Осколки наших грез (СИ) - Прай Кэрри "Kerry" Страница 15

Мустанг покорно замер у ворот дома Лебедевых.

– Почему ты продолжаешь жить в съёмной комнате с подружкой, а не переедешь к Авдею? – сухо спросил я, фиксируя рычаг передач. – Их дом огромен. Тебе наверняка найдётся место.

Надя опустила ресницы и разгладила ладонью юбку.

– Дом шикарный, здесь не поспоришь. Но в этих стенах не уважают женский пол. Если глава семьи угнетает собственную дочь, то что ожидает меня?

После этих слов Надя выпорхнула из машины, оставив меня в мутном облаке размышлений. Никогда бы не подумал, что Альберт неаккуратен со Снежаной. Он ювелир, она – его бриллиант. Тогда почему у Нади сложилось такое мнение? Какой прок от долбанного Авдея, если он ни на что не способен? Даже постоять за сестру.

Будто услышав мой вопрос, Авдей показался на горизонте. Жестом руки он попросил меня покинуть машину, а я приготовился к драке.

– Где твоя кепка шофёра? – мерзко хихикнул он.

– Быть может, затерялась в твоей заднице? Достанем?

Лебедев покачал головой, предполагая подобный ответ.

– Я хотел поблагодарить тебя за помощь, брат. В последние дни я пропадаю на тусовках… Сам понимаешь, омут слишком вязкий. Так просто от них не откажешься. И главное, что моя девушка довольна. Благодаря тебе. Спасибо.

Он протянул мне руку, до предплечья покрытую следами от жадных поцелуев. Я знал это, потому что сам нередко прибывал в шкуре «далматинца». Крохотные печати были неизменной частью нашей порочной четвёрки.

Проанализировав ситуацию, я воткнулся кулаком в слащавую челюсть. Авдей повалился на траву, что выглядело весьма гармонично. Он даже не попытался возразить, ибо понимал свою ошибку. Большей ошибкой было бы не понять.

– Всегда пожалуйста, друг, – улыбнулся я. – Всегда пожалуйста.

Сегодня я обещал Наде стать свидетелем потрясающего события: побывать в приюте и проследить за рождением телёнка. Зрелище сомнительное, но на что не пойдёшь ради любви? Моё второе «я» яростно сопротивлялось, призывало опомниться, но первое оглушало его апперкотом и послушно следовало странным указанием.

Перед тем как забрать девушку, я решил навестить маму, встречи с которой стали редки. Мне не хватало её тепла, не хватало шуток и сырников.

Зайдя во двор, я резко умерил шаг. Меня смутила гостья. Ею была Снежана. Она так мило беседовала с моей матерью, что невольно провоцировала ревность.

Тогда мне казалось, что она ищет любые пути, чтобы подобраться ко мне.

Снежана вздрогнула, увидев меня и крепче сжала чашку с кипятком. Я ждал момент, когда она вздрогнет от боли, но ледышка не желала таять.

Не снаружи, только внутри.

– Присоединишься к нам, дорогой? – пропела мать. – Я принесу новый набор.

В бирюзовых глазах сверкнула надежда, а я поспешил её растоптать. Мне хотелось поговорить с матерью, но девушка упала снегом на голову. Как и всегда.

Она снова рушила мои планы.

– Прости, мам, но мне нужно идти. Меня ждёт Надя…

Походкой подлого мерзавца я покинул сад, сохраняя на себе опечаленный взгляд. Я не мстил, я проводил терапию. И законы Фемиды здесь бездейственны.

Незаметно подкрался день выпускного бала. Для кого-то он предвещал чудеса, но для меня он означал конец волшебства. Надя вернётся к Авдею, Назар и Давид утонут в привычной, наполненной похотью жизнью, а я останусь доедать подгоревшие сырники. Зубы скрипели от мысли, что всё вернётся на круги своя.

Я больше не мог делить её с другим.

По приказу «важного» Давида, я приехал в нашу заброшенную квартирку №366. Раньше мы пропадали здесь неделями, а теперь приходили изредка, по ординарным делам: оставить с ночевкой докучавшую в клубе девушку, запрятать травку, которой баловался Назар и обсудить долгожданную вечеринку.

– Все в сборе, – констатировал Давид, когда я завалился на пыльное кресло. – Как же долго я этого ждал.

