Плотское желание (ЛП) - Джеймс М. Р. Страница 15

Я вхожу через задние ворота, держась в тени. У Рико наверняка есть охранная сигнализация, но я знаю, как ее отключить. Когда-то я бы не беспокоился об этом, но в наши дни все меньше полицейских в кармане. В конце концов я выпутаюсь из неприятностей, но это будет скорее раздражение, чем что-либо еще.

Я бы предпочел обойтись без этого.

На задней двери два замка - наружный, с железным засовом, перед дверью, а затем, собственно, и в двери, но они не доставляют мне особых хлопот. Я все время прислушиваюсь, не раздастся ли звук лап по кафелю или лай, у меня нет ни малейшего желания лишиться куска плоти из-за чрезмерного усердия сторожевого пса, но в доме царит полная тишина. Я проскальзываю внутрь, снимаю панель, перерезаю несколько проводов, прежде чем сработает система безопасности, и прохожу вглубь затемненного дома.

На всякий случай, если он спит, я обхожу дом. Судя по тому, что я вижу в тусклом свете наружных фонарей, проникающем сквозь закрытые жалюзи, дом выглядит так, будто его не обновляли с восьмидесятых годов, когда он, вероятно, был построен. Толстый темно-коричневый ковролин под ногами, гипсокартон, местами перебитый деревянными панелями, и самая предсказуемая планировка, которую только можно себе представить. Он больше похож на дом, в котором должен жить школьный учитель с женой и тремя детьми, чем тату-мастер его уровня, хотя я сомневаюсь, что школьный учитель мог бы позволить себе даже это.

Я легко нахожу спальни, но все они пусты. Рико нет дома, поэтому я возвращаюсь в основную часть дома.

Кухня - самое подходящее место для ожидания. Она длинная и прямоугольная, с круглым обеденным столом со стеклянной столешницей на одной стороне, напротив плиты и раковины. Я сажусь на один из стульев, предмет мебели, который выглядит так, будто пытается быть современным в стиле середины века, но, скорее всего, взят из каталога IKEA, и выжидаю время.

Я не тороплюсь.

Я слышу, как в половине девятого поворачивается ключ в замке, как шаркают ботинки по половику и как хрустит пластиковый пакет. Я остаюсь на месте, тихо сижу в темной кухне, пока шаги приближаются.

Я вижу Рико в тот самый момент, когда он включает свет на кухне, заливая помещение ярким флуоресцентным светом. Он уже на полпути к своей стойке, прежде чем замечает меня в периферии и поворачивается, его загорелое лицо становится пепельным при виде меня, сидящем за кухонным столом. Пластиковый пакет, который он несет, с тяжелым стуком падает на пол, а флакон с "Найквил" раскатывается по линолеуму. Кажется, я вижу мельком кварту мороженого.

Я подумал, не носит ли он с собой пистолет, поэтому мой лежит у меня на коленях, а палец лежит прямо над курком. Нет никаких шансов, что он сможет меня достать, как бы быстро он ни стрелял. Но, как выяснилось, это не имеет значения, Рико явно не из тех, кто нагнетает обстановку, даже если ему и нравится выглядеть так, как будто он может это сделать.

Ничто в его внешности меня не удивляет. Густые темные волосы, длинные сверху и зачесанные набок и вниз, темные суженные глаза, модная одежда в уличном стиле. На нем свободные джинсы, дорогие кроссовки, майка с нарисованным тигром, поверх которой надета темно-зеленая толстовка, защищающая от ночной прохлады Калифорнии. Он смотрит на меня так, будто нашел на кухне гремучую змею.

Это не самое худшее сравнение, хотя я вряд ли укушу. Но я не менее опасен.

— Кто ты, черт возьми, такой? — Рычит Рико. — И какого черта ты делаешь на моей кухне?

— Тебе стоит обратить внимание на более надежные замки. — Я кладу пистолет на стол, моя рука все еще лежит достаточно близко к нему, чтобы я мог выстрелить через секунду, если Рико попытается что-то сделать. — И о лучшей системе безопасности тоже. Действительно, тебе следует стараться быть лучше. В том числе и в том, как ты обращаешься со своими сотрудниками.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, приятель. Но взлом и проникновение незаконны. Готов поспорить, что пистолет, который ты носишь, тоже не зарегистрирован...

Я фыркнул.

— И я уверен, что ты всю жизнь делал все по правилам, Рико Экстон. Но, по правде говоря, мне на это наплевать. Меня волнует только то, что ты усложняешь жизнь тому, кто мне приглянулся.

