Я тебя уничтожу (СИ) - Чащина Евгения Страница 15

16

В машине уже сидел Джой. Камаев не шутил. Реально всучил мне собаку. Уму непостижимо просто.

— Прости, парень. Мне жаль, что твой хозяин так с тобой поступил. И тебе придется довольствоваться моей скудной компанией теперь, а не резвиться на природе с братьями.

— На самом деле ты его спасла, — сказал вдруг с переднего сидения Евгений, который садился в машину под мой трёп, — бойцовскую собаку, которая предала хозяина, обычно усыпляют. Если бы ты не забрала его, это была бы его участь.

Во все глаза смотрю на затылок Жени, потом на погрустневшего пса. Он лёг на сидение и понурил морду на лапы. Ладонь сама тянется почесать его за ушком.

Мне самой странно, ведь я боюсь собак. Тем более таких огромных. Но в очередной раз не имею выбора. Своего Дрогона в обиду не дам.

— Расскажи мне всё, что произошло между тобой и Артуром, — слышу голос с водительского места.

— Да какая уже разница, — процедила сквозь зубы.

— Очень и очень большая. Давай, с деталями и в мельчайших подробностях. Я должен сравнить ваши показания. Это важно, Алина.

— Твой босс уже свои выводы сделал, — в моём голосе непрошено скользит неудовольствие.

Меня это бесит. Привёз как падшую женщину, изгнал как падшую женщину, я что, игрушка для него?!

— Это важно для меня, — с нажимом сказал мужчина, бросив выразительный взгляд в зеркало заднего вида.

— Ладно.

Я рассказала всё, как было, начиная с первого приезда и заканчивая этим утром. Не утаила ни малейшей подробности, хотя про чужие пальцы в своей промежности рассказывать то ещё удовольствие.

— Блядь, я должен был догадаться раньше, — скривился, когда я закончила, Женя, — меня цепануло что-то, когда я вошёл тогда, но я не понял, не прислушался к интуиции, а потом ты хлопнулась в обморок, а я отвлёкся.

— Ну, откуда ты мог знать, что твой босс обещал меня по кругу пустить, — замечаю с горечью и ядом в голосе.

Мужчина бросил на меня взгляд и ничего не ответил. Да и что тут скажешь. И стоит ли говорить. Я должна радоваться тому, что есть, тому, что я еду домой. В первый раз это чувство окрыляло. В этот раз я не понимала, что я чувствую. И меня это бесило.

Жизнь закрутилась слишком круто после того, как покинула свою пыточную во второй раз. Мне пришлось искать новую квартиру слишком экстренно, потому что Джой был совершенно невменяем и неуправляем, и слушал только меня. Ни в какой передержке он не смог находиться. Благо, собачники, которые пытались с ним сладить, дали контакты арендодателя-собачника, который как раз искал жильца в новостройку. Она была в спальном районе, пришлось съехать из центра, но и к лучшему. Рядом был парк, где мы каждое утро и вечер гуляли и выходили на пробежку. Сдавать сессию, приезжая с огромным доберманом в университет, оказалось сказочно легко. Ни один человек меня не тронул и не бросил косого взгляда. Дрогон защищал свою Кхалиси, как цербер.

В один из вечеров на меня накатило, мы выбрались на пробежку и забежали в магазин, где я купила серебристый бальзам для своих белокурых волос, чтобы полноценно превратиться в Таргариена. Осталась довольна результатом. На меня как будто смотрела из зеркала совершенно другая девушка, холодная и уверенная в себе. Я не узнавала эту девушку, но очень хотела узнать.

Меня не узнал даже папа, когда приехал из командировки в канун Нового года.

— Снегурочка?

— Можно и так сказать, — улыбнулась, открывая дверь. — Пап, у меня сюрп…

Джой выскочил в прихожую с грозным лаем раньше, чем я закончила.

— Сидеть, — приказала собаке.

Он угрожающе обнажил пасть, но послушно сел у моих ног.

Сказать, что папа удивился, не сказать ничего. Он мне всю плешь проел тем, откуда я взяла такую огромную псину, чем я вообще думала, и как я могу её себе позволить. Но когда он увидел, как Джой обхаживает меня дома и как отгоняет всех, кто смеет хоть покоситься, на прогулках, смирился и даже обрадовался такой охране для дочери.

— Зато могу спать спокойно в командировках, зная, что тебя никто не обидит, — пошутил, уезжая в очередной рейс.

