Тихая ложь (ЛП) - Нева Олтедж Страница 15

минут я стою перед чемоданом и роюсь в его содержимом в поисках чего-нибудь красивого. Яркая одежда заставляет меня чувствовать себя счастливой, даже когда я не в себе. Нахожу нижнее белье и голубую блузку, но моих любимых оранжевых джинсов там нет. Я захлопываю крышку чемодана и перехожу ко второму. Драго продолжает спать, совершенно не обращая внимания на мой шум. В третьем чемодане я, наконец, нахожу искомые джинсы и пушистые тапочки-сапожки. Сев на край кровати, я разворачиваю полотенце и начинаю одеваться.

Он назвал меня лгуньей. Наверное, в какой-то степени он прав. В конце концов, я приехала сюда, чтобы шпионить за ним для дона. Но мне все равно больно. И тот факт, что это так, беспокоит меня. Есть только два человека, которых я подпускаю достаточно близко, — это мои брат и сестра. Что касается других людей, то их поступки и высказывания я пропускаю мимо ушей. Если они мне безразличны, то их мнение или поведение не может меня задеть. И мне абсолютно наплевать, что обо мне думает Драго Попов.

Закончив собираться, я беру с кровати полотенце, чтобы отнести его в ванную, но на полпути останавливаюсь и смотрю через плечо на спящего мужа. Тихонько хихикая, я бросаю полотенце ему на лицо и выбегаю из комнаты так быстро, как только могу.

На лестнице мимо меня проходит одна из присматривающих за домом женщин, несущая стопку простыней на верхний этаж.

— Доброе утро! — щебечу я.

Она бросает на меня несколько враждебный взгляд, но выражение ее лица меняется на растерянность, когда она видит на мне пушистые тапочки-сапожки. Они оранжевого цвета с большими белыми точками в горошек. В середине каждой точки вложена маленькая оранжевая блестка.

— Милые сапожки, — пробормотала она.

— Спасибо. — отвечаю я.

Поднявшись на первый этаж, я замечаю, что несколько мужчин стоят у входной двери, снимая пальто. Я припоминаю, что видела их вчера на ужине, и помню, что они упоминали, что после ужина отправятся на ночное дежурство. Почему они вернулись сюда, а не поехали домой?

Я вхожу в большую столовую и останавливаюсь, едва переступив порог. Почти все стулья за длинным столом заняты. Неужели сербы празднуют особые события несколько дней? Место в конце стола, где я сидела вчера, свободно, и я направляюсь к нему, произнося на ходу веселое "доброе утро". Несколько человек кивают, но большинство просто смотрят на меня. Похоже, я не выиграю здесь ни одного конкурса популярности. Я сажусь на свое место и наклоняюсь к Елене, рыжеволосой девушке с веснушками, с которой мы общались вчера во время ужина.

— Итак, по какому поводу сегодня праздник? — спрашиваю я.

Она нахмуривает брови.

— Повод?

— Да. Я вижу, у нас снова гости. — Я делаю жест в сторону людей, сидящих за столом.

— О… это не гости. — Она смеется. — Они живут здесь.

— Здесь? В этом доме? — Я вытаращилась на нее. — Но тут же… около сорока человек.

— Вообще-то, сорок восемь. Первая смена охраны уже позавтракала, а оставшихся сейчас здесь нет.

Я смотрю вдоль стола. Господи Иисусе.

Дверь, ведущая на кухню, открывается, и внутрь вбегают женщины, несущие множество тарелок на вытянутых руках. Две из них занимают правую сторону стола, а три другие — левую. Они начинают расставлять перед каждым тарелки с яичницей и беконом.

Парень лет двадцати пяти, сидящий через пару мест от Елены, тянется к тарелке, которую перед ним опускают, но девушка, ставящая тарелку, быстро убирает ее из его рук.

— Кева сказала, что ты на диете. Она делает тебе салат. — Девушка шлепает его по затылку и ставит на стол две последние тарелки.

— Ната, милая, не поступай так со мной, — кричит парень ей вслед, когда она возвращается на кухню. — Я умираю от голода. Ты же знаешь, я не могу работать, когда голоден.

Все игнорируют его нытье и набрасываются на еду. Я беру кусок хлеба из ближайшей миски и начинаю есть, притворяясь, что меня интересует только моя еда, и прислушиваясь к разговорам вокруг.

Мне трудно понимать полные предложения, потому что у меня нет опыта разговорного сербского языка, особенно при таком количестве говорящих одновременно людей. Мое внимание переключается с одного разговора на другой, но я улавливаю лишь отдельные фрагменты и только часть смысла. Кажется, большинство разговоров крутится вокруг какого-то важного события и новых мер безопасности.

— Pop treba da se vidi sa ludim Rusom u vezi isporuke (с серб. Поп должен встретиться с сумасшедшим русским по поводу доставки), — говорит большой татуированный мужчина, сидящий напротив Елены.

Вилка замирает на полпути к моему рту. Поп? Это значит священник. Священник встречается с сумасшедшим русским для чего-то, связанного с пересылкой? Среди них есть священник? Что делает священник — благословляет контейнеры с наркотиками? Я пытаюсь подслушать, что он скажет дальше, но парень снова набивает рот яйцами.

В другом конце комнаты дверь кухни снова открывается, и в нее входит пожилой мужчина. У него совершенно белые волосы, собранные в короткий конский хвост. В сочетании с длинной белой бородой это делает его похожим на Санта-Клауса. Правда, на очень странного Санта-Клауса, поскольку одет он в армейские зеленые тактические штаны, такую же футболку и наплечную кобуру с двумя пистолетами поверх. К бедру пристегнуты ножны для ножа. Крутой Санта присаживается, достает из ножен зловещего вида нож и начинает резать им бекон.

— Кто это? — спрашиваю я Елену.

— О, это Бели. Наш садовник.

— Садовник? Что именно он сажает?

— Тюльпаны — его любимые, представляешь?

— Нет. — Я фыркаю.

— Они с Кевой ненавидят друг друга. Пару лет назад он посадил вокруг дома белые лилии, и Кева попросила одного из парней их скосить, потому что, по ее словам, это похоронные цветы. Теперь Бели следит за тем, чтобы сажать их каждый год, выбирая каждый раз другое место.

— Что ж, не похоже, что здесь все скучно. А какая роль у тебя?

— Большую часть времени я работаю с Мирко. Он отвечает за логистику. — Она кивает в сторону сидящего рядом парня с салатом. — Он организует грузовики и маршруты, а я ему в этом помогаю. Но он также отвечает за наблюдение здесь и в “Naos”. И еще я помогаю Кеве отмывать деньги.

— Кеве? — Я смотрю в конец стола, где женщина, о которой идет речь, наливает кофе какому-то парню. — Я думала, она кухарка.

Елена смеется.

— Да, она готовит еду для всех, оказывает первую помощь, когда это необходимо, и следит за тем, чтобы все деньги, которые приносят, проходили через “Naos” и выходили чистыми.

— Ничего себе. — Я