— И кто же это? — Рико ухмыляется, на его лице появляется удивительно смелое выражение для человека, на которого направлено дуло пистолета. — Я держу тату-салон, чувак. Я не знаю, кто послал ко мне домой головореза, но у тебя, блядь, не та идея...

Я мгновенно встаю, моя рука хватает темные волосы на его затылке, прежде чем он успевает отшатнуться назад. Я скручиваю его, заставляя его вскрикнуть от боли, и тащу его за волосы к кухонному стулу, стоящему дальше всех от пистолета, усаживая его на него.

Я дергаю его назад, чтобы он смотрел на меня сверху.

— Я не головорез, — рычу я на него. — Я Данте, мать его, Кампано. И ты совершил досадную ошибку, разозлив меня.

Это лучше, чем должно быть. Я потратил большую часть двух лет на то, чтобы привести в порядок наш семейный бизнес, избавить нас от подобного дерьма. Давненько я не пачкал руки в крови, да что там, вообще ни с кем не дрался. Я сказал себе, что так мне больше нравится. Но сейчас во мне бушует возбуждение, о котором я уже успел забыть, прилив сил, когда я вижу, как кровь отхлынула от лица Рико при звуке моего имени.

— Данте, черт, это из-за того, что я не сам сделал твою татуировку? Какого черта, брат? Это всего лишь гребаная татуировка...

— Заткнись. — Я снова дергаю его за волосы, и он хнычет. — Мне плевать, что ты не смог прийти на сеанс. Всякое бывает. Меня волнует только то, что мне понравилась художница, которая заняла твое место, и я хочу, чтобы она все закончила.

— Эмма? —Фыркнул Рико. — Речь идет об Эмме, мать ее, Гарсии? Когда я доберусь до этой сучки...

Его голос обрывается на полуслове, когда я наклоняюсь и впечатываю кулак ему в живот. Он мягче, чем я ожидал, но это означает, что удар пришелся сильнее, выбив из него воздух. Он задыхается, как будто от боли его может стошнить.

Это отвратительно, правда. Ему нравится выглядеть крутым, но этот человек сдохнет, если я попытаюсь вырвать у него хотя бы один зуб.

— Я нахожусь на твоей кухне с оружием, потому что, как я уже сказал, она мне понравилась, а ты в ответ называешь ее сукой? — Я щелкаю языком по зубам и качаю головой. — Ты действительно настолько глуп, насколько выглядишь.

Я отпускаю его волосы, обхожу стол со своей стороны и достаю пистолет, прежде чем у него в голове появятся мысли о том, чтобы схватить его.

— Сегодня вечером я говорил с Эммой о том, чтобы она заняла место моего художника. Она, кажется, подумала, что это может повлиять на ее работу, если она это сделает. Что вместо того, чтобы порадоваться тому, что один из твоих художников впечатлил меня настолько, что я захотел, чтобы она вернулась, ты можешь уволить ее. Что ты подумаешь, что она... ох, как она выразилась? Переманила меня у тебя. Хотя это я ее пригласил.

Рико нервно облизнул губы.

— Ты заказал у меня сеанс, — говорит он хриплым голосом. — Эмма не принимает частных клиентов. Она не работает на меня достаточно долго. Может быть, еще через пару лет...

Я переставляю пистолет так, чтобы он был направлен на него.

— Я говорю, что так и есть. И я говорю, что, если я услышу хотя бы шепот о том, что для нее что-то изменилось, ты получишь еще один поздний ночной визит. И если это случится, я гарантирую, что дам тебе повод узнать, насколько хорош твой план стоматологического страхования.

— Какого черта, чувак? — Шепчет Рико. — Ты ее трахнул? Так вот в чем дело - дерьмо!

Он вскрикивает, а я делаю выпад вперед через стол, и мой кулак врезается ему в нос. Я слышу хруст кости, и кровь разбрызгивается по стеклянной столешнице, некоторые капли попадают на мои костяшки. Я сажусь обратно, выражение моего лица спокойное и безучастное.

— Я не трогал Эмму. Она исключительный художник, и я думаю, что она заслуживает этого. Ты, конечно, нет. Так что вот как мы поступим. Завтра ты вернешься в салон и скажешь Эмме, что одобрил мою просьбу о смене художника. Я свяжусь с ней через день или два, чтобы договориться о графике. Ты ни в коем случае не будешь мстить ей. Ты не проронишь ни слова об этом. Ты будешь разговаривать с ней и относиться к ней с уважением. И если мне хоть шепнут, что все обстоит иначе...