наблюдая, как картошка фри высыпалась на траву. Выпали две монеты, за ними три однодолларовые купюры. Этого едва хватало, чтобы купить мне еще один фастфуд, но, с другой стороны, я слишком отчаялась, чтобы быть привередливым.

Я подпрыгнула и бросила взгляд через лужайку, когда в окне дома загорелся свет, освещая кухню. Когда фигура расплылась по комнате, чувство холода унесло прочь любую ниточку надежды, которую принесли деньги.

Я не должна была быть здесь. Это слишком близко.

Если кто-нибудь нашел бы меня, они передали властям, которые отправили меня обратно к моему отцу. Который затем отправил бы меня обратно к нему. Я не стала бы этого делать. Я бы никогда не вернулась.

Когда я заставила себя встать, на меня накатил приступ тошноты. Следующее, что я помнила, это то, что я схватилась за бумажный пакет, выплескивая в него все содержимое своего желудка.

Слезы щипали мне глаза от нежного жжения в горле.

О боже. Так мерзко.

Я вытерла рот грязной ночной рубашкой. Мое сердце бешено колотилось, когда я бросила взгляд в сторону кухни, почти ожидая, что кто-то смотрел прямо на меня. Но свет был выключен.

Облегчение переполнило меня, и воздух вернулся в мои