Любовь-война(СИ) - Никандрова Татьяна Юрьевна Страница 15

- Ага, щас, - хмыкаю я. – Чтобы ты мне нос сломала?

Неожиданно девчонка перестает извиваться подо мной, как уж на сковородке, и каким-то чересчур спокойным тоном произносит:

- Ладно, Андрей, извини, я что-то слишком увлеклась.

С подозрением вглядываюсь в ее лицо, пытаясь отыскать в нем намек на подвох, но в эту секунду Крис подобна ангелу: широко распахнутые глаза, приоткрытые губы и бесконечная невинность во взгляде.  Смотрю на нее, и вдруг меня снова прошибает осознание того, что она офигенно красивая. Шея у Крис очень тонкая, а слегка выпирающие под ней ключицы так и просят, чтобы по ним провели пальцем…

Господи, о чем я опять думаю?! Совсем с ума сошел!

Испугавшись собственных мыслей, ослабляю хватку и слегка отстраняюсь. Воспользовавшись моим замешательством, Крис мгновенно скидывает мои руки и выползает из-под меня. И только я успеваю подумать, что мы с ней сейчас с миром разойдемся, как чертовка наклоняется, резким движением сдирает с меня все оставшиеся погоны и, подобно вихрю, уносится в лес, скрываясь в густой листве.

Игра в Зарницу продолжается два с лишним часа, полтора из которых я тупо сижу на скамейке возле вожатых и помогаю им перебирать снаряжение. Настроение колеблется где-то на уровне плинтуса, и я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не сорваться на Даньку Петухова, который не оставляет попыток завязать со мной разговор.

- А тебя кто убил? – сочувственно интересуется он, очевидно, распознав причину моей подавленности.

- Кавьяр, - злобно выдыхаю. – Сорвала три погона разом, стерва!

- Да, она может, - кивает Данька. – Я, если честно, ее вообще побаиваюсь.

- Она ниже тебя на две головы, - с издевкой замечаю я.

- Ну и что? – он удивленно приподнимает брови. – Ядовитые змеи тоже гораздо меньше человека, но это не мешает им представлять для него опасность.

Закатываю глаза и отворачиваюсь в сторону. К тому, что подруга держит в страхе добрую половину лагеря, я уже привык. Вот только на меня ее влияние не распространяется. Я не боюсь Кристинку, от слова совсем. Скорее, наоборот, она вызывает во мне какой-то трепет… Желание защитить, может? Хотя в защите она, определенно, не нуждается. Сама кого хочешь обидит.

Но ведь именно из-за моего особого к ней отношения я и прошляпил момент, когда эта черноглазая фурия срывала с меня погоны. Думал о чем угодно, только не об обороне. Даже остановить ее не успел. Так и хлопал глазами, глядя ей вслед, как дурак.

Игра завершается победой команды-противника, и когда все ребята, потрепанные и измазанные грязью, собираются на площадке, я ловлю неодобрительные взгляды товарищей. Разумеется, они знают, что я выбыл из игры практически в самом начале.

Стискиваю зубы и выискиваю взглядом кровожадную бестию, именуемую лучшей подругой. Крис стоит в компании членов своей команды и широко улыбается. Почему-то в эту секунду вид ее радости вызывает во мне сильное раздражение, и я, повинуясь порыву, подлетаю к ней.

- Можно тебя на минуту? – грубо хватаю ее за локоть и оттаскиваю в сторону.

- Чего тебе? – она выдергивает руку из моих пальцев.

- Ты поступила, как крыса, Крис! Сорвала все мои погоны, в то время как я, из уважения к нашей дружбе, не тронул на тебе ни одного! Хотя очень даже мог! – обиженно бросаю я.

- На войне как на войне. Я не просила тебя разыгрывать роль гребанного джентльмена, - жмет плечами девчонка. – Ты в последнее время теряешь форму, Шульц.

- Поясни, – разгневанно цежу я.

- Ну не знаю… Под ручку с девчонками гуляешь, на медляки их зовешь… А дальше что? Чьим-нибудь парнем станешь? – она говорит так, словно быть чьим-то парнем – это что-то постыдное и предосудительное.

- Может, и стану, тебе какое дело? – огрызаюсь я, вконец взбешенный ее саркастичным видом.

- Да вообще никакого! – она вскидывает подбородок. – Хоть в десны с ними целуйся! Мне фиолетово!

Выплюнув эти слова, Крис уходит, а я стою на месте, сжимая кулаки, и гипнотизирую взглядом ее черную макушку. Черт, как же она меня достала! Стерва высокомерная!