Эх, пап. Хорошо, что ты многого не знаешь, иначе ты бы вообще перестал спать.

В канун четырнадцатого февраля отец вернулся из очередного рейса и вдруг предложил отпраздновать этот праздник.

— Если, конечно, у тебя есть местечко в хвосте за армией кавалеров, — улыбнулся понимающе, — не навязываюсь.

— Пап, тебе ли не знать, что у меня теперь только один кавалер, — засмеялась, покосившись на спящего у ног Джоя.

— Ну, его в ресторан не пустят. Главное, чтобы он тебя пустил, а то мы в курсе, что парень строгий, — балагурил отец, которого, казалось, полностью устраивает такое развитие моей любовной жизни.

— Договоримся.

Мы сидели за столом, ужинали, пили вино и болтали. Папа рассказывал истории из поездок, много шутил, разрешил мне выпить больше одного бокала вина, и спустя минут сорок этого замечательного вечера я придвинулась к вперёд и доверительного шепнула:

— Ладно уже, колись, кто она.

— Но как ты?

Я звонко рассмеялась с его смущённого вида. Я расколола его ещё в предыдущий приезд, но решила не лезть в душу, видя, что он сам не готов об этом говорить. Этим походом он явно пытался меня задобрить. А мне было всё равно, я искала повода обуть каблуки и выгулять это новое платье. Пробежки с Джоем пошли фигуре на пользу, теперь на мне не было и грамма лишнего жира, одни лишь округлые подтянутые формы. И это платье, облегающее фигуру, я могла позволить себе надеть, даже если собиралась сытно поесть в ресторане.

Папа мялся, а я качнула головой и бросила взгляд на вход в зал, и меня словно током ударило.

Прошло почти три месяца. И что я вижу. Заходит в зал, не один, а с какой-то пафосной бабой. Ну а чего я ждала в день святого Валентина? Что такой мужик как он будет ужинать один и плакать в бокал вина? Как бы ни так.

— Может, продолжим в другом месте? — резко и нетактично прерываю рассказ отца на полуслове.

Нутром чую, что нужно валить отсюда. Пока ещё есть шанс. И Камаев не смотрит в эту сторону.

— Но мы ведь даже не допили вино, — растерялся отец.

— Главное, что рассчитались заранее. Пап, пойдем!

Резко поднимаюсь на ноги, и не замечаю, как задеваю бокал, который падает со стола и с грохотом разбивается.

К нам тут же кинулся официант, отец поднялся на ноги, вручая официанту банкноту за доставленные неудобства, я про себя матерюсь на чём свет стоит. Иду к выходу с тяжелой душой, но Камаева там не обнаруживаю, к своему удивлению. Неужели повезло? Неужели не узнал? Или ему всё равно?

Не рискую оглянуться, чтоб разведать обстановку. Отец помогает мне надеть пальто, и мы выходим из ресторана.

- Что на тебя нашло, малышка? — голос у отца нежный и взволнованный, он никогда не видел меня такой взвинченной.

— Всё в порядке, — отвечаю немного дёргано, — давай возьмём такси и поедем домой. Там есть вино, можем продолжить.

17

Чувствовал ли я облегчение, когда автомобиль с уезжающей Алиной скрылся за воротами? Определенно. Хотя что-то в глубине души щипало. Мне было жаль, что я не смог принять нутро Алины, её желание владеть мужиками, прогибаться под определенные обстоятельства. И я не сильно буду удивлен, если узнаю, что, вернувшись домой, эта девка долго горевать не будет. Отряхнется, смоет с себя мой запах и пойдет дальше.

К черту её. Мне нужно идти дальше. У меня в подчинении сотни людей, которым нужна работа. Да и люблю свои компьютеры до умопомрачения. А я и так слишком много времени полагался на заместителей. Пора браться за ум.

Ещё несколько дней я провел за городом. Тишина, умиротворение, природа мне были только на пользу. С Евгением состоялся чисто мужской разговор. Я рад, что у меня оказался такой толковый вояка. И хотя я привык доверять только самому себе, но что-то внутри подсказывало, что этот мальчишка — человек слова.

Уезжал в длительную командировку легко и непринужденно. Новая страна, новые традиции, море впечатлений. И женщины. Здесь, в Германии, они немного другие. И меня вполне устраивали те отношения, которое закручивались на непродолжительный отрезок времени. Не было того привыкания, щемления внутри. Не было воспоминаний. Это как читать книгу. Одна оставляет неизгладимый след, а вторая забывается на вторые сутки.