Даниэль Буланже - Клеманс и Огюст: Истинно французская история любви Страница 14

Уж не выдумал ли все это Шарль Гранд? Внезапно мне стало очень грустно, да и Шарль казался весьма печальным.

— Не пропустить ли нам десерт? — предложил он. — Мы опять слишком плотно поели.

Шарль заказал сигары.

— Гаванские сигары! Гаваны! — вновь заговорил он. — В конце концов, это единственная моя настоящая отрада в жизни, единственное, что доставляет мне удовольствие, пусть даже это удовольствие и мимолетно, как этот рассеивающийся дымок, свивающийся в кольца. Я ведь научил вас их раскуривать, медленно и осторожно, при помощи крохотного огонечка, горящего на конце кедровой палочки, да, вот так, как вы это делаете сейчас. Я никогда не давал вам дурных советов, Авринкур.

На мгновение он накрыл мою руку своей, чтобы обрести уверенность в себе самом и приободрить меня.

— Я всегда мечтал о такой женщине, как она. Вам повезло. Моя жена причиняет мне одни только огорчения, вызывает чувство досады и раздражения. Не в физическом смысле, разумеется, как женщина она мне очень даже нравится.

— Мадам Гранд весьма привлекательна, — сказал я.

Перед моим внутренним взором предстала эта живая, небольшого росточка особа, норовистая, стремительная, она вечно куда-то спешила и всегда выглядела так, словно она в сию секунду вырвалась из объятий какого-нибудь плута-любовника: из-под непокорной, свисавшей на лоб пряди смотрели блуждающим, растерянным взглядом прекрасные большие глаза, помада на губах была вечно чуть смазана, а изящное запястье постоянно поднималось вверх, чтобы можно было взглянуть на часики и узнать, который сейчас час.

— Но с возрастом мы меняемся, и с каждым днем изменяются наши мечты, незаметно, потихоньку…

Слова вылетали из его рта вместе с колечками дыма от его гаванской сигары, он опять говорил о литературе, об окололитературной болтовне, о мыслях и идеях, порождаемых чтением.

— Невозможно требовать от всех, чтобы каждый и всякий производил на свет творения, равные шедеврам вашей Клеманс Массер. Да и что бы это был за мир! Даже при наличии такого гениального гравера и иллюстратора, как Пиранезе, в каждой «бумажной тюрьме», как я называю издательства. Знаете, моя жена ничего не пишет, она просто почти не умеет писать, даже почтовые открытки с пожеланием счастливого Рождества. Она пользуется визитными карточками и печатью со своими инициалами. К тому же она меня разоряет. К счастью, наша дорогая мисс Стилтон позволяет мне ее содержать, но только до тех пор, пока наше с ней сотрудничество будет продолжаться. Так пусть уж продолжается подольше…

— Официант! Попросите подойти ко мне смотрителя винного погреба.

Я согласился продегустировать несколько марочных вин, по преимуществу бургундских, питая надежду поскорее вернуться домой, хорошенько выспаться и проснуться с простодушием и наивностью мужчины, находящегося на содержании у женщины, то бишь альфонса. Сидевший напротив меня Шарль Гранд выпрямился, преисполненный сознания собственной значимости, так что его мощный торс резко и грозно обозначился под пиджаком, его голос обжигал и раздражал.

— Я рад, что вы меня правильно поняли, Авринкур.

Точно так же, как кожа порой зудит и чешется, так же зудит и чешется совесть. В тот же вечер я сказал Клеманс, что меня вовсе не удивляет тот факт, что издатели захотели за нее побороться и поспорить.

— Нормально, — бросила она.

Этот ответ поверг меня в задумчивость, а последовавшее за ним продолжение только усугубило мои подозрения и сомнения.

— Я ставлю себя на их место. Надо уметь ждать.

— Что ты собираешься делать?

— Писать роман под названием «Фиалка и орхидея». Кстати, я уже вижу очень простую обложку: в центре изображение прекрасной орхидеи в хрустальной вазе, а внизу, у «ее ног», как бы распростертую и униженную, коротко оборванную фиалку, прелестную в своей скромности и уничижении. Ну а в данный момент я, как говорится, сушу весла, то есть собираюсь отдохнуть. Ты принес мне почту?

Я действительно притащил целую сумку писем, и как только моя красавица расположилась на кровати, держа в руке бокал со сладковатым пивом с повышенным содержанием солода, я принялся потрошить эту сумку. В мою задачу входило отложить в сторону те письма, которые, казалось, были вполне достойны ответа в виде визитной карточки Клеманс, подписанной ею заранее и содержавшей утвержденный ею текст. Карточки я брал из двух коробок с наклейками «Мужчины» и «Женщины»; мы всегда следили за тем, чтобы запас их постоянно пополнялся. Кстати, я всегда ношу с собой среди моих документов в качестве своеобразных талисманов по одной карточке из каждой коробки. Но было бы ошибкой усматривать в таком моем поведении проявление развязности и бесстыдства.

Итак, текст, напечатанный на визитных карточках, предназначенных для рассылки благодарным и достойным ответа читателям, гласил следующее:

Не могу не выразить вам признательность за ваши добрые слова в мой адрес, они придадут мне силы продолжить мой труд. Смею надеяться, что следующий роман понравится вам так же, как и все предыдущие, а быть может, и больше, что он очарует и заворожит вас, увлечет вас за собой в мир грез и принесет немного счастья.

Всегда внимательная к вашим пожеланиям

Некоторые письма облегчали мне работу, потому что прочесть их было невозможно, так как написаны они были просто ужасным почерком, и я, дойдя до второй строчки, останавливался и бросал их в корзину для бумаг, но, однако же, должен признаться в том, что множество писем, написанных каллиграфически правильным почерком, тем не менее летели вслед за ними. Среди них попадались и такие:

Дорогая мадам Стилтон, я сейчас сижу без работы, недавно овдовела, у меня на руках остались семеро детей, и я взываю к вашему милосердию и надеюсь, что взываю не напрасно. Все ваши произведения преисполнены надежды.

Мадам Маргарет С.

В седьмой главе вашего романа «Больше, чем любовь» есть такой эпизод: какой-то мужчина бежит с букетом цветов к машине Великого князя, и авто, к несчастью, сбивает беднягу; его поднимают, у него сломана нога, и князь приоткрывает дверцу и говорит одному из своих телохранителей: «Бертен, оплатите от моего имени все затраты на лечение во время пребывания пострадавшего в больнице». Так вот, хочу вам сообщить, что точно такая же история приключилась с одним из моих приятелей, когда он потянулся с букетом к главе нашего государства, но, увы, конец был совсем иным, ибо никто в этой республике не подумал о несчастном. Я сам сейчас безработный и поэтому не могу оказать ему какой-либо помощи, даже принести ему лекарства и укрепляющие средства. Позвольте мне сообщить вам свой адрес для того, чтобы передать ему то, что ваш преданный читатель и почитатель получит в результате проявленного вами благородства.