Глава 16

Кристина

Я хоть и стала одним из самых эффективных игроков Зарницы, но удовлетворения по этому поводу совершенно не чувствую. Наоборот, на душе скребут кошки, и хочется спрятаться от всего мира.

А все из-за дурацкой ссоры с Шульцем. Вчерашняя дискотека и погибшие на ней надежды на медленный танец с ним так сильно подорвали мою психологическую стабильность, что сегодня я бросалась на него, как бешеная собака. Наговорила кучу гадостей, да и из игры вывела совсем не по-честному…

По привычке излив свои переживания на страницы дневника, принимаю решение не идти на ужин и лечь в кровать пораньше. Желание залезть под одеяло и забыться как никогда сильно, однако долгожданный сон никак не приходит.

Ворочаюсь в постели, прокручивая мысли о перепалке с другом по сотому кругу, когда в комнату заходят шумные соседки. Приглушенно хихикают и перешептываются. Отворачиваюсь к стенке и делаю вид, что сплю – глядеть на их довольные лица совсем не хочется. Да и слушать их глупый треп я тоже не желаю, но запретить им общаться не могу, время отбоя ведь еще не наступило.

Поплотнее сжимаю веки, стараясь сконцентрироваться на подсчете воображаемых овечек, когда слуха касается фраза, обращающая все мое существо во внимание:

- Арин, ну скажи, интересно же! Целовались с Шульцем?

Дальше раздается череда глупых смешков, и я очень жалею о том, что притворяюсь спящей, ведь из-за этого у меня нет возможности отследить реакцию Нарьяловой на столь возмутительный вопрос.

- Да, целовались, - наконец признается она.

«Целовались, целовались, целовались!» - стучит набатом у меня в висках, и я чувствую, как от противного ранее неизведанного чувства леденеют мои конечности. Что же это такое? Неужели ревность?

- Ну и как оно было? – продолжают допытываться до Арины подружки.

- Если честно, мне очень понравилось, - выдает она. – Андрей был очень нежным, а еще сказал, что я самая красивая девушка во всем лагере.

Самая красивая в лагере?! Да чтоб тебя, Шульц! Ослеп ты, что ли?! У нее ведь ноги кривые! Бог глянул на них и придумал колесо! А ей, курице общипанной, хоть бы что! Вечно в дурацких юбках расхаживает, которые зад еле прикрывают! И титьки свои тощие что есть мочи наружу выпячивает! Ненавижу!

Тихо скрежещу зубами пока, мои невероятно бесячие соседки продолжают разговор:

- Ох, Арин, как же это здорово! Такого парня себе отхватила! Вы с ним, получается, теперь пара?

- Да, мы встречаемся, - не без гордости заявляет Нарьялова.

Принесите мне тазик! Сейчас блевану!

- Круто! А завтра, когда он увидит тебя в новом платье, совсем голову потеряет и в любви признается!

- Еще бы! – хмыкает Арина. – Мне его мама из Италии привезла! Видели, какой цвет насыщенный? Аквамарин называется.

Соседки переключаются на активное обсуждение шмоток, а я молча погибаю от бессильной ярости, которая раскаленным железом обжигает все мое нутро. Как Шульц мог целоваться с Нарьяловой? Он ведь раньше был выше всех этих глупых отношений с девчонками. Неужели и правда влюбился?

Жадно хватаю ртом воздух и изо всех сил сжимаю влажными ладонями одеяло, чтобы хоть как-то подавить разъедающую меня злобу. К тому моменту, когда девочки ложатся спать, я чувствую себя так, будто во мне медленно догорает фитиль взрывчатки. Мне просто необходимо выместить свой гнев на ком-то или на чем-то, иначе меня неминуемо разорвет на куски.

Убедившись в том, что соседки видят десятый сон, встаю с кровати и шлепаю босыми ногами по полу. Вытаскиваю из тумбочки ножницы, а затем приближаюсь к шкафчику Нарьяловой. Я нахожусь в каком-то странном полубессознательном состоянии, поэтому едва ли отдаю себе отчет в своих действиях. Не анализирую и уж точно не думаю о последствиях.

Бесшумно отворяю дверцу шкафа и, плюнув на все этические нормы, начинаю в нем копошиться. Где там ее хваленое платье аквамаринового цвета? Аквамариновый – это вообще какой? Голубой, что ли? Вроде да. В темноте разобрать цвета получается с трудом, но едва руки натыкаются на бумажный пакет с чем-то мягким внутри, как я сразу понимаю, что отыскала нужную мне вещицу.