Не бойся летать - Зоя Марецкая Страница 15

и дурацкие бабочки так на нее действуют? Этот мужчина должен интересовать ее только в одном аспекте: чтобы побыстрей сделал свою работу, нашел и вернул ей детей. А вместо этого она разрешает ему сидеть на своей кухне, пить чай и разглагольствовать о личном. Как будто ей все это интересно! И мама о ней и о ее проблемах как будто забыла, только и делает, что расспрашивает гостя о нем самом!

— Мама, может, хватит выспрашивать Геннадия Валентиновича о его личной жизни? — напряженным тоном сказала Лиза, поднимаясь и начиная собирать пустые тарелки. — Ты, кажется, хотела с ним об Артеме поговорить? Так вот, поговори, а я пока посудой займусь.

Маме очень не понравилось ее вмешательство.

— Доча! — строго свела брови она.

— Мама! — нахмурилась Лиза, готовая уже выплеснуть свое раздражение.

Гена внезапно перехватил молодую женщину за руку и с непонятным выражением лица смотрел на нее до тех пор, пока она не перевела на него свой усталый и растерянный взгляд.

— Лиза, оставьте посуду, я сам помою, — мягко сказал детектив. — Позволите мне?

Она ожидала от него чего угодно, но только не такого. Уставилась на него в бессловесном шоке. Чтобы мужчина и мыл посуду? В чужом доме? Где его принимают женщины? А что, так бывает?

Гена, уловив ее замешательство, лукаво улыбнулся ей и ослабил хватку. И, словно случайно, погладил пальцем место на запястье, где билась жилка.

— Помните, вы тоже собирались мыть посуду у меня в офисе? Так вот, тот, кто готовит, освобождается от мытья посуды. Моет тот, кто ест. Такое правило. Разве нет?

Лиза, не зная, как ей реагировать на такое странное заявление, и как вообще себя вести, просто выдернула руку и под осуждающим взглядом матери молча ушла на кухню. Там она бездумно замерла у окна, наблюдая, как на сером небе робко разгорается зимнее утро. Из комнаты раздавался негромкий разговор и отчетливое звяканье тарелок. Он что, реально там посуду собирает?! Лиза схватилась за голову. Детектив смущал ее все больше и больше. Почему-то в его присутствии она чувствовала себя скованной и неуклюжей. Мысли метались в голове, порхали с предмета на предмет, как пресловутые бабочки. Он что, в самом деле погладил ее руку? Или ей это показалось? Или он по-дружески, и не имел в виду ничего такого? И вообще как? Как подобный мужчина мог быть свободным? Он с такой легкостью и вниманием разговаривал с ее мамой, пожилой и в общем-то навязчивой женщиной, с такой любовью говорил о своей дочери… Зачем он принял ее приглашение? Разве не должен он утром завтракать у своей любовницы, наверняка шикарной и очень дорогой женщины? Или он здесь в самом деле только из-за работы? Договор, они подписали договор, нельзя об этом забывать, ни в коем случае нельзя! Он пришел, чтобы получить нужные ему сведения, а вовсе не потому, что она его заинтересовала!

— Лиза?

Она дернулась, испуганно оглянулась. Гена стоял прямо за ее спиной со стопкой посуды и смотрел на нее снисходительно, словно прочел все мысли до одной в ее голове, пока бесшумно подкрадывался к ней.

— Лиза, ты почему-то сразу очень понравилась морфе, я это сразу заметил, — мягко и грациозно ступая, как кошка, с улыбкой сказал детектив. Поставил тарелки на кухонный стол и делая шаг по направлению к ней. Еще ближе. Лиза инстинктивно сделала шаг назад и уперлась в подоконник. — Она как села к тебе на волосы, так и не хочет больше оттуда улетать. Она и сейчас там сидит. Можно?

Поднял руку и пересадил бабочку к себе на палец. Только смотрел он при этом почему-то не на морфу, а прямо Лизе в глаза. И от его жадного взгляда она нервно сглотнула и замерла, как загипнотизированная. Потому что таким же взглядом он смотрел на нее этой ночью, прижимая ее к себе. Словно обнажал всю свою суть, самого себя, и требовал того же от нее. Он не спрашивал, нет, он ставил ее в известность, и она в очередной раз задрожала, потерялась в нем, не в силах даже глаз от него отвести, разорвать эти странные нити, протянувшиеся между ними.

— Лиза. Не бойся.

Его голос опустился на несколько тонов, стал тише и мурашечнее. Гена надвинулся на нее своим огромным телом, буквально вдавил в подоконник и в себя. Лиза уже не понимала, что происходит. Шумела в ушах кровь, лихорадочный стук сердца отдавался по всему телу. Воздух вокруг них резко сгустился, и у молодой женщины перехватило дыхание. Она старалась отвести глаза от своего мучителя, но физически не могла этого сделать, не могла пробиться сквозь наваждение, опутавшее их обоих. Эти признаки невозможно было ни с чем спутать: вокруг них быстро сгущалось желание, и оно было взаимным. Как? Когда? Откуда? Почему так быстро?

Лиза закрыла глаза, сдаваясь, признавая свое поражение, и тут же зазвенел звонок телефона. Да еще какой! Музыка из советского фильма про Шерлока Холмса. Гена негромко чертыхнулся, отодвинулся от нее и, повернувшись спиной, отошел на другой конец кухни.

— Да! — рявкнул он в трубку крайне недовольным тоном. И напряженно замер, выслушивая неведомого собеседника. Голос в трубке определенно был мужским, не женским.

Наваждение тут же рассеялось. Лиза воспользовалась возможностью и бочком-бочком трусливо сбежала в комнату, где сразу же оказалась под прицелом зорких материнских глаз.

— Доча, какой шикарный молодой человек! — зашептала Александра Ивановна возбужденно. Глаза у нее так и сияли, словно две звезды, да и она сама выглядела помолодевшей лет на — дцать. — Я считаю, надо брать! Категорически! У тебя бабочка на волосах сидит, ты ей нравишься, доча, и его хозяину тоже!

— Мама! Я как бы все еще замужем! — все еще не вполне придя в себя, запальчиво воскликнула Лиза. Как она и думала, приглашение на завтрак оказалось заранее спланированной акцией по пристраиванию невезучей дочери в надежные руки. Неужели мама не понимает, что только хуже делает своим вмешательством? И так голова крУгом. Помешательство какое-то. Каждый раз, когда они остаются наедине, между ними искрит так, что не заметить невозможно. Кажется, и в первую встречу что-то похожее тоже было, когда он ее втаскивал в свой подвал, а потом фотографировал с бабочкой в волосах. А потом чаем поил и улыбался… Но ведь это же неправильно?

— Смотри, упустишь, потом локти кусать будешь, — пригрозила мама сердито. — Если он тебе не понравился, я его себе заберу. Будет меня, старуху, развлекать рассказами про свою доблестную службу. С удовольствием послушала бы про его расследования! — добавила она с