Белва Плейн - Благословение Страница 14

Отец был дородным мужчиной, седовласым и крепким, напоминавшим сенатора или генерала, которых можно увидеть по телевизору. Она почувствовала себя такой маленькой рядом с этими высокими людьми, под этими высокими колоннами.

Внутри был величественный двухэтажный зал с хрустальной люстрой на длинной золотой цепи и изогнутая двойная лестница, ведущая на второй этаж.

– А вот Салли Джун, – сказал Питер.

Молоденькая девушка спускалась по ступенькам; одетая в короткий белый костюм для тенниса, она весело помахивала ракеткой. У нее, как и у ее брата, были рыжие волосы и веснушки.

– Привет, – произнесла она, даже не улыбнувшись, и пробежала мимо них в открытую дверь.

«Ты даже не обняла своего брата? И люди обычно улыбаются, приветствуя друг друга», – думала Дженни, продолжая улыбаться. Эта девушка заставила ее почувствовать себя очень глупо.

– Позволь мне показать твою комнату, – сказала миссис Мендес.

Дженни последовала за ней по лестнице. Было очень приятно подниматься по таким широким и низким ступеням. Но прямая узкая спина впереди нее казалась какой-то неприступной, высокомерной. Заместительница директора их колледжа, грузная чопорная женщина с темными с проседью волосами, уложенными в пучок, ходила примерно так же.

Они вошли в комнату, расположенную в конце широкого коридора.

– Обед через полчаса, – сказала миссис Мендес. – Тебе не нужно беспокоиться о переодевании после такого путешествия. Отдохни и спускайся к нам вниз, когда будешь готова. Напитки будут поданы в библиотеку. Ах, да, если тебе что-нибудь понадобится, только позвони. Нажми на кнопку рядом с выключателем.

«Нужно быть осторожной, чтобы не нажать как-нибудь случайно», – подумала Дженни и сказала:

– Спасибо. Большое спасибо, миссис Мендес.

Миссис Мендес закрыла за собой дверь. Она тихо щелкнула, и тишина заполнила комнату. Дженни стояла посередине комнаты и осматривалась. Красного дерева кровать была покрыта пологом с рисунком из миниатюрных лимонов и зеленых листьев на темно-сером фоне. Массивные шторы с тем же самым рисунком спускались вдоль окон и были перехвачены внизу тесьмой. Ковер был серым, на нем стояли массивные желтовато-белые кресла, два темных блестящих деревянных комода и круглый стол с букетом красных тюльпанов, которые она видела при въезде.

«Переодеваться. Тебе не нужно беспокоиться о переодевании. Переодеваться во что? Я думала, что мой костюм подойдет для ужина… обеда. Мое темно-синее шелковое платье на случай, если мы пойдем в кино или куда-нибудь еще завтра…» Мысль прервалась, и она подошла к окну. В новом месте она всегда подходила к окну посмотреть, где она находится.

Окно комнаты выходило на фасад дома. Слева виднелся угол зеленой лужайки. Нигде рядом не было видно ни одного дома, только трава и густые деревья. Вечер дышал глубоким спокойствием.

Здесь, внутри, тоже царили тишина и покой. У нее дома всегда были слышны какие-то звуки: шум воды в туалете, голоса из соседнего двора, рев грузовиков или шаги по лестнице, на которой не было ковра. Он слишком быстро вытирается на лестнице, говорила мама.

Теперь она открыла дверь и взглянула на старинные часы в коридоре. Нет, они, наверное, называются «стоячие часы», ей припомнилось, что прочитала это название в книге «Дом и сад», которую она несколько раз брала с собой в парикмахерскую. «Еще одна ненужная информация, которую я запоминаю совершенно непроизвольно». Часы пробили: Бум! Бум! Нужно спускаться вниз в чем есть. Ей лучше вымыть руки и идти.

В ее комнате была своя ванная, выложенная желтым кафелем. Полотенца были белыми и пушистыми с желтой монограммой, той же самой монограммой, что была в письме миссис Мендес: большая буква «М», рядом с которой были маленькая «к» и маленькая «д». «К» – Каролина, «М» – Мендес, конечно, а «д» – должно быть, обозначает ее девичью фамилию. Вот так делаются монограммы. «Еще одна бесполезная информация, которая прилипает ко мне, как клякса к промокашке», – подумала она, начиная смеяться. Она чувствовала себя глупо. А как будет звучать, если они поженятся? Будет Джанин Раковски Мендес? «Монограмма! Мама покупает наши полотенца во время распродажи, и они вполне хорошие».

Она причесала гребнем волосы, свои блестящие вьющиеся волосы, они так легко укладываются и не требуют много забот и расходов. Чистый гребень лежал на туалетном столике. На прикроватной тумбочке стоял графин с водой и лежало несколько журналов, «Город и страна» и «Вог». Если бы гостем был мужчина, то из журналов, наверное, были бы «Таймс» и «Ньюз-уик».

«Питер, я не могла и представить, что ты так живешь. Ты никогда не говорил об этом. А почему ты должен был говорить? Да и как бы ты это сказал?»

Дженни, мы очень богаты, мы живем в большом особняке.

«Идиотка! – подумала она. Мои щеки так пылают, что они могут подумать, будто у меня температура».

Она вышла, беззвучно закрыв за собой дверь. Через холл сквозь открытую дверь она увидела другую спальню, она была в голубых тонах. Здесь, на этом этаже, было по меньшей мере восемь спален. Все двери были открыты, наверное, так положено. Она вернулась назад, чтобы открыть свою дверь, затем спустилась вниз и стала искать библиотеку. Первой оказалась просторная комната с овальным окном в конце, потом шли просторные кабинеты, до потолка заполненные книгами. Она подумала, не означает ли это обилие книг, что это и есть библиотека, но там никого не было.

– Сюда, мисс, – сказал кто-то.

Это был тот же самый чернокожий, который вел машину. Теперь он был одет в белый жакет и нес серебряный поднос. Она прошла за ним через несколько комнат, шагая по изумрудно-зеленому паласу, восточным коврам и один раз по ковру со светло-кремовыми цветами. В самом конце дома люди собрались в длинной, отделанной деревом комнате со множеством книжных полок. Там были кожаные кресла, несколько моделей парусников и написанный маслом портрет мужчины в серой форме. Все это она заметила мельком, входя в комнату.

Мужчины встали и представились. Здесь были Питер, его отец, дедушка и дядя. Миссис Мендес и тетя освободили для Дженни место на софе, перед которой на низеньком столике слуга поставил серебряный поднос с бутылками и стаканами.

Питер протянул стакан Дженни.

– Ты не спросил свою гостью, что она хочет, – сказала его мать.

– Я всегда знаю, что хочет Дженни. Она любит имбирный эль.

Дженни пила, в то время как мужчины продолжали разговор. Она помнила, что нужно держать колени плотно сжатыми. С прямой юбкой, говорила мама, нужно быть осторожной. Она задирается, когда кладешь ногу на ногу. Мама знает о таких вещах. Дженни непроизвольно улыбнулась. Иногда, но не всегда, стоит слушать маму.