Виски по-ирландски (СИ) - Левина Ксюша Страница 15

- Он с нами. Он не понимает, - шепнула Билли в волосы Пандоре.

- Хорошо.

- Кто такая эта Поппи?

- Я не хочу об этом говорить.

У Билли внутри образовалась какая-то яма, стоять на краю которой было страшно. Она боялась затронуть Пандору, боялась вывалить ещё одну беду, а выглядело все так, будто вот-вот это случится. Пандора была такой убитой и несчастной, ей больше всего нужна была сейчас помощь, но как помогать? Билли сама себе помочь уже который день не может.

- Хорошо. Прости, ладно? Все наладится, да? - она надеялась на «да», и сбросить хоть эту проблему.

- Да, - ответила Пандора и даже улыбнулась. - Хочешь что-то сказать?

- Нет, нет. Не хочу...

- Мне кажется, ты что-то скрываешь от меня, - теперь Пандора говорила не обращаясь к Билли.

Она смотрела в окно, там Боно бегал с Альфредо, а Агне кидала теннисный мячик, чтобы пёс его приносил. Бьянка ходила следом, с телефоном в руках и, очевидно, фотографировала происходящее. А Пандора будто смотрела мультик про чужую жизнь. Из её глаз полились слёзы.

- Нет. Я просто не знаю, как тебе помочь.

- Дай мне ещё минутку, пожалуйста.

- Я боюсь...

- Не бойся.

***

«Каким он был и как он любил?Вы попросили меня написать про это, Салли. Это не так просто, конечно. Ладно, давайте по порядку.

Он привёл меня в дом и подарил мне семью. Сразу. Из одной комфортной и любящей семьи я пришла в другую, и это не было трудно или невыносимо. Я вообще наслаждалась всем этим. В доме была любовь, а я просто постепенно начинала её заслуживать.

Любовь для меня - это в первую очередь уважение. Я безумно уважала Хавьера. И так же безумно любила. До сих пор помню это щемящее нежное тепло внутри. Потом я стала уважать Агне за её сложный внутренний мир, потом Фел - за стойкость и неподкупность. Проще всего было с Пандорой, которая меня почти сразу полюбила. Они стали меня уважать через пол года, может чуть больше, и тогда семья стала настоящей.

Как он любил меня?На грани с платоническим.

Он никогда не ставил во главу угла секс. Не настаивал на этом ни до свадьбы, ни после, я была свободна. Я могла лежать рядом с ним и молчать, могла целовать и обнимать, и он делал это в ответ, так что я про все забывала, но никогда он не дал мне усомниться, что главное для него я сама, а не моя красота и молодость.

Я была частью семейного механизма Остеров, неотъемлемой частью, важным элементом. И он нежно меня любил, благодарно. Каждое утро он будто удивлялся, что я рядом, и за это я была готова всё отдать, никто этого не понимал. Хавьер говорил мне о любви, но никогда эти слова не были пустыми. Он всё структурировал, обосновывал. Он говорил, что я должна быть сильной, что он всегда будет стоять за моей спиной, а я - за его. Такая вот была у нас схема.

Он говорил, что я его земля и небо. И главной была я. До чего приятно было стать частью этой команды Остеров и быть матерью днём и женой ночью. И все это подано на блюдечке, преподнесено, как великий дар.

Я плакала иногда: от страха, что меня не примут, от стыда - за свою неопытность и молодость, от обиды. Он не был виноват, он никак на это не влиял, он принимал меня и моих тараканов, как делал это с девочками. Слушал как я плачу, приносил кофе щедро разбавленный ликёром, возил к холодному серому морю и любил, любил, как диковинную зверушку, к которой так интересно и весело находить подход, если знаешь что делать. Мне это нравилось. Мне это безумно нравилось, я кайфовала. Я наслаждалась своей веселой оборудованной клеткой, где дверца всегда открыта, а я всему хозяйка. И ему хозяйка. Я скучаю по этому.

Как он меня любил?

Как в последний раз.

Он мною дышал, но так осторожно. Это не было главным. Я была свободна на все сто процентов, а он был моим верным зрителем, наблюдателем. Он с улыбкой смотрел как я живу, и я играла для него. Все было ради его улыбки.

Это была спокойная и прекрасная жизнь, в которой было всё.

Вы были правы, Салли.

