Андрей Жвалевский - Современные методы управления погодой Страница 15

– Извини, я занята. Перезвони через полчаса, – с трудом выдавила я и отключилась.

Зрелище, наверное, было не для слабонервных. Слезы ливанули сразу и потоком. Руки тряслись так, что я не сразу смогла взять стакан с водой, который мне совали добрые коллеги.

– Катька, ты чего? Что случилось? Что-то с Машей? Да ответь ты!..

Мне понадобилась примерно минута, чтобы начать говорить. Голос не слушался.

– Извините. Ничего не случилось. Это так… Бабская истерика.

Быстрее всех сориентировалась Ира. Она схватила меня и уволокла из комнаты «подышать свежим воздухом» мимо совершенно ошалевших сотрудников.

Через полчаса я была в форме. Прогулка по улице плюс уверения Иры, что я «все равно красивая и быстро найду другого», сделали свое дело. У меня отросли клыки, жало наполнилось ядом, шипы торчали во все стороны – я была готова к разговору.

Телефон зазвонил через час.

– Привет… Ты свободна? – Голос звучал уже не так бодро.

– Да.

– Э-э-э… Как дела?

– Нормально.

– Как Маша?

– Спасибо, ничего.

– Кать, ты обиделась?

– На что?

– Ну… Я не знаю. Хорошо, что не обиделась. Я тут… У меня тут… Короче, такое дело… Мне предложили работу. Такой шанс нельзя упускать, понимаешь, я не мог отказаться!

– Понимаю.

– Кать, я буду звонить. И писать. Катя, ты ко мне в гости приедешь?

– Куда?

– В Германию. Я надеюсь, я пару лет всего там поработаю, а потом вернусь.

– А! Значит, все-таки за границу, не в Мурманск…

– Что?

– А, ничего. Это я о своем.

– Катя, скажи что-нибудь!

– Что?

– Ну, как ты к этому относишься?

– Это был шанс, который упускать нельзя. Ты не мог отказаться.

– Я уезжаю через две недели.

– Хорошо.

– Я год не приеду.

– Хорошо.

К разговору с Катей я не готовился, памятуя о провале попыток срежиссировать беседу с директором, но к подобной краткости был не готов.

– Я занята. Перезвони через полчаса.

Ничего себе! Я ведь пропал на неделю! Мобильник отключал! А вдруг я при смерти?! Одним словом, вопиющая нечуткость. Из принципа перезвонил не через полчаса, а через час. Это было тем более удобно, что наши редакторши успели разбежаться, и я мог чувствовать себя совершенно свободно. Верстальщик Серега укрылся в глубине наушников, а директор – в недрах кабинета.

Я несколько раз подряд набрал и выдохнул полную грудь воздуха, после чего набрал номер.

– Здорово! – сказал я, делая вид, что совсем не обиделся. – Можем поговорить?

– Да, – ответили мне с экспрессией диктора в аэропорту.

– Как поживаешь? Как дочка?

– Нормально. Мы помолчали.

– Обиделась, что ли? Эй?

– На что?

– Правильно, не на что. Я тут немного закрутился. Мне предложили замечательное место работы. Правда, за границей, зато перспективы! Вот я какой у тебя везунчик!

Слова, которые внутри головы казались безупречными, на выходе являлись безупречной смесью пошлости с идиотизмом. Хоть бирочку вешай: «Состав: тупость – 100%, банальщина – 100%, интонация, идентичная натуральной, – 50 граммов».

– Поздравляю, – сказал диктор из трубки.

Это уже ни в какие ворота не лезло даже боком. Неужели я не достоин элементарного семейного скандала?

– Спасибо. Ты ведь ко мне в гости приедешь?

– Куда?

– В Германию. Или в Прагу. У них два головных офиса. В Прагу даже лучше, город красивый.

– Все-таки не Мурманск.

– А при чем здесь Мурманск?

– Ни при чем.

Мы опять замолчали. Я почувствовал, что все напряжение последних дней аккумулировалось у меня в районе речевого аппарата. Я у нее поддержки прошу, а она… Да ей просто наплевать!

– Ты ничего не хочешь мне сказать? – Я еще держался.

– У тебя был хороший шанс. Ты не мог его упустить.

– Ты издеваешься? Ты понимаешь, что через две недели я уеду и целый год меня не будет? Как минимум год?!

– Да.

И я сорвался. Я выговорил все, что накопилось, упрекал ее в бездушности и безразличии к моей жизни.

И еще в эгоизме. Противно было то, что для поддержания ощущения правильности произнесенного приходилось орать. Как только я замолкал, становилось мучительно стыдно, и я снова старался заорать этот стыд.

Катя тоже что-то кричала.

Когда я брякнул трубку (обозленный тем, что Катерина брякнула ее мгновением раньше), на меня изумленно смотрели две пары глаз: я докричался и до Сереги в его супернаушниках, и до директора в его звукоизолированном кабинете.

– Квартиру продаю, – пояснил я, – с агентством ругался.

Когда я очнулась, в комнате было тихо. Так тихо, что я не сразу сообразила, что не одна, и громко всхлипнула. И вздрогнула от неожиданности, потому что народ вокруг зашевелился.

– Круто, – сказал Сашка, – тебе повезло, что он не на мобилу позвонил.

– Что? – Я еще плохо соображала, что происходит, перед глазами вспыхивали красные круги.

Сашка куда-то сходил, принес и положил передо мной останки телефонной трубки.

– Ты не волнуйся, я починю. Но сегодня мы, похоже, будем пользоваться только базой. На, выпей.

Я автоматически маханула прозрачную жидкость, потому что была уверена, что это вода. Оказалось, водка.

– На, запей.

На этот раз повезло. Сок.

Откашливаясь и вытирая слезящиеся глаза, я оглядела комнату. Человек пять с очень встревоженным видом стояли вокруг моего стола, остальные сотрудники столпились в дверях, не решаясь войти.

– Да-а-а… А если бы там было окно? – подал кто-то голос.

– А если бы там кто-то стоял?

– Катька, я теперь с тобой только дружить буду.

Я медленно приходила в себя. До такой степени ярости меня еще никто никогда не доводил. Когда Сергей мне заявил, что он едет за границу, я даже обрадовалась. В смысле, вот какая я умная, я это уже и без него знаю. Когда он начал обвинять меня в нечуткости, это я еще выдержала. Но когда он заявил, что я эгоистка, что я всегда думаю только о себе, а он, бедолага, все должен решать за двоих, что мне наплевать даже на то, жив он или нет, что он мог не звонить еще месяц, я бы ничего и не заметила, вот тут в моей психике произошли необратимые изменения.

Я ему все сказала. И про заграницу, и про отключенный мобильник, и про его идиотскую привычку кидать свои вещи прямо в коридоре.

Видимо, разговор происходил на повышенных тонах, потому что к нам в комнату сбежался весь офис.

Видимо, я не очень хорошо соображала, что делаю, потому что трубку положила об стенку.

Всю следующую неделю я провел в высшей нервной деятельности: разбирался с увольнением, соблазнял знакомых своим местом в издательстве (должностью, только должностью!), паковал вещи, непрерывно консультировался с новыми нанимателями, пытался выучить необходимый минимум немецких слов.