Ошибочка вышла - Ксюша Левина Страница 15

***

— Она не потеряется? — я стояла за стойкой уже, казалось, вечность и потому ненадолго приволокла высокий барный стул. 

Сидя на нём, работать было не очень удобно, зато самой легче. 

Стаканы протирались, бутылки обновлялись, лёд генерировался. Гелла — напилась. 

Мы с Ниной частенько отправляли звезду на такси или отводили в один из номеров. Ещё чаще просто передавали из рук в руки брату, который по выходным крутился где-то поблизости. Сегодня Гелла была просто неугомонной.

— Ты чего, уже устала? — насмешливо поинтересовалась Нина, глядя на меня.

Обычно я слыла камикадзе. В силу возраста могла скакать за стойкой на каблуках всю ночь, в то время как сама Нина уже переобувалась в балетки и всё чаще уходила отдохнуть на минутку во время затишья.

— Да… что-то нашло на меня… 

В баре было не шумно, но уютно. Кажется, все сегодня пришли сюда потрепаться, а не напиться. У стойки не толпился народ, официанты подходили с заказами — уносили стопки и бокалы, а потом все снова затихали и погружались в разговоры. Идиллия.

Золотой вечер!

— Если хочешь, можешь посидеть в кладовке, там чай кто-то заварил, — кивнула себе за спину Нина. — Тут всё равно никого, а ты уже стаканы натёрла до дыр.

— М-м… а вдруг…

— Я позову, если что, иди. Я тут покукую, Геллу посторожу. Она где-то шляется с телефоном, поди принцу своему звонить пошла!

— Ладно, зови если что.

На самом деле кладовка была спасением! Я ужасно мечтала вытянуть ноги и просто посидеть с удобством, а лучше чу-уть-чуть поспать, самую капельку. Только вот деньги за сон, увы, не платят. А деньги ой как нужны. 

Кладовка была местом уютным, с кожаным диваном, который когда-то стоял в лобби, но истрепался. С вай-фаем, чайником, чашками, сахаром. Кто-то всегда оставлял тут печенье, таскал сюда с кухни какие-то вкусности вроде обрезков от дорогой колбасы или сыра. В кладовке было очень тепло, и почти сразу мои веки стали тяжелеть.

Там и правда был чай, целый заварник. И лежали простые печеньки на тарелке. Да уж! Элитная гостиница и курабье… Я рассмеялась и с удовольствием умяла печеньку, налила себе крепкого чаю и сделала глоток. 

Главное тут не уснуть… и правда усталость какая-то невероятная, будто мешки таскала, хотя по сути ничего особенного не делала, всё как обычно. 

И всё равно, чувство, будто что-то не так.

Бывает такое, что гложет изнутри какой-то червяк, сидит у тебя прямо между правым и левым ухом и настойчиво нашёптывает, что всё сегодня изменится. Сейчас случится что-то непоправимое. 

Я кормила червяка курабье, топила его в чае, а он всё нашёптывал и тревога в груди только усиливалась и усиливалась.

Львы и дети…

Да уж, странная неделька, иначе не скажешь.

Возможно, я так бы и сидела ничего не понимая, если бы на одну секунду не отвлеклась, не подумала, что кто-то стучит в дверь, и не встала. 

Встала и тут же начала падать.

Червячок, наевшийся курабье и напившийся чаю, потянулся, покряхтел и сообщил: "А я говорил, что что-то не так!"

Пятнадцать капель валерьянки

— Соня? Сонь!  —  Нина колотила в дверь туалета для персонала, а я стояла и в ужасе смотрела, как две тёмно-бордовые капли стекают вниз по стенке унитаза. 

Приплыли.

Голова всё ещё кружилась, сердце стучало от страха так сильно, что шумело в ушах и почему-то горели огнём виски. 

— Соня, блин!

Я на автомате потянулась и открыла дверь Нине, а та тут же залетела в кабинку, достаточно просторную для нас двоих, и заперлась, будто ничего особенного в этом нет.

— Ты чего? 

Нина окинула меня взглядом, и только теперь, рядом с пробивной гиперактивной Ниной я поняла, что готова разрыдаться.

— Плохо? Голова? М… — она замолчала. — И? 

Нина явно решила, что дело в банальных месячных, закатила глаза, вздохнула. В просторном туалете был даже шкафчик, где немногочисленная женская часть коллектива хранила всякие запасные предметы личной гигиены. 

— Ну? Не ноем, всё решаемо!

— Нин…

— Так, на вот салфетки тут… прокладки или тампоны…

— Нин… 

— А я думаю, куда ты делась…

— Нин, я беременна, — и я впервые произнесла это вслух.

До этого момента никогда не встречались вместе эти два слова. Никогда я не произносила “Я беременна”, и всё казалось проще, будто если молчать  —  оно исчезнет. Но теперь, когда воздух уже сотрясся, будто назад дорога закрылась, и появилось внутри сосущее чувство страха и пустоты. Понять бы от чего: от чёртовых капелек тёмно-бурой крови или от самого факта беременности.

— Ты… что? Тебе восемнадцать-то есть? — первое, что ляпнула Нина и тут же стукнула сама себя по губам. — Прости… прости, зайчик. Ты… как? Не важно! Ладно. Так. Ты прокладку держи, я сейчас тебе номер пустой найду и скорую вызову. Не бойся, ладно? Всё, давай… Не… не думай об этом, это ничего не значит.

Я кивнула, а Нина выскочила из туалета, чтобы вернуться меньше чем через минуту. 

Она медленно вела меня в номер по пустым коридорам. Было уже достаточно поздно, чтобы постояльцы не бродили, и недостаточно поздно, чтобы возвращались те, кто коротал вечер в баре. 

Нина открыла одну из дверей и завела меня туда. Уложила на кровать, и тут же головокружение стало отступать.

— Ты зелёная вся, зайка… что же это блин. Уф. Ладно, скорая в пути.

— Нин, всё ок, я всё равно хотела…

— Что? — она села возле меня, протянула бутылочку с водой, которую оставляли для посетителей. 

— Я не планировала… его. 

— И что?

— Разве это не важно? Я не должна переживать.

— Должна или нет, но ты переживаешь, я же вижу, — пухлая тёплая ладошка Нины стала гладить меня по голове, как ребёнка, а я снова почувствовала ком в горле, который уже не так просто оказалось проглотить. 

— Ну и что, что переживаю… Переживу, — шепнула в ответ, не в силах даже смотреть на Нину, которая была такой доброй и будто бы готова была за меня радоваться.

— С чего ты вообще взяла, что всё решила правильно? Может…

— Нин,  —  я пресекла попытки уверить меня, что совершаю ошибку. — Я выросла в неполной семье, и единственное, чего всегда боялась, чтобы мой ребёнок жил в такой. Меня вырастил папа. Один. И я ни за что бы не отказалась от него, но мамы мне не хватало. Очень! И он мне её не заменил! И я такого не хочу. Потому что если бы я жила без него… я бы не хотела такое даже представлять. Он