Я написала это и обрела спокойствие. Теперь я знаю за что борюсь. Это так смешно - потешаться надо мной, чтобы… что? У него нет мотива, а у меня нет причин ломаться и унижаться. Он сильнее меня физически, а я морально. Мы на равных. Нет той женщины, что не смогла бы морально уничтожить мужчину, это наша сущность, но мы не даём себе волю! Много ли нужно даже самой воспитанной из нас, чтобы затюкать муженька, даже не переходя на личности? Так ли долго заживают синяки по сравнению с раненным мужским эго?

Спасибо, Салли. Отправляю письмо, до встречи во вторник».

- 2 -

Валерия люто ненавидела Билли, и тому был ряд причин.

1. Молодая девка отхватила на пустом месте семь процентов состояния, которое Хавьер зарабатывал годами.

2. Она отняла любовь детей, которые зачем-то её боготворят. Это опять-таки на пустом месте. А ей даже не пришлось рожать! Она получила готовых любящих детишек, с которыми могла делать, что захочет.

3. Она такая же богатенькая идиотка, какой была Уна. Только для Уны Хавьер был нищим мечтателем, а Билли он достался уже при деньгах.

4. Она распоряжалась в доме, и её мнение было главным, основополагающим. Браво! А как же мать?

Итак, выходило, что Валерия в доме стала чужеродным, злобным элементом, вирусом, с которым борется иммунная система. Приезд Тео вернул ей надежду. Внук не только пробудил уснувшие материнские чувства благодаря поразительному сходству с молодым Хавьером, но и разделил ненависть к Билли. Он не говорил это вслух, но Валерия чувствовала, видела его полные злобы глаза и смаковала это. Она гордилась своим «прекрасным мальчиком» и заранее знала, что не будет так относиться к Боно. Он воспитан женскими руками, уже перерождёнными этой девкой. Пандора уже была дочерью этой Билли, и Боно был уже не внуком Валерии. Вильгельмина Остер перекроила под себя всех: от Агне до Пандоры, но это уже не те, кого родила Уна, теперь это порождения ирландской сучки. Валерия ругала себя за эти пакостные мысли, но наслаждалась ими, она разматывала причинно-следственные связи, и везде виновата была вторая жена Хавьера.

А Тео - другой. Он не болен, он видит правду, и Валерия будет это лелеять.

Валерия окинула взглядом сидящих за столом: Фел в телефоне, девочка в последнее время просто рехнулась на этом гаджете, Пандоры, ну конечно, нет за столом, Агнета безучастно смотрит перед собой, какая же она вялая, ни капли итальянской крови в этой бесцветной девочке. Валерия не сдержала недовольного вдоха, отложила вилку и нож.

- Тео, мой мальчик, нальёшь мне вина?

Отвечать Тео не стал, молча взял бутылку и налил в бокал бабушки красного вина.

- И все-таки особенный стиль в выборе вина или есть, или нет, - добродушно, как святую истину сообщила Валерия.

- Конечно, - сдержанно ответила Билли, к которой, очевидно, был обращён вопрос.

- И вы вовсе не виноваты, что ваши вкусы….

- Дайте догадаюсь…Не похожи на ваши? - улыбнулась Билли. Она не имела привычки позволять свекрови лишнего. Граница была точной и старой, но Тео усилил способности старухи к обороне, это было очевидно.

- Ну нет же, вкусы на вино или есть, или нет. Это же так просто!..

- Фел, что ты думаешь об этом вине? - спросила Билли. Фелисе стали подавать к обеду вино с тех пор, как ей исполнилось восемнадцать.

- Отличное вино, Билли. Это Кьянти?

- Да, милая, это Кьянти! - ответила Билли, благодарно улыбаясь. Конечно, они вели себя преувеличенно любезно, но это все ради любимой родственницы. Фелиса наслаждалась происходящим не меньше Билли.

- Кьянти невероятно с этим стейком! Нужно поблагодарить Эстель, - Фел невинно улыбнулась бабушке и отсалютовала ей бокалом Кьянти.

- Я предпочитаю только итальянские вина! - чопорно ответила Валерия.

- Но бабушка, это вино итальянское!.. - невинно ответила за Билли Фел. Билли так сильно хотела рассмеяться, что подумывала уже извиниться и выйти ненадолго. Валерия внутри бушевала.