Кэтрин Лэниган - Все или ничего Страница 15

— Да, чудесный.

Эффектное платье из голубого шелка выгодно подчеркивало золотисто-каштановые волосы и голубые глаза Кэтрин.

Это была стройная тридцатипятилетняя женщина среднего роста. Она без мужа растила двух маленьких дочерей Должно быть, неплохо зарабатывает, подумала Морин, заметив настоящие бриллианты в дорогой оправе, которые украшали уши, руки и шею Кристин. Бронзовый загар говорил о том, что она отнюдь не все время проводит на работе.

Морин прошла в кабинет риэлтера и села в кресло с обивкой цвета хаки.

— Итак, мы определились с ценой? — спросила она.

— Кажется, да, — отозвалась Кристин, беря в руки толстую папку. При таком освещении стали заметнее морщинки на ее лице — последствие солнечных ванн, огрублявших кожу. — Я бы оценила ранчо в два миллиона двести тысяч.

— О! Неужели так дорого?

— Это средняя цена. В зависимости от того, когда вы хотите продать ваше имущество…

— Как можно скорее.

— Это не так просто сделать. Если ориентироваться на местный спрос, то следует искать покупателя, который пожелает присоединить вашу землю к своей и таким образом увеличить площадь уже имеющегося ранчо.

Но сначала придется потратить немалые деньги на ремонт дома и прочих построек.

— И во сколько обойдется ремонт?

— В несколько сот тысяч… только чтобы сделать дом пригодным для жизни.

— Да, это похоже на правду.

— Вы можете распродать участки земли и какую-то часть оставить себе, если хотите.

Это не приходило Морин в голову. Она чувствовала себя очень неуютно, сидя в этом кабинете и рассуждая о том, как лучше продать мечту Мака. Чувство вины снова начало опутывать ее словно паутиной.

— Я не думала над таким вариантом, — сказала она.

— Давайте сначала попытаемся продать все ранчо. Если за месяц-другой мы не найдем покупателя…

— За месяц-другой? Сколько же всего времени на это уйдет?

Кристин озадаченно смотрела на нее.

— Мисс Макдональд, вы когда-нибудь продавали недвижимость?

— Нет.

— Ясно. — Она кивнула. — Так вот, чтобы продать ранчо такого размера, потребуется около года.

— Около года? Но я не могу торчать здесь целый год!

Мне надо возвращаться в Нью-Йорк. Я там живу.

«Правда, теперь там меня ждет несколько иная жизнь», — печально подумала девушка.

— Да, конечно, я вас понимаю.

Морин вдруг растерялась. Что же ей делать? Она по наивности полагала, что вопрос с ранчо уладится сам собой: появится новый хозяин и все хлопоты возьмет на себя. Она только что порвала с Майклом, и у нее не было ни сил, ни желания тут же браться за решение новой глобальной проблемы.

— Знаете, Кристин, мне бы хотелось подумать денька два.

— Хорошо, думайте. Это ваше право. Потом мне позвоните.

Морин встала, пожала Кристин руку и вышла.

На залитой солнцем улице она увидела Уэса. Он стоял, прислонившись к ограде паркинга, и разговаривал с Александром. Оба смеялись.

— Алекс… не ожидала тебя сегодня увидеть.

Он вынул руки из карманов и улыбнулся.

— Почему?

Он поцеловал ее в щеку, озорно блеснув глазами, и откинул со лба взъерошенную ветром золотистую прядку волос.

Один вид Алекса вселял в нее уверенность и спокойствие.

Она понимала, что он хочет помочь.

— Мне надо было кое-что уладить… — начала Морин, махнув рукой в сторону агентства недвижимости.

— Знаю. Я спросил у Хуаниты, где ты.

— Так ты приехал за мной?

Он улыбнулся:

— Конечно. Я хотел тебя видеть.

Уэс откашлялся, потоптался на месте и закурил сигарету.

Его явно смутила откровенная реплика Александра.

— Я помогу тебе с покупками, — сказал Александр, искоса взглянув на десятника, — можешь отпустить Уэса.

— Хорошо. Поезжайте на ранчо, Уэс, — сказала девушка.

Тот молча кивнул, сел в пикап и уехал.

В супермаркете они взяли две тележки и наполнили их продуктами. Пока они двигались по проходам, Александр говорил про их детские похождения. Он чувствовал, что с каждым рассказом Морин проникается к нему все большим доверием. Оплатив покупки, они загрузили их в «ягуар» Александра.

— У тебя были трудные выходные? — спросил Александр, откидывая верх автомобиля.

Морин достала из сумочки легкий шарфик леонардовой расцветки и подвязала свои длинные черные волосы. «Интересно, что ему сказала Хуанита? подумала она, покосившись на Александра. — Наверное, все».

— Да, очень.

— Если тебе когда-нибудь понадобится с кем-то поговорить… по-дружески… знай, я всегда в твоем распоряжении.

— Спасибо. — Она похлопала его по руке.

Он удержал ее руку.

— Мне очень хочется тебе помочь.

Морин жалела, что рядом нет Битей и некому облегчить душу. Не то чтобы она не доверяла Алексу, просто он мужчина, а она привыкла откровенничать только с подругами.

— Я постоянно роюсь в вещах Мака, — сказала она со вздохом, — как будто хочу найти его самого под завалами старых бумаг. Глупо, правда?

— Нет, — отозвался он, не отводя глаз от дороги, — в моей жизни нет человека, к которому бы я так относился. Ты по-своему счастлива.

Она удивленно взглянула на Александра. Ей стало жаль его. Он не знал ласки в родительском доме. Наверное, его небрежные манеры скрывали душевную неустроенность.

— Майкл сегодня уехал? — спросил Александр.

— Да. У нас были ужасные выходные. Мы постоянно ругались.

— Я знаю.

— Откуда? Хуанита рассказала?

Он засмеялся.

— В этом не было необходимости. Половина этого округа знает о твоих ссорах с Майклом и о том, что он даже во время еды зажимает плечом телефонную трубку. В этих краях слухи разлетаются в мгновение ока. У работников ранчо свой беспроволочный телеграф.

— Понятно…

— Не переживай! Просто ты к этому еще не привыкла.

Если тебе будет нужно, ты легко сможешь узнать все подробности о моих стычках с сестрой… и матерью.

— В самом деле?

— Да. К примеру, в первый день твоего приезда моя экономка уже услышала историю о сломанной индейской кукле и о предостережении духов.

— О Боже! Хуанита растрезвонила!

— Конечно. Но здесь все знают про ее суеверия и уже ждали подобных вестей с ранчо Макдональда…

Морин поджала губы.

— Неужели Мака никто не любил?

— Я любил. А вообще таких было немного. — Он взглянул на девушку, заруливая в железные ворота ее ранчо. — Но их нельзя осуждать В последние годы Мак сделался немножко странным. Он был одержим поисками золота и просто зациклился на этом.

— Но ты его любил?