Ким Лоренс - Праздник для двоих Страница 14

Ее недоверчивое и скептическое отношение не понравилось ему, он сердито сдвинул брови.

— У меня такое чувство, что вы не верите ни одному моему слову.

— Это вас удивляет? — Джуд прижала ладони к пылающему лицу, оставив открытыми только глаза. Лука, скажите честно, я сумасшедшая?

Несколько долгих мгновений он неотрывно и задумчиво смотрел на нее.

— Нет, — наконец сказал он. — У вас очень усталый вид. Дети хорошо спали ночью?

— Нет… то есть… — Она замолчала. Ну как объяснить ему, что всю долгую ночь она не сомкнула глаз, вспоминая его поцелуи? Она ничем не могла отвлечь себя, ничто другое не лезло в голову. — Они не спали, — резко закончила она.

— Я тоже не спал всю ночь, — неожиданно признался Лука.

Но по другой причине, чем я, машинально подумала она. Ей казалось несправедливым, что он после бессонной ночи выглядел потрясающе. Между тем как она, по его собственному замечанию, выглядела ужасно.

Он наклонился и поднял с земли игрушку, которую уронила Эми. У Джуд все сжалось внутри, когда она заметила нежный завиток на его мускулистой шее. Он выпрямился, и Джуд быстро опустила глаза. ;

Глядя из-под ресниц, она увидела его улыбку, когда он подавал Эми игрушку. В этой улыбке не было сарказма и яда. Все это он припас для нее. Внезапно ей до боли захотелось, чтобы он смотрел на нее так же, как на Эми. Лука что-то говорил по-итальянски, и Эми не понимала ни слова, но, казалось, была в полном восторге. Джуд смотрела на мужчину и ребенка, удивляясь, каким очаровательным он может быть, когда дело касается детей.

— Ну, если вы не собираетесь признаваться в страстной любви ко мне, может быть, приступим лучше к практической стороне дела? Так чего же вы от меня хотите? — Она сложила руки на груди и изобразила, как ей казалось, на своем лице самую серьезную мину. — Какая вам выгода от брака со мной?

— Я получу гарантию.

— Гарантию? — непонимающе повторила она.

— Бабушка и дедушка моей дочери хотят оспорить мое право на воспитание Валентины, вернее, больше хлопочут их сын с женой.

— Зачем они это делают? — спросила Джуд с неподдельным изумлением.

— Они считают меня плохим отцом.

— Но это же совсем не так! — невольно воскликнула Джуд.

На его лице промелькнуло выражение, значения которого она не поняла.

— Спасибо вам, — тихо ответил он.

Джуд вспыхнула ярким румянцем.

— Это же очевидно, что вы любите свою дочь, даже если вы…

— Бабник и негодяй с замашками насильника?

Именно в этом моя проблема, — вздохнул он, прежде чем Джуд успела что-либо добавить.

— А что говорит мать Валентины? Я поняла, что вы расстались?

— Мы никогда не были вместе.

В ответ на это странное заявление Джуд слегка нахмурилась.

— Но она тоже имеет право на мнение.

— Она умерла.

Глаза Джуд повлажнели от сочувствия.

— О, простите. Как же так? Простите! — Она смущенно тряхнула головой. — Я не хотела вмешиваться в вашу жизнь.

— Я только что сделал вам предложение, поэтому вы имеете право немного знать и об этом.

Дает ей понять, что много знать ей не положено?

— Мария совершила самоубийство вскоре после рождения Валентины. Очевидно, у нее случилась сильная послеродовая депрессия.

— Постнатальный психоз.

Он кивнул.

— К сожалению, сложилось так, что диагноз не был поставлен.

Наверное, этим объяснялось его враждебное отношение к ее профессии. Многие люди путают психиатрию с психологией.

Должно быть. Лука не хочет вспоминать о прошлом потому, что там было слишком много плохого.

Вероятно, он так сильно любил мать Валентины, что ему больно вспоминать о потере.

— По-моему, вам не о чем беспокоиться, — задумчиво проговорила она, захваченная историей, которую он рассказал, и забыв на мгновение, почему он это сделал.

— Да ничего, все в порядке.

Услышав его безразличный тон, она обиженно поджала губы.

— Если рассказы о мощи вашей финансовой империи не преувеличены, то, я думаю, вы можете нанять лучшего адвоката, чтобы решить это дело в свою пользу.

Она бросила на него вопросительный взгляд, но он ответил лишь отрицательным покачиванием головы.

— Согласен, я могу это сделать. И, скорее всего, я выиграю дело. Но во время процесса выльется много грязи, всплывет старая забытая история, которую мне не хотелось бы предавать огласке.

— Я не удивляюсь, особенно учитывая обстоятельства, — кивнула она, не подумав. — Должно быть, ужасно читать о себе сплетни в газетах.

Она услышала, как Лука резко втянул в себя воздух, и, подняв глаза, встретила его разъяренный взгляд.

— Я боюсь не за себя, — сказал он, продолжая смотреть на нее так, словно она ненароком больно наступила ему на ногу. — Я не хочу, чтобы вся эта грязь коснулась Валентины, не хочу, чтобы ее имя трепали в газетах в связи с этим процессом.

— Это ужасно несправедливо, если из-за ошибок одного человека страдают невинные члены его семьи. Вам надо было думать об этом раньше…

— Моих ошибок? — эхом отозвался Лука. — Так, значит, моя дочь страдает из-за моих грехов? — спросил он, уставясь на нее сверкающим взглядом.

Джуд не видела причины отступать.

— Извините, если вам не понравились мои слова, но вы сами, по-моему, способствовали формированию дурного мнения о вас в прессе.

Сузив глаза. Лука смотрел на нее.

— Возможно, вы и правы. Но подумайте вот о чем, продолжал он безжизненным, невыразительным тоном. — Я был в парке и однажды разговорился с красивой девушкой… Она оказалась беременной. — Его глаза, холодные, как айсберги, смотрели на Джуд в упор. Чуть ли не на следующий день я узнаю, что у меня появилось дитя любви, а дом наполнился сочувствующими друзьями и газетчиками, сующими нос во все углы.

Глаза Джуд удивленно расширились.

— Да неужели все так было на самом деле? Как они могли? Это же нечестно.

В ответ на ее комментарий Лука откинул голову назад и рассмеялся.

— Неужели вы настолько наивны? — недоверчиво спросил он, перестав смеяться.

— Я не наивна, — обиделась она.

— Не возражайте. Знаете, ведь это очень редкое и ценное качество.

Джуд не обратила внимания на его последние слова, так как была поглощена обуревавшими ее мыслями. Ее ужаснуло само предположение, что частная жизнь может быть предметом для сплетен.

— И как же вы живете в таком окружении? Я бы замуровала себя в высоких стенах, вокруг которых ходили бы часовые.

— Конечно, это тоже выход, — согласился он.

— Но вам он не подходит?

— Я принимаю меры предосторожности. — Он пожал плечами. — Я просто не могу поступать иначе, однако мнения посторонних людей для меня мало что значат. Жизнь слишком коротка, чтобы растрачивать ее на такие мелочи.