Любовь по правилам и без - Юлия Гауф Страница 15

— Анастасия, скажите, — мягким тоном начала психолог, — вы готовы вернуться к супругу ради дочери, или ради себя?

— Я же сказала…

— И я вас услышала, теперь моя очередь, — доброжелательно перебила мою агрессию психологиня. — Знаю, первопричина вашей тревоги — дочь. Вы хотите вернуть её в привычную жизнь. Но только ли в этом причина? Может, вы и сами хотите вернуться в привычную жизнь? Может, вы сами надеетесь забыть и поверить мужу? У вас с ним долгая история, я помню, и он был хорошим мужем и отцом. Одна ошибка — не повод, да? Иногда вы так и думаете: а не дать ли ему шанс, не ради себя, а ради дочери, разумеется. Но не оправдываетесь ли вы ребенком, не прикрываетесь ли Катей, размышляя о возвращении к Виктору?

— Нет, это не так, — отрубила я.

— Советую подумать, и ответить — нет, не мне, а себе.

Я кивнула, поднялась с дивана, намереваясь вернуться с Кате и Егору, но меня остановили.

— Анастасия, я не стану говорить вам, как поступить — каждая ситуация уникальна, и что делать с семьей должны решать в семье, а не сторонние люди. Я всего лишь детский психолог. И как психолог, работающий с детьми и их родителями, я скажу вам кое-что важное. Советую к этому прислушаться: никогда не приносите себя в жертву во имя своего ребенка! Никогда!

Я обернулась, испытав состояние близкое к шоку.

— Что вы такое говорите? — хохотнула я. — Все родители приносят себя в жертву своим детям.

— Нет. Родители жертвуют временем, нервами, деньгами — да. Но когда родители жертвуют собой — это самое ужасное, что они могут сделать для своего дитя. Ребенок эти жертвы не оценит. Вырастет, и знаете какие чувства будут у ребенка: либо вина, либо раздражение. Но никак не благодарность. Если вы хотите вернуться к мужу, то возвращайтесь, вы правы, Катя рано или поздно перерастет эту травму. Но возвращайтесь не ради дочери, а ради себя.

Я кивнула, попрощалась, и вышла к своим.

Не понимаю я уже, что делать. Знаю — не забуду измену мужа. И слова его про моё лицо, которое ему надоело, тоже. И права психологиня, я хотела бы вернуть свою жизнь. Не только Катину, но и свою тоже — ту жизнь, к которой я привыкла, и в которой была счастлива. Хотя, плевать на счастье, это не самое главное. Я была уверена в завтрашнем дне — вот что самое ценное, и что я потеряла.

Но… Боже, а что если я вернусь? Смогу ли я ложиться с мужем в постель без омерзения? Или со временем наш брак превратился бы в сожительство чужих по сути людей, и у каждого была бы своя личная жизнь. Сплошное лицемерие. Ни Кате, ни мне от этого не станет лучше.

Но как же сложно решиться… как же сложно! Практически невозможно!

Но нужно.

— Егор, побудешь с Катей в кафе, как предлагал? Мне нужно к юристу, — шепнула я мужчине.

Он снова приобнял меня, и кивнул:

— Всё, что захочешь.

12

— Ну, давай рассказывай, Малая! — зычно поприветствовала меня тётя, и по старой привычке, назвала меня по девичьей фамилии, давно превратившейся в прозвище. — Как тебе с Котиком в моём старом доме живется? Привидения не заглядывают в гости?

— Привет, тёть. Живется — супер, привидения все дружелюбные как Каспер, мы им только рады.

— По цивилизации не соскучились еще? Постой-ка, что там за шум у тебя? Ты не в деревне, а в городе сейчас?

— Да, — я прижала трубку к уху, и поправила сумку, в которую впихнула папку с распечатками явно не по размеру. — Приехала вот на пару часов, скоро обратно.

— Зараза такая, и мне ни пол слова, что приехала, тихушница! А зачем приехала? На развод подавать, наконец? — грохнула тётя настойчиво. — Так, а ну-ка давай в гости, бери Катюху, и дуйте ко мне, мне как раз нужны рабочие руки. Фарш накрутила, беляши буду делать. Помощники пригодятся.

— В промышленных масштабах лепить беляши? — хихикнула я, вспомнив, что лепка пельменей, мантов затягивалась на сутки, и потом всё отправлялось в морозильную кабину. С ватрушками, беляшами, булочками почти та же история, тётя банально не умеет готовить «на семью», она готовит будто бы на целый город.

— Ты мне зубы не заговаривай. На развод подала или нет?! Приезжай, расскажешь!

— Но…

— Я жду! — постановила тётушка, и банально сбросила вызов.

Тётя моя — настоящий человек-танк. Я даже раздражаться перестала по поводу её настойчивости и настырности. Хотя лукавлю, иногда всё же бесит. Весь месяц она трепала мне нервы, и поносила Виктора. Упрекала, что я не тороплюсь с разводом, обзывала тряпкой, терпилой без чувства гордости, настаивала что я подаю дочери отвратительный пример своим всепрощением. Гнобила и давила, в общем. Не получилось у меня донести до любимой родственницы, что с Витей мы не месяц вместе прожили, и так легко эти нити не рвутся, даже несмотря на предательство.

Впрочем, я сама виновата. Сколько раз было умными людьми говорено: не стоит сор из избы выносить, ой не стоит. А мне так плохо было, что я к тёте в слезах на грудь упала, и рассказала про измену мужа. За свой язык без костей и жалобы я расплачиваюсь до сих пор.

— Мам, мы здесь, — завопила Котя, едва я забежала в антикафе.

Егор сидел спиной ко мне, но обернулся, и наблюдает, как я приближаюсь к их столику. Хм, чем это они занимаются?

— Играете? — спросила, снимая пальто, которое поднявшийся Егор тут же забрал из моих рук, и сам повесил на вешалку.

— Да, мы с дядей Егором в настолки играем. Мам, тут такие классные есть. Почему мы только в Монополию играли, а? — Катя отхлебнула какао из чашки, и вернула ее на край стола. — Присоединишься к нам?

— Нет, вы играйте, а я посмотрю. Какие игры понравятся — скажешь, купим, и дома тоже будем играть, — улыбнулась я дочери, и шепнула Егору на ухо: — Для меня настольные игры — это Монополия и игральные карты. Вот такая я темнота.

— Я бы тоже, наверное, мало