Игорь Матвеев - Помоги мне Страница 15

— Предупрэждаю: кагда поедэм, не кричат, не дэлат глупост, — проговорил Мусса и повторил свою утреннюю угрозу: — Если шумет — мы затыкат ваш глотка грязный тряпка! Полезай туда!

Он поддержал Зимина под локоть — тот влез первым, потом помог Волохе и Здановичу. Все трое сели, подтянув колени и касаясь друг друга плечами. Неудобней всех было долговязому Николаю: ребра ящиков врезались ему в лопатки, а острые колени почти уперлись в грудь. Его товарищи, оба невысокого роста, сумели разместиться как-то более компактно.

Мусса заставил оставшимися ящиками свободное пространство, после чего створки фургона закрылись. Щелкнул замок.

Автомобиль тронулся.

— «Он сказал: «Поехали!» — процитировал Волоха.

Когда фургон встряхивало на неровностях дороги, пустые бутылки начинали негромко позванивать. В тесном замкнутом пространстве скоро стало душно, и Зданович почувствовал, что по его спине побежали струйки пота. От пыли щекотало в носу.

— Я не понимаю только одного, — вполголоса начал Зимин. — Они же сильно рискуют. На что надеются? Нас уже наверняка ищут, Чима же всю полицию на уши поставит…

— Как видишь, пока не поставил, — заметил Волоха.

— Сволочи, — безо всякого перехода продолжал Зимин. — Я же без курева и часу не протяну.

— А ты считай, что тебе достался вагон для некурящих, — сострил Волоха.

Дальше ехали молча.

Из них троих курил лишь Зимин, причем ему часто не хватало на день и полутора пачек; по его вздохам Зданович и Волоха могли догадываться, как тяжело он переносит эту поездку. Впрочем, он мог вздыхать не только по этой причине.

Прошло около часа. По времени фургон уже наверняка выехал из Лахора. Если их только не возили кругами, запутывая следы.

По ровному дыханию Волохи Зданович догадался, что тот заснул. Николай подумал, что поспать действительно было бы неплохо — силы им еще понадобятся. Но сон не шел. Вспомнилось равнодушное Натальино: «Ну, наконец», когда он, позвонив в Москву, узнал, что пакистанская виза в паспорте уже проставлена, и какое-то безысходное выражение в глазах Аллы. Наверное, она до последнего надеялась, что его командировка сорвется. А может — чувствовала, что они больше не встретятся?

Николай скрипнул зубами от злости. Нет, это не те мысли, это называется пораженческие настроения. Все будет хорошо, вмешается российское посольство, и они будут освобождены. Вмешается? Будут?

Вообще, эти паки действительно здорово рисковали. Если бы полиция остановила машину с тремя связанными иностранцами… Ага, если бы… Он понял, что просто успокаивает себя. Нет, их похитители вовсе не самоубийцы, и если они решились на такое дерзкое, средь бела дня, похищение — значит, на что-то рассчитывают. Ну кто мог подумать, что в самой Москве, на Дубровке, террористы захватят целый концертный зал с тысячей человек? Что уж говорить о дикой стране, где, несмотря на все эти показушные антитеррористические операции, террорист едет на террористе и террористом же погоняет?!

Наконец он заснул.

Ехали почти всю ночь. Под утро машина остановилась.

— Выходы!

Мусса открыл заднюю дверь. Зданович вылез первым, за ним Волоха, потом Зимин. Все трое стояли, жадно вдыхая свежий утренний воздух.

Пак положил руку на плечо Николая, указал в направлении приземистого каменного дома, окруженного высоким забором.

— Суда!

Зданович шагнул, ослепнув от яркого света, споткнулся о ступеньку, но Мусса поддержал его. Скрипнула дверь. В лицо пахнуло запахом каких-то пряностей и еще чего-то незнакомого. Пак поковырялся в узлах веревки и освободил руки Николая.

Зданович оказался в небольшой комнате с довольно убогой обстановкой: несколько табуреток, стол, плита вдоль одной из стен. Какие-то горшки, сковорода, несколько никогда, видимо, не чищенных почерневших кастрюль, прямо на полу горка картошки, лук, еще какие-то овощи. Еще одна дверь, полуприкрытая, вела в другую комнату.

У маленького окна стоял парень с автоматом, совсем еще мальчишка лет пятнадцати.

— Салам алейкум! — подобострастно поздоровался он с Муссой.

Тот небрежно ответил. Ткнул пальцем в сторону квадратного деревянного люка, находившегося у дальней стены.

— Суда! Отэль пять звезды! И эта… там будыт ваш сасэд — чтоб не скучат, значыт.

«Наш сосед? Какой сосед? Это что, шутка такая?» — подумал Зданович, растирая запястья.

Мальчишка опередил Николая, наклонился над люком, откинул его в сторону и застыл, держа автомат наизготовку и не сводя с пленника злого настороженного взгляда. Волчонок. Такие и в Чечне воюют — точно такие же.

Дверь открылась, и вошел Зимин, поддерживаемый под локоть тем, которого назвали Закиром. Значит, за водителя был он. Николай хотел задержаться и подождать, пока Евгению развяжут руки, но Мусса раздраженно крикнул:

— Эй, русский, асобый приглашений тебе, да?

Зданович шагнул к люку, успев заметить, как во второй комнате мелькнул долговязый бородатый тип. Как оказалось потом, это был их четвертый охранник, Али.

В погребе горела тусклая лампочка. Он разглядел деревянную лестницу, фрагмент земляного пола. Николай начал осторожно спускаться, опасаясь, что мальчишка толкнет его прикладом в спину и он пропашет носом землю. Через четыре ступеньки его нога коснулась пола. Он постоял, ожидая, пока глаза привыкнут к неяркому свету, — и вдруг заметил в углу черную неподвижную фигуру.

Николай вздрогнул. Он как-то не придал значения словам Муссы. Но оказалось, что у них действительно будет сосед. Или этот человек — мертв?

Как бы в ответ на его вопрос фигура зашевелилась. Минуту спустя Зданович уже мог разглядеть, что это очень бледный мужчина лет сорока пяти, а может, и сорока. Густая черная борода, возможно, делала его старше. На нем были грязные джинсы, куртка, давно потерявшая свой первоначальный цвет, и рваные кроссовки.

Его изможденные черты сложились в подобие некой жалкой улыбки.

— Хай! Уэлкам ту зе найтмэар! Май нейм из Саймон[8].

Николай, накрепко забывший после института английский, понял лишь, что бородатого пленника зовут Саймон.

Он шагнул вперед и пожал худую и, похоже, обожженную руку с обкусанными грязными ногтями.

20

— Это я, почтальон Печкин. Алла, вам письмо.

Она подняла удивленные глаза на Сергея Васильева, длинноволосого компьютерного гения в очках «под Леннона», работавшего в «Арт-плюсе» почти со времени основания издательства. Все бегали к нему за помощью, когда зависали компьютеры, капризничали сканеры или отказывались печатать принтеры. Сергей воздевал руки к небу, стонал: «Господи, с кем только приходится работать!», сердился на непонятливость и некомпетентность сотрудников, но всегда быстро находил и устранял неисправность. Сколько его помнила Алла, столько он и порывался уйти в другую фирму — туда, где его будут ценить больше. Причем название фирмы в устах Сергея периодически менялось, но дальше словесных угроз дело не шло.