Мы расположились по кругу, не хватало яркого костра. Высокомерный Давид, извечно весёлый Назар, слащавый Авдей и я – Матвей, который навсегда пропал. Мне хотелось добраться до сердца Надежды, но я бессмысленно копал лопатой реку.

– Давай без пафоса, Давид, – бросил я. – Быстро и по делу.

– Все дела давно решены, – так же резко ответил он. – Кто виной, что ты прогулял все собрания, таскаясь за чужой юбкой?

Я поймал его волну и не думал уступать.

– Ох, под этой юбкой было очень тепло. Не завидуй мне, братец.

– Значит, ты рекомендуешь? Стоит попробовать.

Давид ухмыльнулся, а я до хруста сжал кулаки.

В одурманенной голове проскользнула едкая мысль, что их грязные руки касаются чистой души. Нет, такому никогда не быть, но гадкое предчувствие свернулось калачиком и в долгом сне задремало на груди.

– Что за дела, Авдеюшка? – фыркнул Назар. – Ты готов терпеть всё это?

– Со своими друзьями я готов обсудить что угодно, – примитивно выдал Лебедев. – Я полностью вам доверяю.

В тот момент я пожелал ему сгнить.

– Да ну? – взбодрился Назар, лживо разделяя его мнение. – Ты невероятно добр. Я так давно мечтал похвалить её сиськи, что уже не раз захлебнулся слюной. Такие пышные, упругие… Давид тоже заметил. Правда, брат?

– Мне по вкусу обратная сторона медали. Эти нетронутые бёдра…

Не нужно быть провидцем, что исключит жестокий сарказм из речи Сотниковых. В иной раз я бы мог их поддержать, но сейчас, когда речь заходила о Наде, я с трудом сдерживался на месте.

Благодаря наивности Авдея издевательства затянулись. Тогда я усвоил: он никогда её не любил и никогда не полюбит. Она – его прикрытие, страховка, что больше не будет ядовитых насмешек, а семья, наконец, увидит в нём мужчину.

Нет. Я не позволю.

Невольно став участником гадких обсуждения, я кое-что понял: моя настоящая личность никогда не станет частью этой компании. Я выгрызу я её клыками, но ни за что не потеряю. Мы слишком разные.

Девушки. Богатства. Океан искушений. Сколько бы я не наряжался в соблазнительные привилегии, моё нутро требовало относительно малого – любить, и если повезёт, быть любимым.

Понимание хлыстнуло по мне раскалённой плетью.

Сорвавшись с места, я направился к Наде. В скромную комнату на втором этаже хворающего кафетерия, где она проживала с подругой.

Пришло время во всём признаться.

Стоило оглянуться назад, чтобы без совести насчитать полсотни разбитых сердец и сравнить их с пылью, но её, ныне пылкое и хронически глупое мерещится мне диамантом на дне бокала с виски.

И погубить не смею, и пригубить нельзя.

– Твоя любовь – как боль и холод. К ней невозможно привыкнуть, – болезненно шептала она, впиваясь ногтями в ключицу. Ювелирно держала расстояние, а я упрямо сокращал жалкие сантиметры, всё ещё надеясь на взаимность.

Она дрожала от страха, а я был не в силах прогнать тот сладостный дурман, что превращал меня в покорного мальца, когда возлюбленная рядом.

– Надя, – бормотал как в бреду. – Наденька.

Тысячи сладких слов собирались на языке, но я стойко держал каждое. Мне не хотелось давить, не хотелось её отпускать.

Странное предчувствие кипятило кровь.

– Я должна идти. Прошу, отпусти.

– Не ходи туда. Не ходи, слышишь? – выдал  я ревнивый приказ.

– Ты в своём уме? Авдей ждёт меня…

Мне смутно помнилось, как я остался один, а потом долго блуждал по ночной улице, на частицы перебирая фразу: «Я его люблю! Только его!».

Сдался… Завтра я не прощу себя за эту слабость. Никогда не прощу.

Оказавшись в доме Сотниковых, я не разделил нарядного настроения.

– Где Надя? – спросил меня Лебедев.

– Может сам у неё спросишь, жених хренов?!

Как же забавно играется судьба… Снежна грезила мной, я мечтал о Надежде, сердце Нади принадлежало Авдею, а он чихал на всех и верно наслаждался жизнью.

Мне захотелось ему отомстить.